— Ничего себе…
“Настоящий исполин! Папа говорил правду!” — заворожённо думаю я.
— Я тот, кто исполнит твоё желание, дитя. Здесь и сейчас я твой слуга, — отвечает он.
— Вы сказали… что, видели меня в лесу. Значит… вы и друзей моих видели? И видите прямо сейчас?
— Истинно так.
— Тогда скажите, что с ними? Как чувствует себя Корвин? Что с Роксаной и Ири?
Тяжёлое кожистое веко опускается и поднимается вновь.
— Они живы. Пока… но их грядущее печально. Время мальчика на исходе. Красноглазая принцесса-змея не сумеет выбраться из леса. Маленькая девочка-кролик потеряется в глуши и забудет о своей человеческой половине.
— Ох! Тогда я хочу потратить своё желание, чтобы спасти их!
— Это достойно похвалы, дитя. Твои друзья проявили себя как отважные воины! Но ты уверена?
— Да!
— Что ж, раз ты просишь, я исполню твою волю, хоть и немного иначе. В эту секунду… я дарую каждому из них по желанию.
— Ох, спасибо!
— Но они должны произнести его сами. Собственными губами, вложив в голос жар души.
— Что? — неприятно удивляюсь я. — Но они без сознания! А Ири не умеет говорить!
— Очень жаль. Но таковы правила, — хотя голос исполина звучит ласково, я вдруг ощущаю в нём неприятную тяжесть, она камнями ложится на моё сердце. — Итак, ты потратила своё желание на друзей. Но я добр, и позволю тебе загадать одно желание и для себя. Чего ты желаешь?
Зрачок исполина сужается в точку, жадно впиваясь в меня. Мне хочется скрыться от этого пронзающего душу взгляда. Это существо… правда ли оно доброе? Оно даровало желание Корвину, Ири и Роксане… но так, что они не сумеют им воспользоваться. Существует ли такое правило о “желании вслух собственными губами”? Или исполин обманул меня?
Тень просила быть осторожной. Где она? Почему не подскажет, как быть? Нервно сцепив пальцы, я аккуратно подбираю следующие слова:
— Могу ли я кое-что уточнить… перед тем как загадывать своё желание?
— Конечно, дитя.
— Вы рассказали мне будущее друзей, значит, вы его видите?
— В пределах своего леса я вижу ближайшие вероятности будущего, дитя.
— Тогда скажите, если я попрошу силу исцелять от любого недуга, что со мной случится в ближайшие дни?
— Ты получишь такую силу, дитя… но не сможешь покинуть мой дом.
— А если… попрошу, чтобы вы перенесли меня к родителям. Смогу ли я показать им пещеру, в которой прячутся мои друзья?
— Нет, это невозможно дитя. Никто не сумеет найти её.
— А если я попрошу… силу открывать порталы! Или крылья! Смогу ли выбраться отсюда и забрать друзей домой?!
— Нет, ведь попасть и уйти из моего дома можно лишь с моего позволения.
— А вы позволите уйти?
— Нет.
— Но почему?! Разве вы не обещали божественному зверю защищать его детей-оборотней?!
Громоподобный смех прокатывается по комнате.
— Кто рассказал тебе такую глупость, дитя? — грохочет голос. — Этот жалкий хитрец! Этот прохвост, прародитель оборотней — божественный зверь! Это он заточил меня здесь!
— Но разве вы не заключили сделку? Вы хотели жить, а он…
— Я хотел жить… Это верно. Но не так. Не так… — глаз щурится. — Давно… когда мир принадлежал богам, Теаррию сотрясали магические вихри, а оборотни ещё не обрели разум… я нашёл способ продлить свой век до бесконечности. Всего-то десяток оборотней на обед и ужин, и я был полон сил! Десяточек оборотней… — это же мелочь, не стоящая беспокойства. Но Божественный зверь не желал делиться, и я предложил ему сделку — исполнять желания достойных, защищать других оборотней, помогать с пробуждением звериной ипостаси его детей. Скажи, девочка, разве этого мало? Разве многого я просил?
— А что божественный зверь? — спрашиваю сухими губами, оставляя вопрос без ответа.
— О, этот прохвост согласился! Пригласил меня отобедать парочкой его сладких деток… Мы кровью подписали вечный договор, однако это оказалось ловушкой. Божественный зверь подменил свою кровь на кровь бога сна и тени — Исильдра. Они договорились за моей спиной! Исильдр подтвердил лживую сделку и погрузил меня в сон… И что же! По обманному договору мне в пропитание достались не дети Зверя, а бестелесные дети бога сна! В них нет необходимой мне божественной искры! А питаясь ими, я обречён спать вечным сном. И при этом обязан исполнять свою часть сделки. Разве это справедливо, дитя? Разве справедливо?! Ответь!
— Нет, наверное, нет… но… пожирать живых существ — разве так можно?!
— Такова природа вещей. Птица ест червяка, птицу лиса, лису — человек, а человека — бог! Я полубог, так почему не могу получить своё по праву рождения? Разве мне не положена справедливость всевышнего? И я нашёл лазейку, дитя! Хотя воспользоваться ею получается раз в столетие. Однако сегодня меня ждёт великий пир. Всё благодаря тебе, отважная девочка и твоим смелым друзьям. Ты должна гордиться, не каждому выпадает честь отдать святую душу во благо полубога.
Я чувствую, как чужие холодные руки осторожно касаются моих плеч.
“Его лазейка в том, что когда он дарует желание, то получает шанс забрать жизнь”, — шепчет рогатая тень, стоящая за моей спиной. Исполин её не видит и не слышит… только я.
— Говори же своё желание, дитя! И я исполню! — требует исполин. Его напускное спокойствие исчезает, выдавая нетерпение и голод. Зрачок гигантского глаза расширяется, будто рот червяка, а по краям окружности остриём в центр выступают желтоватые зубы.
О боги! Да это же не глаз вовсе — а пасть чудовища!
Я должна испугаться, но мне становится мерзко. Я сжимаю кулаки. Гадкий исполин! Враг людей и оборотней! Хотел жить вечно за счёт других? Правильно, что божественный зверь обманул тебя! Он знал, если откажет — ты пойдёшь бесчинствовать!
— Не медли, девочка-кролик!
“Попроси его, — шепчет тень, наклонившись к моему уху, — что желаешь здесь и сейчас узреть во плоти своего суженого”.
Что?!
Суженого?!
— Говори! Говори! Говори своё проклятое желание! — сотрясается зал от рёва исполина.
Я облизываю пересохшие губы.
— Желаю, — выкрикиваю я, — здесь и сейчас узреть во плоти своего суженого!
Секунду длится тишина, потом зал сотрясается от леденящего душу жуткого смеха.
— Такого подарка судьбы я и представить не мог! Не желаешь умирать одна? Хочешь, чтобы кто-то поддержал тебя в предсмертной агонии? Какая хорошая добыча мне досталась! Какая сладкая маленькая девочка! — громко радуется исполин, а моё сердце сжимают тиски тревоги.
Не совершила ли я ошибку?
— Будь по-твоему, дитя! Воистину, чудесный день! Воистину!
На стене вокруг огромного глаза набухают четыре выпуклости, из них вылупляются пальцы. Они шевелятся будто отвратительные розовые личинки! Следом появляются ладони, кисти, неестественно длинные предплечья. Жуткие руки вытягиваются вперёд, делая в воздухе сложные пассы, плетя магический узор.
— Почти готово, почти… — шепчет исполин.
Кругом начинают закручиваться магические вихри, я оборачиваюсь, пытаясь найти взглядом тень… но её нет. Я совсем одна!
— Желание исполнено! — объявляет исполин. — Время ужина!
Четыре мерзких руки вздрагивают и устремляются ко мне, желая схватить и потащить к распахнутому глазу. Но внезапно на их пути вырастает рогатая тень…
Нет, не тень! Теперь это существо из плоти и крови! Стремительно перехватив руки исполина, он разрывает их так легко, будто они сделаны из бумаги.
Я заворожённо смотрю на незнакомца, чувствуя нарастающий жар в груди.
Этот высокий мужчина (в нём четыре моих роста!) собран из острых углов, на нём чёрная одежда из плотной ткани, а на широких плечах лежит сотканный из тьмы плащ. Серебряные волосы собраны в хвост, а голову венчают ветвистые рога.
Я не вижу лица… но мне очень хочется в него заглянуть.
Мой суженый… мой истинный? Неужели это правда он?! Неужели моя судьба… такая!
— А-а-а! Кто посмел! Кто… Кто ты такой?! — верещит исполин, пока обрывки его сочащихся синей сукровицей рук стремительно втягиваются обратно в стену.
