— Иван.
— А отчество какое?
— Соломонович.
— Да, глубоко талант закопан!
* * *
К директору цирка приходит человек, ставит на стол дипломат, оттуда выбегают мыши во фраках, достают крохотные инструменты и играют Вторую симфонию Чайковского.
Директор:
— Не может быть! Какой невероятный номер!
— Так что — берете?
— Боюсь, ничего не выйдет. Ведь первая скрипка у вас — еврей!
* * *
Анкета:
Имеете ли вы судимость?
Национальность?
— Да…
* * *
В отделе кадров:
— Вы — еврей?
— Нет, я не еврей.
— Хорошо, значит, вы не еврей?
— Я же сказал, что я не еврей.
— Отлично. Последний раз спрашиваю. Вы еврей?
— Да не еврей я, не еврей!
— Что вы горячитесь? Я же так и пишу, что вы — еврей.
— Щас как дам в морду!
— Вот теперь я вижу, что вы не еврей. Тогда переходим ко второму вопросу анкеты. Ваши родители — евреи?
* * *
В СССР изобрели машину для приема на военный завод на работу. Поставили в отделе кадров. Заходит первый соискатель. Машина:
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
— Судимости есть?
— Да в молодости…
— До свидания!
— Ну, что вы…
— До свидания!
Заходит второй соискатель. Машина:
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
— Судимости есть?
— Нет.
— Родственники за границей есть?
— Седьмая вода на киселе.
— До свидания!
— Да и не родственники вообще!
— До свидания!
Заходит третий соискатель. Машина:
— Здравствуйте.
— Здгавствуйте.
— До свидания!
* * *
В отделе кадров Рабинович заполняет анкету.
Фамилия — Рабинович.
Имя — Абрам.
Отчество — Моисеевич.
Национальность — русский.
Начальник отдела кадров возмущенно:
— Да с такой фамилией мы лучше еврея возьмем!
* * *
Приходит еврей устраиваться на работу.
— Ваша фамилия?
— Рабинович.
— Как же мы вас можем взять — ведь вы все равно уедете.
— Да я никуда и не думаю уезжать.
— Тогда тем более мы вас не возьмем — нам дураки не нужны.
* * *
Мария Исааковна Петрова заполняет анкету, у нее интересуются
— А почему вы Исааковна? Еврейка, что ли?
— А по-вашему, Исаакиевский собор — синагога?
* * *
В первые годы после революции Рабинович заполняет в анкете графу о социальном происхождении. Правду сразу решил не писать. Подумал- подумал и написал: «Сын крестьянки и трех рабочих».
Идет прием в партию. Рабинович тоже подает заявление. Председатель шутки ради спрашивает его:
— Могут ли клопы совершить революцию?
— Могут. Ведь в них течет рабоче-крестьянская кровь.
* * *
Идет прием в партию. Спрашивают первого:
— Скажите, чем ваши родители занимались до революции?
— Мои родители имели завод. Но не такой большой, как сейчас, например, завод Лихачева, а маленький такой заводик…
Такой же вопрос задают следующему.
— Мои родители имели поместье, но не такое большое, как колхоз «Светлый путь», а совсем маленькое…
Спрашивают третьего:
— Ну, а ваши родители чем до революции занимались?
— Мои родители имели бардак, но не такой большой, как сейчас, а совсем маленький бардачок.
* * *
— А при коммунизме в паспорте будет пятая графа?
— При коммунизме не будет паспортов. А в удостоверении личности будет пункт: «Был ли евреем при социализме?»
* * *
— Мы бы вас взяли, но нам нужен сотрудник со знанием высшей математики.
— Я окончил мехмат.
— Очень хорошо, но нужно также знать ядерную физику.
— Я также окончил физфак.
— Замечательно! Но дело в том, что в Ашхабаде у нас есть подшефное предприятие, так что нужно знать туркменский язык.
— Я знаю туркменский язык.
— Долго ты еще будешь надо мной издеваться, еврейская морда?!
* * *
Еврей поступает в аспирантуру на кафедру истории. На экзамене по истории он отвечает на все вопросы, но от него требуют все новых имен и дат.
— Историку нужна особенно хорошая память! — говорят ему.
— О, у меня прекрасная память. Себя я помню с восьмидневного возраста: надо мной склонился седобородый еврей и отрезал мне путь к поступлению в аспирантуру!
* * *
— Привет, Рабинович! Как ты изменился! Без бороды, без усов.
— Извините, но я — не Рабинович.
— Как? Ну, ты даешь — и имя поменял?!
* * *
Пришел вождь каннибальского племени к костру. Видит — кучка пленных сиротливо в уголке мнется. Вождь спрашивает у шамана:
— А чего ребята этих не жрут?
— Да ты понимаешь… отказываются. Говорят: «Мы их кушать не будем: они евреи».
— А ты им объясни, что евреи — тоже люди.
* * *
— Я русский, — гордо выпрямился Зорин.
— А я американский, — скромно сказал Киссинджер.
* * *
«Евреи — как намыленные муравьи!» — с возмущением и завистью говорил один аспирант с мехмата. Понятно, будучи славянином, он не слишком комфортно чувствовал себя в обществе всех этих семитов, полусемитов и околосемитов, составлявших подавляющее большинство. Но самым вожделенным и, увы, практически недосягаемым для человека с пятой графой был партбилет. Да, Рабинович хотел в партию. Это теперь он над этим смеется и с удовольствием рассказывает анекдоты примерно такого содержания.
Рабинович приходит к секретарю парторганизации и просит походатайствовать о его приеме в партию. Секретарь говорит, что нужно сначала пройти собеседование:
— Ты знаешь, кто такой Карл Маркс?
— Нет.
— А Фридрих Энгельс?
— Нет.
— Слушай, ты не готов к приему в партию, никого из товарищей не знаешь.
— Скажите, вы Изю Федельмана знаете?! Нет! А Арона Гершензона? Тоже нет?! Ну и что из того?! Я не знаю ваших товарищей, вы — моих. Примите меня в партию и все перезнакомимся!
* * *
Рабиновича рекомендовали в партию как передовика производства, автора стенгазеты и многодетного отца. На собеседовании Рабиновича спрашивают:
— Дети есть?
— Нету!
— А по паспорту — трое!
— Разве это дети? Это — сволочи!
— Сколько лет?
— Простите, что?
— Ну, сколько лет вы жили?
— А! Тридцать!
— А по паспорту — сорок!
— Так 10 же лет — в колхозе!
— Но вы же жили!
— Шоб вы так жили!
— Родственники за границей есть?
— Нету!
— А по нашим сведениям, в Израиле…
— Так разве то они за границей? То я за границей!
* * *
— Рабинович, вы — член партии?
— Нет, я ее мозг!
* * *
У Рабиновича спрашивают:
— Возможна ли в СССР многопартийная система?
— Невозможна, потому что больше одной партии народ не сможет прокормить.
* * *
У Рабиновича спрашивают:
— Будут ли деньги при коммунизме?
— Будут. Но не у всех.
* * *
— Рабинович, какой ад лучше: капиталистический или социалистический?
— Конечно, социалистический: то дров нет, то смолу на другой объект отправили, то черти пьяные…
* * *
Рабиновича выгнали из партии. Хаймович интересуется за что.
— Вынесли три выговора — и выгнали! Подходит ко мне парторг и спрашивает, почему я не был на последнем партсобрании. Ну я ему: «Я же не знал, что оно — последнее! Если бы знал — обязательно бы пришел!»
— А второй за что?
— Да опять этот парторг! Пришел ко мне в кабинет, а у меня над столом два портрета — Хрущева и Брежнева. Он так строго спрашивает:
— Зачем ты эту морду повесил?
«Какую?» — спрашиваю, а он мне второй выговор. Невзлюбил он меня и на общем собрании под монастырь подвел, спрашивает: «Рабинович, как ты представляешь себе коммунизм?» Ну, я ему с энтузиазмом:
— Прямая, ярко освещенная солнцем дорога, с одной стороны лежат деньги, с другой — продукты, подходи — бери сколько хочешь!
Он аж затрясся.
— Рабинович! При коммунизме денег не будет!
А я:
— А продуктов?
* * *
Выгнали Рабиновича из партии, лишили премии и отправили в отпуск в декабре. И
приснился ему как-то чудесный сон:
Снится ему, что Израиль захватил СССР, всех евреев построили на Красной площади, туда въезжает Голда Меир на броневике и через мегафон спрашивает:
— Евреи! Чего вы хотите?
И все евреи дружно, в один голос отвечают:
