ГАЭТАНО. Идем. (Оба уходят налево).
КЬЯРИНА (Марии). Пойди, открой дверь
Мария уходит.
МАТИЛЬДА. Пусть сначала передохнет немного, бедный дон Лоренцо. Я только поздороваюсь с ним и оставлю вас вдвоем.
Альфонсо — за ним следует Мария — входит и останавливается в двух шагах от двери. От Матильды не ускользает, что ее муж сильно взволнован. Мария уходит налево.
МАТИЛЬДА. Альфо, что случилось? Ты один? (Альфонсо, растерян, робко приближается.) В чем дело?
АЛЬФОНСО. Ничего. Вот я тут.
КЬЯРИНА. А профессор?
АЛЬФОНСО. Кто?
КЬЯРИНА. Как кто? Мой брат.
АЛЬФОНСО. А, ваш брат… Он присел там, на скамью привратника — подышать немного свежим воздухом.
КЬЯРИНА (встревожена). А что, ему сделалось плохо?
АЛЬФОНСО. Да нисколько. Он прекрасно себя чувствует. Только не захотел подниматься. Сказал: «Тут, там…»
МАТИЛЬДА. Как это понимать? Чтобы ни с того, ни с сего человек сказал вдруг: «Тут и там»?
АЛЬФОНСО. Ни с того, ни с сего? Ну, тогда ты вовсе ничего не понимаешь. История с донной Кьяриной, по-твоему, пустяк?
МАТИЛЬДА. А он-то откуда знает?
АЛЬФОНСО (сухо). Знает.
МАТИЛЬДА (уверена, что поймала его с поличным). Это ты ему все сказал.
АЛЬФОНСО. Сказал. Ведь нельзя сразу огорошить человека перед фактом. Надо осторожно подготовить его к этому.
МАТИЛЬДА (не сомневаясь). Как только профессор сошел с поезда, ты тут же сообщил ему столь приятную новость. (С чувством отвращения из-за того, что муж оказался таким сплетником). Мадонна, какое же ничтожество мой муж! Извините, Кьяри, я ухожу, не хочу больше портить себе кровь.
КЬЯРИНА (в растерянности). А что же нам делать?
АЛЬФОНСО. Не волнуйтесь, все уладится, вот увидите, все-все уладится.
МАТИЛЬДА (не в силах больше сдерживать свои чувства, взрывается). Что уладится, если ты даже вовремя не сообразил, что нельзя говорить о таких вещах профессору!
ФИЛУЧЧО (за ним Гаэтано, входя слева). Что случилось? Профессор не появился?
МАТИЛЬДА. Нет. Потому что мой муж выложил ему все начистоту.
КЬЯРИНА (испуганно). И что же делать?
ФИЛУЧЧО. Ну… теперь все равно уже дело сделано. Надо кто-нибудь спуститься и уговорить его подняться сюда.
ГАЭТАНО. Мне неловко.
ФИЛУЧЧО. Мне тем более.
МАТИЛЬДА (властно, имея в виду мужа). Спустится он. И хоть сейчас подержи язык за зубами!
АЛЬФОНСО (парирует). К нему сейчас лучше не приближаться. Он злой, как тысячи чертей.
ГАЭТАНО. Хорошо, но нельзя же оставить его там, у дверей.
ЛОРЕНЦО (за сценой, нормальным тоном комментирует то, что нередко отмечается в его доме). Опять входная дверь открыта.
Все смотрят на Кьярину. Она страшно испугалась, услышав голос брата.
ЛОРЕНЦО. Постоянно один и тот же непорядок в моем доме. (Слышно, как сильно стучит входная дверь, словно кто-то энергично хлопнул ею). Мариетта!
МАРИЯ (после короткой паузы входит слева). Что прикажете. (И быстро уходит направо).
ЛОРЕНЦО. Дверь на лестницу должна быть закрыта на замок.
МАРИЯ. А разве она была открыта?
ЛОРЕНЦО. А как я, по-твоему, вошел, через окно? Кретинка!
МАРИЯ. Я была на кухне.
ЛОРЕНЦО. Что за дурацкий ответ! Почему, раз ты на кухне, входную дверь можно не закрывать?
МАРИЯ. Синьорина Кьярина тоже иной раз оставляет ее приоткрытой.
ЛОРЕНЦО. Так или иначе, но тебя я предупредил. Возьми эти чемоданы и отнеси в мою комнату.
Кьярина начинает плакать и быстро уходит налево как раз в тот момент, когда Лоренцо входит справа, а за ним Мария с чемоданами.
ЛОРЕНЦО. Вот и я. (Приветливо улыбаясь, обращается ко всем). Дорогие друзья, профессор приехал.
Мария, пересекая комнату, быстро уходит с чемоданами налево.
ЛОРЕНЦО. Дон Альфонсо был так любезен, что встретил меня на вокзале, а донна Матильда, проявила исключительное внимание, составив компанию Кьярине. И я сердечно благодарю вас за это! Америка великолепна… Если бы я не затосковал там, то остался бы еще на семь месяцев или даже на целый год… У меня немало интересного, что хотелось бы рассказать вам. Но все это куда менее важно, чем та новость, какую вы должны сообщить мне. (Внимательно посмотрев на Гаэтано). Вы — дядя Филуччо и пришли поговорить со мной об этом деле, так как у вашего племянника не хватает мужества сделать это самому.
ГАЭТАНО. Совершенно верно.
ЛОРЕНЦО. Дон Гаэтано…
ГАЭТАНО. Гаэтано Каннаваччуоло к вашим услугам.
ЛОРЕНЦО (учтиво). Сделайте милость. (Указывая на Филуччо). Вот там стоит отец моего племянника, который должен родиться через четыре месяца (Филуччо не решается поднять взгляд). Уже и акушерка приходила, верно?
МАТИЛЬДА. Но этого мой муж не мог вам сказать, потому что он даже не знал об этом.
ЛОРЕНЦО (все с тем же спокойствием, с каким решил вести себя в такой ситуации). Там собрался весь квартал, донна Мати. Достаточно было посидеть десять минут на скамейке привратника, как тут же собралась целая толпа. Еще немного, и мне бы точно сообщили, кто родится — мальчик или девочка. Дорогой Филуччо, ведь люди постоянно смотрят на нас, анализируют, изучают. Нам кажется, что мы все делаем тихо и незаметно, а на самом деле — словно на базарной площади. (Ласково, со вниманием) А Кьярина? (все молчат, словно онемели. После короткой паузы Лоренцо комментирует). Ну, Кьярина стыдится показаться мне на глаза. Только я не понимаю, чего она стыдится.
МАТИЛЬДА. Профессор, извините, я скажу вам все, как есть, и позволяю себе вмешаться, потому что очень по-дружески отношусь к Кьярине и к вам. Вы сейчас говорите совсем не то, что мы ожидали услышать от вас, и что вы были бы вправе сказать. Мой муж сообщил нам, что, узнав эту новость, вы так рассердились, что не захотели подниматься домой…
ЛОРЕНЦО (уточняя то, что Матильде было трудно сказать). …А теперь я оказался дома, и говорю совершенно спокойно, даже не сломал ни одного стула, не швырнул в стену ни одной вазы… Именно это вы хотели сказать?
Матильда кивает, с улыбкой подтверждая его правоту.
ЛОРЕНЦО. Видите ли, донна Матильда, те десять минут, что я провел у порога дома, оказались полезными для всех нас. Те, кому не терпелось расписать мне новость во всех подробностях, имели время, чтобы освободиться от нетерпения. А я смог понять: чем спокойнее и серьезнее мы отнесемся к этому событию, тем меньше дадим людям повод смеяться над нами.
Все четверо, словно освободившись от кошмара, обмениваются радостными взглядами.
ЛОРЕНЦО. Ваш муж рассказал мне все, что случилось. Но имя человека я узнал позже. Филуччо — славный парень, трудолюбивый… И это радует меня. О серьезности его намерений я сужу по тому, что он привел дядю. Зачем же мне возражать против него? Жизнь ставит перед нами свои ловушки. К счастью, тут оказались люди, готовые взять на себя ответственность за то, что сделали. Как они задумали, если это не выходит за рамки обычных норм общежития, так и будет.
ФИЛУЧЧО (обрадованный и взволнованный словами Лоренцо, тут же заявляет). Профессор, мы очень обрадовали меня. Спасибо. Вы отнеслись ко всему случившемуся с человечностью, отличающей таких выдающихся людей, как вы. (С чувством, все более взволнованно). Но окажите мне милость… Мне хочется обнять вас… Хочется выразить вам свои чувства. Позвольте обнять вас.
ЛОРЕНЦО (вполне доброжелательно). Отчего же, конечно!
Лоренцо и Филуччо с волнением обнимают друг друга.
ФИЛУЧЧО (с воодушевлением). Ну, вот, теперь мне намного легче, и я счастлив, что могу говорить с вами уже без обычной робости, какую всегда испытывал в вашем присутствии.
МАТИЛЬДА. Филу, все, что вы собираетесь сказать, лучше говорить в присутствии Кьярины.
ЛОРЕНЦО. А где же она?
МАТИЛЬДА. Сейчас позову. (Зовет, обратившись налево) Кьяри, идите сюда… Ваш брат хочет видеть вас.
