Ознакомительная версия.
Шеф отрицательно качнул головой, сказал с улыбкой:
– Не человек. Женщина. – И добавил совсем тихо: – Я натурал, розочка моя. Стопроцентный.
Отчего покраснела? Ну разумеется, от тона!
– То есть про страдания – правда?
– Это деликатес, – заявил Глеб, выуживая виноградную улитку из ставшего бесполезным домика. – А деликатесами я стараюсь не злоупотреблять, иначе приедаются.
Я замерла. Это что же получается? Интернет в кои-то веки не врет?
– А остальное тоже правда?
– Кроме аналогии с козлом, – улыбнулся Глеб.
– То есть ты мной питаешься? – не выдержав, переспросила я.
Тут же удостоилась очередной обворожительной улыбки и тихого:
– Да, розочка.
Офигеть.
Я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Вот… вот как на это реагировать, а? По идее, мне должно быть как минимум противно, а я пребываю в состоянии замороженной рыбы. И от собственного равнодушия офигеваю больше, чем от природы инкуба. Я корм, но мне по барабану!
– А то, что можешь выпить досуха – тоже правда?
– Почти.
Эта информация тоже положенного эффекта не возымела. Даже понимание того, что я вполне могла умереть в объятиях этого мужчины, вызвало отголосок желания, но никак не страха. Брезгливости тоже не было.
– Почти – это как?
Глеб выудил еще одну улитку, хлебнул вина. Внешне шеф ничем не отличался от обычного человека, этакого успешного мужчины в полном расцвете сил.
– Там, – Глеб кивнул на планшет, – вероятно, пишут, будто люди от такого умирают, вот я и говорю – почти. В действительности, излишний аппетит инкуба не убивает, а приводит к серьезным проблемам психики.
Я отключила чертов гаджет и выжидательно уставилась на шефа.
– Ладно, розочка, рассказываю.
Глеб отложил двузубую вилку, бокал с вином тоже в сторону отставил. Потом сцепил пальцы в замок и начал просвещать:
– Мы действительно питаемся сексуальной энергией. Забирать ее предпочитаем естественным способом, через физический контакт. Можно брать и по-другому, но это сложно и доступно далеко не всем. Количество энергии, которую дает человек, зависит от качества переживаний. А еще от качества переживаний зависит вкус. Чем ярче и насыщенней эмоции, тем вкуснее.
– Поэтому вы стремитесь доставлять максимум удовольствия?
– Мы не стремимся, мы доставляем.
Я невольно смутилась – вот с этим точно не поспоришь, по себе знаю. А шеф продолжал:
– Чтобы утолить наш голод, простого соития недостаточно. Чтобы насытиться, нам нужен пик, высшие ощущения. Все особенности нашего вида… – шеф снова вилку взял, покрутил в пальцах, – это инструменты для добычи пищи. Все. Начиная физической трансформацией и заканчивая телепатией.
Я в этот миг как раз вина хлебнула… очень, между прочим, зря!
– По спинке постучать? – участливо осведомился шеф. Какой он все-таки добрый…
– Телепатия? – сипло переспросила я.
Губы брюнета растянулись в шаловливой улыбке.
– Крис, милая, ну зачем так пугаться? Ну телепатия, и что? И вообще, я думал, тебя физическая трансформация заинтересует больше.
Это он сейчас про то, что его язык может превращаться в нечто длинное и раздвоенное или… или у него не только язык удлиняется?
– Розочка моя, ты покраснела.
Еще бы! У меня ж фантазия временами богаче Рокфеллера!
– Так что там с телепатией? – вперив взгляд в тарелку, пробормотала я.
– То же, что с эмпатией, – милостиво «разъяснило» руководство. – Мы умеем считывать ваши самые потаенные желания – это к области эмпатии относится, а вот телепатия позволяет такие желания в сознание внедрять…
Мама! Куда я попала?
От созерцания тарелки пришлось отвлечься, причем срочно.
– Глеб?.. – В моем голосе появилась угроза.
Черт возьми! Я знаю, что к тридцати у женщин сознание меняется, что отношение к постельным играм другим становится! А уж если сюда длительное воздержание добавить, так вообще! И именно этим я объясняла свое чрезмерное влечение к Глебу и тот факт, что близость с незнакомцем доставляет невероятное удовольствие, хотя противоречит моим принципам!
После того как шеф связал меня сетевым кабелем и… ну, в общем, сделал все, что сделал, я мысленно признала себя извращенкой, потому что мне понравилось! Более того, я смирилась со своей распущенностью! Я мучилась и обвиняла себя, в то время как он…
– Я не применял телепатию.
– Ты еще и мысли читаешь?! – возопила я.
– Кри-ис… – сказал тихо-тихо. – Крис, не ори. Эти мысли на твоем восхитительном личике написаны.
Желание отрезать инкубу что-нибудь ненужное пересилило даже то, другое, но тоже с инкубом связанное…
– Крис, я не применял телепатию, – повторил Глеб. – Я вообще внушением не занимаюсь, мне не положено.
– Что значит «не положено»? – прошипела я.
Шеф шумно вздохнул и выдал:
– Розочка моя, я не просто инкуб, я высший инкуб. Для такого, как я, применение телепатии – моветон, равно как и насилие. Я слишком силен, чтобы использовать подобные приемы.
Вот теперь разозлилась всерьез, даже нож со стола схватила. Ненавижу, когда мне лапшу на уши вешают! Особенно столь открыто!
– А утром, на кухне, это что было? Не насилие, не?
Ухмыльнулся, придвинулся, словно никакой угрозы и в помине нет.
– Утром на кухне, – в голосе шефа появилась хрипотца, – я сделал то, чего хотелось нам обоим.
– Мне не хотелось! – выпалила и ножом для пущей убедительности махнула.
Глеб перехватил запястье, вынул опасный прибор из вмиг ослабевших пальчиков и озвучил то, о чем и прежде догадывалась:
– Я состояние возбуждения чую. Для меня это как аромат поспевающего шашлыка…
– Но ты меня загипнотизировал!
– Твое желание было естественным, – сказал зеленоглазый. – А в том, что касается остального… я ведь тоже не железный, Крис. Особенно когда голодный.
Сволочь! Просто сволочь!
Я выдернула руку из капкана и переключилась на улиток. Ну, в смысле, на ужин. Вот только хватило меня ненадолго.
– Мне койку в Кащенко бронировать?
– Прости? – переспросило начальство недоуменно.
– Ты сказал, что у людей после общения с вами проблемы с психикой начинаются, – милостиво пояснила я.
Глеб вздохнул, кажется устало.
– Тебе это не грозит.
Прозвучало как намек, правда, оскорбиться не успела. Глеб продолжал:
– Проблемы возникают у тех, кого выпили досуха. Секс – это тоже наркотик, причем один из сильнейших. Сперва человеку достаточно маленькой дозы, исполнения самых простых, самых примитивных желаний. Потом желания становятся сложней и, зачастую, извращеннее. Инкуб в стремлении насытиться дает максимальную дозу наркотика, вытягивает из подсознания все желания и мечты. Человек получает немыслимую дозу удовольствия, но после впадает в апатию: ему нечего больше хотеть – раз, произошел предельный выброс сексуальной энергии – два, лучшего любовника чем инкуб не найти – три. То есть человек понимает, что достиг вершины и никогда уже не испытает такого удовольствия.
– Но секс – не единственная радость жизни.
– Согласен. Только чтобы понять это, нужно преодолеть ломку и связанную с ней депрессию. Не самый легкий процесс, уж поверь.
М-да… грустно.
– Именно поэтому мы предпочитаем приличных женщин, – припечатал Глеб, а я… едва не выронила вилку.
– В смысле?
– В прямом, – улыбнулся зеленоглазый. – Женщина с небогатым сексуальным опытом и принципами обычно очень ограничена в желаниях. А чем меньше желаний, тем больше вероятность, что встреча с инкубом станет приятным приключением, не более. К тому же… – Глеб перешел на заговорческий шепот, – приличные женщины так вкусно смущаются…
– Глеб!
Рассмеялся. Не издевательски, по-доброму, но все равно обидно стало. Вот как ему не стыдно рассказывать мне такое, а?
– Ты, розочка, тоже на смущении попалась.
– А? – А вот с этого места поподробнее!
– Ага! – передразнило начальство. – Ты смущалась, Крис. Причем постоянно. И мне очень интересно – почему тот, кто втравил тебя в эту историю, не принял в расчет твою скромность? Это же самая большая дыра в твоей легенде.
Сразу вспомнилось – ночь, улица, фонарь… бутылка «брюта». И сказанное без малейшей запинки – «Я даже на маленькую и грязную согласна, веришь?» Впрочем, распитие спиртных напитков с незнакомцами еще не показатель распущенности…
– Моя легенда вообще на решето похожа, – тихо сказала я. А что, разве нет?
– Верно. И это наводит на мысли.
– Какие?
– Видишь ли, Крис… Когда мы меняем реальность, мы не оставляем человеку памяти о прошлой жизни. Очнувшись в новых обстоятельствах, он уверен, что всегда жил именно так. А вот с тобой поступили странно, если не сказать глупо.
И опять в памяти те самые – ночь, улица, фонарь… а еще собачник, который, при всей легкости и бесшабашности, на глупца не тянет.
– Думаю, тут одно из двух, – продолжал рассуждать зеленоглазый. – Либо память оставили нарочно, дабы ты прокололась и дала повод задуматься о том, что мы не всемогущи. Либо тем, кто проводил смещение, банально не хватило энергии. Второе, кстати, вероятней.
Ознакомительная версия.
