Ознакомительная версия.
Готовы? Тогда начнем.
Исходные данные: Бекки встретила Трея во время учебы в школе медсестер. Он жил в квартире этажом выше, и они встречались в спортзале и в прачечной. Поначалу Трей побаивался Бекки. Она была привлекательной, спортивной, общительной и бесстрашной. Месяцами он вел с ней светские беседы, пока наконец не набрался смелости пригласить на свидание. Она ответила «да», и они сразу же понравились друг другу. Они встречались два чудесных года и наслаждались жизнью, наполненной встречами с друзьями, путешествиями и приключениями. После свадьбы Трей начал быстро продвигаться по службе в инженерной фирме. Вскоре у них родился первый из троих детей, и они решили, что Бекки должна стать домохозяйкой. За восемнадцать лет брака Трея несколько раз переводили в другие отделения, и всякий раз семья переезжала вместе с ним. Бекки вернулась на работу только три года назад, когда младший из детей пошел в школу. Тогда она снова стала трудиться полный рабочий день.
В это же время она снова начала играть в теннис — в последний раз играла еще в колледже. Бекки быстро вспомнила, за что она в те времена любила спорт, и вскоре играла в конкурентной лиге. Она сбросила несколько фунтов веса, завела новых друзей и выглядела счастливее, чем когда-либо. И Трей был приятно удивлен и взволнован. Поначалу.
Но постепенно новое хобби Бекки стало вызывать у него все меньше восторгов. Хотя он и желал поддержать ее вновь обретенную страсть к теннису, но не мог не чувствовать себя немного подавленным из-за всего этого. То, что начиналось с одного вечера в неделю, затем стало занимать все больше времени. Беки стала играть два, иногда три вечера в неделю, затем добавились продолжающиеся весь день матчи и турниры по выходным. Недавно она вступила во вторую лигу, чтобы играть в те «свободные недели», когда у нее не было матчей. «За бортом» оказались ее вечерние свидания с Треем и вечера в тихом семейном кругу.
Недовольство Трея по поводу увлеченности Бекки теннисом возрастало все больше. Он все сильнее негодовал, доказательством тому служили его постоянные вопросы насчет графика игр. Но Бекки не подозревала, насколько рассержен Трей, пока однажды вечером он не нагрубил ей, когда она стояла в дверях: «Серьезно? Третий раз на этой неделе? Во что бы то ни стало тебе нужно ударять по этому маленькому желтому шарику? Очевидно, это значит для тебя больше, чем побыть с семьей. Надеюсь, ты прекрасно проводишь время».
Обычно Трей никогда не повышал голос на Бекки и не говорил с ней с сарказмом, поэтому она была застигнута врасплох — и его тоном, и обвинением. Это действительно причинило ей боль. Ее поведение в данной ситуации могло стать критическим. Была вероятность наладить отношения или разрушить их. Что, как вы думаете, она сделала? Попробуйте надеть на себя найковские кроссовки Бекки — и попытайтесь применить формулу к ее ситуации.
УСПОКОЙТЕСЬ
Выдержите паузу.
Как бы могла Бекки создать для себя некое свободное пространство, дав себе время, чтобы спокойно обдумать и высказать свой ответ?
Отправляйтесь на балкон. Что помогло бы Бекки получить объективность в данном вопросе? Может быть, разговор с другом? Молитва? Что бы вы сделали на ее месте?
ДОСТИГНИТЕ ЗРЕЛОСТИ
Определите свой паттерн.
Каким образом Бекки могла поспособствовать взрыву негодования Трея?
Встаньте на весы. Почему теннис так много значит для Бекки? Как вы думаете, чего она все-таки хочет больше всего?
СТАНЬТЕ БЛИЖЕ
Раскройте свои карты.
Каким образом Бекки могла бы ответить на вспышку гнева Трея? Что ей следовало бы открыть ему о себе?
Поддержите супруга. Как Бекки может помочь Трею представить истинную себя?
ПОВТОРИТЕ
Независимо от ответа Трея, Бекки должна быть готова оставаться спокойной и провести соответствующие корректировки. Как вы думаете, что произошло потом?
Теперь, когда вы попробовали свои силы, применяя эту формулу, давайте посмотрим, что произошло на самом деле.
УСПОКОЙТЕСЬ
Выдержите паузу: Бекки была потрясена замечанием Трея. Она хотела тут же ответить ему колкостью. Ей хотелось завопить: «Как насчет всех тех конференций, на которые ты ходил, в то время как я нянчила дома малышей? Как насчет всех твоих игр в гольф, пока я проводила время дома с тремя детьми? Может быть, наступила моя очередь? Почему я тоже не могу немного развлечься?»
Вместо этого она выждала немного, просто сидя в машине и размышляя над тем, что сказал Трей. Пожалуй, ничего хорошего не вышло бы, если бы Бекки накричала на него в ответ, даже если бы она почувствовала себя лучше на короткий промежуток времени.
Отправляйтесь на балкон: «Ясное дело, он принимает все слишком близко к сердцу», — сказала себе Бекки. Но, дабы быть объективной, решила «пойти наверх» и бросить трезвый взгляд на свой график занятий теннисом. Смотрела в календарь и вычисляла. Сколько часов в неделю она уделяла спорту? Обычно посещала одну вечернюю двухчасовую тренировку и участвовала в одном трехчасовом матче на выходных. Таким образом, всего пять часов. «Ничего ужасно безрассудного», — подумала она про себя. Но решила взглянуть на все это пристальнее. Периодически две ее лиги накладывались друг на друга в течение нескольких недель. В это время она могла проводить на корте десять часов в неделю. Ого. Это больше, чем ей казалось. И, если задуматься, это ведь только время, проводимое на корте. То есть фактически она отсутствовала дома намного дольше, поскольку каждый раз требовалось тридцать минут, чтобы добраться до места и обратно. К тому же почти каждый уикэнд она оставалась после матча, чтобы подбодрить свою команду. Бекки вдруг осознала, что нередко тратит на теннис до шестнадцати часов в неделю.
ДОСТИГНИТЕ ЗРЕЛОСТИ
Определите ваш паттерн: шестнадцать часов в неделю — это было явно больше, чем ожидала обнаружить Бекки. И все же в некоторой степени она не была удивлена. Когда она честна, то обычно готова признать, что играет слишком много. Бекки сверлит чувство вины, когда она переходит линию между получением удовольствия от хобби и началом зависимости от него.
Когда Бекки испытывает вину, то начинает преуменьшать время, которое тратит на матч, и иногда даже приводит на него с собой детей, чтобы создать видимость «времени, проводимого с семьей». Она тратила чрезмерное количество времени и энергии, организуя свой график и пытаясь втиснуть в него теннис; иногда это становилось больше обременительным, нежели радостным занятием. Но до этого момента она всякий раз очень бурно реагировала, когда Трей указывал ей на это.
Каждый раз, когда Трей давил на нее по поводу тенниса и пытался контролировать ее график, она еще больше «защищала» время, уделяемое теннису. Когда она играла больше, он сильнее расстраивался и желал знать точно, как долго это будет продолжаться.
Встаньте не весы: теперь Бекки видела, что (а) она играла в теннис больше, чем ей казалось, и (б) она была склонна играть еще больше всякий раз, когда Трей высказывал огорчение по этому поводу. И здесь было что-то, помимо тенниса. Для Бекки настала пора все взвесить и задать себе жесткие вопросы.
Что значит для меня теннис? Почему он так важен для меня? Она никогда прежде не пыталась четко сформулировать это, но чувствовала себя… другой… на теннисном корте. Там она не была ничьей матерью, или сестрой, или женой, или медсестрой. Она была просто Бекки. Чувствовала себя свободной от забот и тревог. Ощущала себя легкой, изящной и вместе с тем сильной и способной на многое. Она чувствовала себя так же, как тогда, в колледже. И всякий раз, испытывая мимолетное чувство вины — когда решала сыграть дополнительный сет или поучаствовать в матче, — она чувствовала себя вправе остаться на корте.
В конце концов, она провела годы в поездках за Треем по стране и заботилась обо всех, кроме себя самой. Наконец настала ее очередь побаловать себя, побыть эгоистичной. По крайней мере, это настроение, казалось, преобладало и среди других участниц команды.
Теперь, когда Бекки позволила себе думать об этом, она чувствовала себя обиженной на Трея за все те годы, когда он тратил время на то, чтобы «развиваться», работая и играя — пока она сидела дома, меняя пеленки и вытирая носы. И вдруг она растерялась, ибо почувствовала радость за то, что у нее были те времена — пусть одинокие и трудные. Была ли она справедлива, обвиняя Трея за недостаток «своего времени» тогда? Разве не она решила стать домохозяйкой до тех пор, пока дети не пойдут в школу? Разве не она сама была той, кто пренебрегал заботиться о себе все те годы? Наверное, она была рассержена не только на Трея, но и на себя саму за то, что позволила тому времени пройти — и не приложила никаких усилий для того, чтобы остаться на связи с собой «прежней». Возможно, именно поэтому теннис казался таким важным для нее сейчас.
Ознакомительная версия.
