- Конечно, глупость тяжелее.
- Вот, вероятно, оттого батюшку и возят цугом в шесть лошадей, а меня парой.
Отец Сумарокова был бригадир, чин, дававший право ездить в шесть лошадей; штаб-офицеры ездили четверкой с форейтором, а обер-офицеры парой. Сумароков был еще обер-офицером... [53, стлб. 958.]
Барков всегда дразнил Сумарокова. Сумароков свои трагедии часто прямо переводил из Расина и других. Например:
у Расина:
"Centre vous, centre moi, vainement je m'eprouve. Present je vous fuis, absent je vous trouve!"
Стр. 30
у Сумарокова:
"Против тебя, себя я тщетно воружался! Не зря тебя искал, а видя удалялся".
Барков однажды выпросил у Сумарокова сочинения Расина, все подобные места отметил, на полях подписал: "Украдено у Сумарокова" и возвратил книгу по принадлежности. [53, стлб. 958.]
В какой-то годовой праздник, в пребывание свое в Москве, приехал он с поздравлением к Н. П. Архарову и привез новые стихи свои, напечатанные на особенных листках. Раздав по экземпляру хозяину и гостям знакомым, спросил он о имени одного из посетителей, ему неизвестного. Узнав, что он чиновник полицейский и доверенный человек у хозяина дома, он и его подарил экземпляром. Общий разговор коснулся до драматической литературы; каждый взносил свое мнение. Новый знакомец Сумарокова изложил и свое, которое, по несчастью, не попало на его мнение. С живостью встав с места, подходит он к нему и говорит: "Прошу покорнейше отдать мне мои стихи, этот подарок не по вас". [29, с. 21.]
Барков заспорил однажды с Сумароковым о том, кто из них скорее напишет оду. Сумароков заперся в своем кабинете, оставя Баркова в гостиной. Через четверть часа Сумароков выходит с готовой одою и не застает уже Баркова. Люди докладывают, что он ушел и приказал сказать Александру Петровичу, что-де его дело в шляпе. Сумароков догадывается, что тут какая-нибудь проказа. В самом деле, видит он на полу свою шляпу и ...[81, с. 157-158.]
Сумароков очень уважал Баркова как ученого и острого критика и всегда требовал его мнения касательно своих сочинений. Барков пришел однажды к Сумарокову.
- Сумароков великий человек! Сумароков первый русский стихотворец! сказал он ему.
Обрадованный Сумароков велел тотчас подать ему водки, а Баркову только того и хотелось. Он напился пьян. Выходя, сказал он ему:
Стр. 31
- Александр Петрович, я тебе солгал: первый-то русский стихотворец - я, второй Ломоносов, а ты только что третий.
Сумароков чуть его не зарезал. [81, с. 170.]
Под конец своей жизни Сумароков жил в Москве, в Кудрине, на нынешней площади. Дядя (И. И. Дмитриев) мой был 17 лет, когда он умер. Сумароков уже был предан пьянству без всякой осторожности. Нередко видал мой дядя, как он отправлялся пешком в кабак через Кудринскую площадь, в белом шлафроке, а по камзолу, через плечо, анненская лента. Он женат был на какой-то своей кухарке и почти ни с кем не был уже знаком. [44, с. 20-21.]
ЕКАТЕРИНЫ СЛАВНЫЙ ВЕК
Однажды, в Царском Селе, императрица, проснувшись ранее обыкновенного, вышла на дворцовую галерею подышать свежим воздухом и увидела у подъезда нескольких придворных служителей, которые поспешно нагружали телегу казенными съестными припасами. Екатерина долго смотрела на эту работу, незамечаемая служителями, наконец крикнула, чтобы кто-нибудь из них подошел к ней. Воры оторопели и' не знали что делать. Императрица повторила зов, и тогда один из служителей явился к ней в величайшем смущении и страхе.
-, Что вы делаете? - спросила Екатерина.- Вы, кажется, нагружаете вашу телегу казенными припасами?
- Виноваты, Ваше Величество,- отвечал служитель, падая ей в ноги.
- Чтоб это было в последний раз, сказала императрица,- а теперь уезжайте скорее, иначе вас увидит обер-гофмаршал и вам жестоко достанется от него. [76, с. 14.]
В другой раз, гуляя по саду, императрица заметила, что лакеи несут из дворца на фарфоровых блюдах персики, ананасы и виноград. Чтобы не встретиться с ними, Екатерина повернула в сторону, сказав окружающим:
- Хоть бы блюда мне оставили. [24, с. 157.]
На звон колокольчика Екатерины никто не явился из ее прислуги. Она идет из кабинета в уборную и далее и, наконец, в одной из задних комнат видит, что истопник усердно увязывает толстый узел. Увидев императрицу, он оробел и упал перед нею на колени.
- Что такое? - спросила она.
- Простите меня, Ваше Величество.
- Да что же такое ты сделал?
- Да вот, матушка-государыня: чемодан-то набил всяким добром из дворца Вашего Величества. Тут есть
Стр. 35
и жаркое и пирожное, несколько бутылок пивца и несколько фунтиков конфект для моих ребятишек. Я отдежурил мою неделю и теперь отправляюсь домой.
- Да где ж ты хочешь выйти?
- Да вот здесь, по этой лестнице.
- Нет, здесь не ходи, тут встретит тебя обер-гофмаршал (Григ. Ник. Орлов), и я боюсь, что детям твоим ничего не достанется. Возьми-ка свой узел и иди за мною.
Она вывела его через залы на другую лестницу и сама отворила дверь:
- Ну, теперь с Богом! [131, с. 69.]
Старый генерал Щ. представлялся однажды Екатерине II.
- Я до сих пор не знала вас,- сказала императрица.
- Да и я, матушка-государыня, не знал вас до сих пор,- ответил он простодушно.
- Верю,- возразила она с улыбкой.- Где и знать меня, бедную вдову! [81а, с. 67.]
Граф Самойлов получил Георгия на шею в чине полковника. Однажды во дворце государыня заметила его, заслоненного толпою генералов и придворных.
- Граф Александр Николаевич,- сказала она ему,- ваше место здесь впереди, как и на войне. [81, с. 170.]
В 1789 и 1790 годах адмирал (В. Я.) Чичагов одержал блистательные победы над шведским флотом, которым командовал сначала герцог Зюдерманландский, а потом сам шведский король Густав III. Старый адмирал был осыпан милостями императрицы (...). При первом после того приезде Чичагова в Петербург императрица приняла его милостиво и изъявила желание, чтобы он рассказал ей о своих походах. Для этого она пригласила его к себе на следующее утро. Государыню предупреждали, что адмирал почти не бывал в хороших обществах, иногда употребляет неприличные выражения и может не угодить ей своим рассказом. Но императрица осталась при своем желании. На другое
Стр. 36
утро явился Чичагов. Государыня приняла его в своем кабинете и, посадив против себя, вежливо сказала, что готова слушать. Старик начал... Не привыкнув говорить в присутстви императрицы, он робел, но чем дальше входил в рассказ, тем больше оживлялся и наконец пришел в такую восторженность, что кричал, махал руками и горячился, как бы при разговоре с равным себе. Описав решительную битву и дойдя до того, когда неприятельский флот обратился в полное бегство, адмирал все забыл, ругал трусов-шведов, причем употреблял такие слова, которые можно слышать только в толпе черного народа. "Я их... я их..." - кричал адмирал. Вдруг старик опомнился, в ужасе вскочил с кресел, повалился перед императрицей...
- Виноват, матушка, Ваше императорское Величество...
- Ничего,- кротко сказала императрица, не дав заметить, что поняла непристойные выражения,- ничего, Василий Яковлевич, продолжайте; я ваших морских терминов не разумею.
Она так простодушно говорила это, что старик от души поверил, опять сел и докончил рассказ. Императрица отпустила его с чрезвычайным благоволением. [96, с. 775-776.]
Императрица Екатерина была недовольна Английским министерством за некоторые неприязненные изъявления против России в парламенте. В это время английский посол просил у нее аудиенции и был призван во дворец. Когда вошел он в кабинет, собачка императрицы с сильным лаем бросилась на него и посол немного смутился. "Не бойтесь, милорд,- сказала императрица,- собака, которая лает, не кусается и неопасна". [29, с. 173.]
На одном из придворных собраний императрица Екатерина обходила гостей и к каждому обращала приветливое слово. Между присутствующими находился старый моряк. По рассеянию случилось, что, проходя мимо него, императрица три раза сказала ему: "Кажется, сегодня холодно?" - "Кет, матушка, Ваше Величество, сегодня довольно тепло",- отвечал он каждый раз. "Уж воля Ее Величества,сказал он соседу своему,- а я на правду черт". [29, с. 118-119.]
Стр. 37
"Никогда я не могла хорошенько понять, какая разница между пушкою и единорогом",- говорила Екатерина II какому-то генералу. "Разница большая,отвечал он,- сейчас доложу Вашему Величеству. Вот изволите видеть: пушка сама по себе, а единорог сам по себе".- "А, теперь понимаю",- сказала императрица. [29, с. 119.]
Княгиня Варвара Александровна Трубецкая неразлучно жила с супругою Хераскова около 20 лет в одном дому, чему покойная императрица Екатерина крайне удивлялась и говаривала публично: "Не удивляюсь, что братья между собою дружны, но вот что для меня удивительно, как бабы столь долгое время уживаются между собою". [107, с. 30.]
Кречетников, при возвращении своем из Польши, позван был в кабинет императрицы.
