Креше: Понимаю. Ну, и ты разочаровался?
Жаркец: В каком смысле?
Креше: Ну, во мне. Ты разочаровался в выборе Драгицы? Ты бы сел со мной за один стол?
Жаркец: Вопрос слишком уж в лоб.
Креше: Ну и?
Жаркец: Ну… Ты мне нравишься. Вот так на первый взгляд. Я могу сказать, что ты хороший человек. У тебя есть душа. Понимаешь?
Креше: Понимаю. Ну, за это еще по одной? (Креше наливает)
Жаркец: Теперь уже все равно. Рюмкой больше, рюмкой меньше.
Креше: Будем здоровы.
Жаркец: Будем.
Выпивают до дна.
Креше: Знаешь, эта твоя мысль простить Драгицу и жить с ней, как будто ничего и не было — очень интересная мысль.
Жаркец: Ты думаешь?
Креше: Думаю. Знаешь, я полностью с тобой согласен. В наши годы разыгрывать любовные отношения и начинать все сначала не имеет смысла. Какая есть — такая и есть. Бери, что дают. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Одному только Богу известно, какие остальные бабы. Может, лучше, а может, и хуже.
Жаркец: Значит, ты согласен с моим взглядом на проблему?
Креше: Абсолютно. Ты умный мужик. Большой интеллигент.
Жаркец: Спасибо. Тогда мы легко договоримся о том, чтобы Драгица осталась со мной, если ты смотришь на проблему моими глазами.
Креше: Боюсь, что именно поэтому договориться будет трудно.
Жаркец: Почему?
Креше: Потому что ты помог мне понять, что не стоит стареющему мужчине снова влюбляться, покупать цветы, цитировать стихи и привыкать к какой-нибудь новой женщине. Кроме этого, для меня нет женщины, красивее Драгицы. С тех пор, как она вошла в мою жизнь, я стал самым счастливым человеком на свете. Что бы я без нее делал? Я был бы никто и ничто. А так я — муж настоящей принцессы. Когда я болел, она меня и кормила и поила, да и я был с ней хорошим. Покупал ей все, что ей хочется, и носил ее на руках, как настоящий мужчина.
Жаркец: Что ты всем этим хочешь сказать?
Креше: Я хочу сказать, что лучше всего для нас троих будет, если ты оставишь мою Драгицу, а я останусь с ней и дальше.
Жаркец: Подожди, подожди, как ты себе представляешь, что я оставлю Драгицу?
Креше: Очень просто. Скажи ей, что ты на нее обижен, что у нее есть другой муж, и что твоя словенская гордость не позволяет тебе жить с такой сучкой.
Жаркец: Но ведь я пришел к тебе с этим предложением?
Креше: А теперь я тебе предлагаю то же самое: откажись от этой женщины. Она тебе не пара.
Жаркец: А как же ты будешь с ней?
Креше: Так я же Далматинец. Я не слишком серьезно выбираю женщин.
Жаркец: И ты ее простишь?
Креше: Простить — не прощу, но забыть могу.
Пауза.
Жаркец: Я чувствую, что меня обманули во второй раз.
Креше: Почему?
Жаркец: В первый раз меня обманула моя жена, а теперь меня хочет обмануть и ее муж.
Креше: Я никого не хочу обманывать. Я просто думаю, что для нас троих будет лучше, если ты оставишь мою жену.
Жаркец: Это МОЯ жена.
Креше: С твоей точки зрения твоя, а с моей — моя. Короче, оставь нашу жену.
Жаркец: Слушай, коллега, с твоей стороны это неуважение.
Креше: Что неуважение?
Жаркец: Что ты мое присвоил себе мое предложение.
Креше: Послушай меня, коллега, мне еще никто никогда в жизни не говорил, что я неуважителен, и я не позволю этого делать какому-то индивидууму, который по стечению обстоятельств спит с моей женой. Господи, да как тебе только не стыдно смотреть мне в глаза! Унижать мою жену и говорить еще об уважении?!
Жаркец: Пардон, коллега, извините. Проанализируем ситуацию: я женился на Данице пять лет назад. А вы, коллега, четыре. Значит, юридически мой брак законный, а ваш — нет.
Креше: Вы, словенцы, только и делаете, что анализируете. Вам легко говорить, кто прав, кто виноват. Посмотрим, что говорят эмоции: а эмоции говорят, что я полюбил Драгицу еще шесть лет назад.
Жаркец: А я пять. Значит, она уже тогда с тобой вертела?
Креше: Вот, видишь.
Пауза.
Жаркец: Попробуем поговорить откровенно.
Креше: Пожалуйста.
Жаркец: Ты оставишь Драгицу?
Креше: Нет. (Пауза) A ты?
Жаркец: Нет.
Пауза.
Креше: И что теперь?
Жаркец: Получается, что мы в патовой ситуации.
Креше: Получается.
Пауза.
Жаркец: Но у тебя есть предложения, как решить с кем останется Драгица?
Креше: Давай бросим кости! Кто выиграет, тому и жена в награду.
Жаркец: Как бы не так. Я знаю, кто выиграет.
Креше: Может, в карты? Кто выиграет, тому и жена.
Жаркец: Господин Креше, мы же не на диком Западе.
Креше: Тогда сам что-нибудь предложи.
Жаркец: Мне ничего в голову не приходит.
Креше: И мои предложения не принимаешь. Давай тогда выпьем по рюмочке. Может, что-нибудь придумаем.
Жаркец: Давай.
Креше наливает, они чокаются и выпивают.
Kреше: А знаешь, ты мне нравишься.
Жаркец: И ты мне тоже. Я думаю, что Драгица — женщина с прекрасным вкусом. Мы с тобой — особый вид мужчин.
Креше: Мы идиоты.
Жаркец: Что ты имеешь в виду?
Креше: Я думаю, что мы относимся к тому виду, который называют идиотами. Если бы мы не были идиотами, она не водила бы нас за нос столько лет.
Жаркец: Ну, сейчас с одной стороны мы, может, и идиоты, но с другой — хорошие люди.
Креше: По принципу: хороший и идиот — два родных брата.
Жаркец: Я не знаю такого принципа. Как ты сказал? Хороший плюс идиот равняется… что?
Креше: Два родных брата.
Жаркец: Очень интересно.
Креше: Скорее, я бы сказал, очень грустно.
Пауза.
Жаркец: Знаешь, меня очень подкосило, когда я узнал о твоем существовании. Это самый грустный день в моей жизни — День скорби. В тот день я впервые в жизни решил совершить самоубийство. Я даже уже стал думать, какой самый дешевый способ себя убить. Стал расспрашивать, сколько стоит пистолет, сколько стоит метр веревки.
Креше: Не надо, дружище, не надо самоубийства. До этого еще далеко.
Жаркец: Сейчас я и сам знаю, что это слишком. Но в тот день ужасного осознания действительности мои чувства взяли верх. Только на следующий день я сумел все переоценить. Я даже сказал себе: «Лучше пусть она покончит с собой». А потом еще подумал: «Здесь речушка, там межа. Как же, жизнь, ты хороша!»
Креше: Так и надо, правильно.
Жаркец: Но в тот первый день я даже думал, как убить ее второго мужа.
Креше: Неужели меня?
Жаркец: Я же тогда еще не знал, что это ты.
Креше: Неужели ты бы меня убил?
Жаркец: Ну, я же тебя не знал. Ты был каким-то существом, у которого там что-то есть с моей женой. Понимаешь, фантазия у меня разыгралась, и я представлял тебя таким красавцем, совсем другим. Ну, и ревность, конечно, проснулась. Это же нормально. Потом я и это проанализировал и сказал себе: «Я же не дурак, чтобы убить этого засранца, а потом сесть на пять лет в тюрьму!»
Креше: Как ты меня назвал? Засранец?
Жаркец: Да не тебя, которого я сейчас знаю и уважаю, а тебя того, абстрактного, который снюхался с моей женой. Понимаешь?
Креше: Понимаю.
Жаркец: Я так ревновал, когда представлял, как вы обнимаетесь. Это же так по-человечески. Думаю, ты меня можешь понять.
Креше: Могу, могу. (Пауза) Я хочу кое-что у тебя спросить. Кое-что о тебе и Драгице. Надеюсь, ты не обидишься. Надеюсь, ты поймешь мою человеческую слабость под названием «любопытство»?
Жаркец: Ну, спрашивай.
Креше: Как часто вы бываете вместе?
Пауза.
Жаркец: Что «как часто»?
Креше: Ну, как часто вы делаете это?
Пауза.
Жаркец: А, это.
Креше: Да, это. Как часто?
Жаркец: Один раз.
Креше: Один раз?
Жаркец: Да, один раз.
