Вот ужас-то! Год за годом, глядясь в зеркало, постепенно привыкаешь к отражению и начинаешь казаться себе если не красавицей, то очень симпатичной девчонкой (в определенных ракурсах и при определенном освещении). Приятное заблуждение длится ровно до тех пор, пока однажды кто-то, заявив: "Хочу вжиться в твою шкуру", не начинает подражать со стопроцентным сходством, отчего оригиналу становится очень и очень не по себе. Я бы сказала, что становится крайне неуютно.
У меня тут же возникли подозрения в адекватности Мэла. Наверное, у парня страшная близорукость, коли он заявил, что хотел поцеловать меня на первой лекции у Лютика. Плохое зрение Мэла явно прогрессировало, дойдя до полной слепоты: сначала в институтской библиотеке между постаментами, потом в гостях у Севолода и затем в квартире с высокими потолками. Разве можно любоваться мной при свете и без минус пятнадцати диоптрий на обоих глазах?
— Зря каблуки надела. — Девица посмотрела на сапожки Аффы. — Ноги отвалятся.
— Я привычная, — заверила соседка. — Мои ноги устраивали такие марафоны, что вам и не снилось.
— Ладно, — согласилась Вива. — Но не ной, когда натрешь мозоли.
— Не натру, — заявила жизнерадостно Аффа и предложила: — Пойдем, что ли, подождем у ворот, а то помру от нетерпения.
И я солидарно поддержала.
В глубине души мне хотелось, чтобы парни с аллеи разошлись по развлечениям, а Мэл остался одиноким рыцарем в компании крылатых и дожидался меня. Романтично и не по-Мэловски.
Недолго же его зверье задирало копыта, — подумалось зло, когда мы вышли на пустую аллею. Показушник фигов. Стоило нам с Радиком завернуть за угол, как столичный принц драпанул, чтобы расслабиться в клубе и помириться с зубастой подружкой-хамкой.
— Поторапливаемся, — подгоняла Аффа, спеша к калитке.
— Смотрите, — показала я на пустовавший постамент с краю ангельского ранжира. — Куда они исчезают?
— Кто исчезает? — обернулась соседка.
— Ангелы. То один пропадает, то другой.
— Никуда не исчезают, — пожала девушка плечами, подойдя ко мне. — Стройные витязи как на подбор.
— Хочешь сказать, что не видишь обрезанные пятки? — я посмотрела для поддержки на Виву, но стилистка промолчала.
— Какие пятки? Окстись. Здесь не каменная расчленёнка, ангелов не распиливаем, — ответила Аффа, посмеиваясь. — Это у тебя что-то с глазами. Неужели не видишь?
Я еще раз взглянула на постамент. Куда смотреть-то? Ничего не вижу кроме окаменелых щиколоток, хоть убей.
Потому что слепая! — обдало ледяным ознобом, и ноги против воли вросли в землю, а руки мелко задрожали.
Вот и спалилась. Просто и незамысловато, по мелочи, в двух шагах от институтских ворот. Я всегда прогорала на мелочах.
Девчонки видят то, что не дано увидеть мне. Аут.
Уже неважно, что находилось на пустом постаменте вместо пропавшего бедолаги-ангела. Оно оказалось неподвластно моему зрению.
Нужно что-то промямлить. К примеру, про крайнюю изможденность организма или о беспросветной тупости богатенькой висоратки, которая видит волны через раз и с большого перепуга.
Поверят или бессмысленно оправдываться?
Поздно метаться. Девчонки успели прийти к правильным выводам — в их ряды прокралась слепая. Неспроста на лице Аффы появилась хитрая усмешка. Наверняка соседка догадалась о фальсификации с фальшивым висоратством и решила проверить, благо подвернулся случай.
Караул! Нонсенс! Обманщица среди избранных!
Может, предложить им денег за молчание? Мне не жалко, отдам всё, лишь бы дали доучиться.
Вряд ли. Такое не прощается, даже друзьям.
Пора оседать на снег. Или молча разворачиваться и бежать в общагу, чтобы паковать вещи и звонить отцу.
Родитель, подстраховываясь, сегодня же увезет меня из столицы, чтобы пресечь возможные сплетни, и я не попаду на прием. И сойду с ума. Говорят, психи воспринимают реальность иначе, и миры, в которых заточено их сознание, богаче и красочнее действительности. Что ж, это лучше, нежели смотреть в глаза людям, разочаровавшимся во мне, и видеть их презрение.
17.5
— Хватит, — сказала недовольно Вива. — Пошутила, и достаточно. Твои розыгрыши кого хочешь сделают дураком. Нету здесь ангела.
— Нету, нету, — подтвердила весело соседка. — А Эвка купилась, по лицу видно!
Очевидно, мой пришибленный вид говорил красноречивее любых слов, потому что она добавила примирительно:
— Эвочка, я же пошутила.
Хорошая шуточка получилась. Для кого-то расслабуха после тяжелого экзамена и сброс лишнего пара. А меня отделяли считанные миллисекунды от необратимого шага. От вечного заточения в психушке.
— Тебе смешно, да? У меня чуть ум за разум не зашёл! — вскинулась я, выйдя из состояния ошарашенности.
— Не думала, что ты примешь близко к сердцу, — повинилась девушка. — Так, небольшой розыгрыш.
— Из-за невинного развлечения у меня теперь пожизненное заикание! — кипела я с видом оскорбленной добродетели, чувствуя колоссальное облегчение.
Конечно же, Аффа не виновата, и шутка оказалась бесхитростной. Беда в том, что я восприняла подколку не так, как полагается обычной висоратской девчонке.
Соседка подошла ко мне и приобняла.
— Эвка, не дуйся. Я, правда, не знала, что ты ранимый полевой цветочек.
— У меня тонкая страдающая душа, а ты чуть не свела её с ума, — пробурчала я, успокаиваясь. — Значит, вы тоже видите, что ангела нет?
— Видим, видим, — сказала Вива. — Такси подъехало. Пошли.
— А куда они исчезают, а потом появляются? — спросила я, когда наша компания выбралась на стоянку.
Сердце, испытавшее перегрузку страхом, заныло, замедляя биение, а сдернутая с руки варежка явила глазам закономерное следствие психической перегрузки — колечко Некты, проступившее темным рисунком волосинок-звеньев. Удружила соседушка, ничего не скажешь, — поспешно натянула я варежку. Нужно срочно расслабиться и переключить внимание на другие дела.
— Разве ты не слышала об институтской легенде? — обернулась Аффа на ходу. — На этот раз честно-честно, без шуток.
— Поздно, доктор, больной не верит вашим заверениям, — проворчала я, и соседка рассмеялась.
— Говорят, в каменных оболочках заточены ангельские сущности, — сказала она замогильным голосом, пробираясь между машинами. — И Создатель периодически призывает их для отчета.
— Для какого отчета? — поддержала я спагетти, навешиваемое Аффой на уши.
— Ангелы отчитываются за грехи и проступки смертных, а потом возвращаются назад.
Вива уселась на переднее сиденье такси, а мы с Аффой устроились позади. Водитель вывернул на окраинную дорогу, и вскоре институтская ограда скрылась за поворотом.
— Куда едем? — спросила Аффа.
— На бульвар Амбули [49], - пояснила девица. — Для начала прошвырнемся там.
— О! — воскликнула соседка, откинувшись на спинку сиденья. Видимо, это был всем бульварам бульвар, коли Аффа мечтательно закатила глаза. Рай для шопоголика с деньгами.
— Если ангелов призывает Создатель, то почему остаются их ноги? — ни с того ни с сего спросила Вива. — Зачем путешествовать калеками?
— Сущность рвется в небо, а тяжелая оболочка прикована к земле. Кому-то удается без потерь попасть наверх, а кто-то жертвует конечностями, — пояснила соседка.
Я хмыкнула, посматривая в окно. Чем хороша любая легенда? Своей правдоподобностью. А эта — притянута за уши от начала и до конца. Все-таки Аффа наврала с три короба, ни разу не покраснев.
— Ты не обижаешься? — спросила девушка через некоторое время. — Если хочешь, как-нибудь разыграй меня.
— Не обижаюсь и разыграю будь здоров, — пообещала я. Придумать бы еще суперрозыгрыш, который сокрушит Аффу.
— Начинаю бояться, — рассмеялась она.
В приближении к центру небо затянуло серыми тучами, сыпавшими нечастые горсти мелкой снежной муки, и дорога с тротуарами потемнели, став мокрыми.
