Эль, взмывши гейзером к потолку, расплескался было по столу золотистым озером, но под строгим взглядом бога проворно собрался в янтарный мячик и юркнул обратно в посудину.
— К словам придираешься, вместо того чтобы парня поздравить! — поддержал сына Рагнарок.
— А чего-то парень наш не слишком веселится, — Фрей недоуменно нахмурился, склонил голову и заглянул в лицо отрягу. — Или ты не рад, что у тебя будет наследник?
— Так если бы наследник!!!.. — не выдержала душа юного конунга, и вся душераздирающая история с женсоветом и ритуальными перемещениями кровати была передана общественному вниманию в считанные минуты.
По окончании повествования на кухне Старкада — резиденции Рагнарока, а за ним его сына Мьёлнира — повисла неуютная тишина.
— О, женщины… — первым нарушил ее старый хозяин пантеона Отрягии. — Коварство вам имя!..
— Увертка — отчество… — сурово сдвинул рыжие брови и продолжил логический ряд громовержец.
— Вмешательства в дела Судьбы ничем хорошим закончиться не могут! — мотнув бритой головой, строго изрек Рагнарок. — Чтобы не сказать, что они вообще запрещены богам и смертным! Первенец должен быть мальчиком!
— …И лукавство — фамилия! — договорил Мьёлнир и возмущенно повел крутыми плечами, обтянутыми курткой из кожи дракона.
— Да погодите вы! — возмущенно шлепнул по столешнице ладонью Фрей, чью обожаемую супругу только что, не глядя и за компанию, заклеймили позором. — Мало ли, что они хотят! Женские желания — что пыль на ветру! Тьфу — и нет их! А кого вам пошлёт Судьба — неизвестно! Пока.
— Когда будет известно… когда они своего добьются… будет поздно даже для Судьбы, — уныло пробубнил Олаф в кружку с нетронутым элем, и от душераздирающего вздоха оседавшая пена взметнулась и прилипла к его щекам и подбородку.
Но будущий отец, погруженный в пучину расстройства, такой мелочи даже не заметил.
— Ничего не поздно! — оглянувшись на двери — не заходит ли хозяйка дома Фригг — прошептал бог преуспеяния и заговорщицки подмигнул. — Мы можем и пораньше узнать, чтобы начать действовать вовремя! Совершенно точно!
— Как?! — подскочил отряг.
— Очень просто… — пробормотал Фрей, закрыл глаза, сосредоточился… — Да где же она… где же она… где…
Через несколько секунд на столе перед ним материализовался из воздуха толстенный фолиант в ярко-зеленом сафьяновом переплете, чуть ранее стоявший в книжном шкафу в библиотеке его усадьбы.
— Книга Судьбы? — с недоверчивым благоговением уставился на гроссбух конунг.
— Народные приметы! — снисходительно усмехнулся Фрей и шевельнул усаженными перстнями пальцами золотой руки[6].
Книга послушно откинула верхнюю корочку и торопливо залисталась, пока не остановилась ближе к середине.
— Вот тут всё и написано! — довольный бог откинулся на спинку стула и обвел друзей торжествующим взглядом.
— Читай! — единогласно разрешили ему те.
Фрей, не заставив себя уговаривать, торопливым шепотом начал:
— «Шатт-аль-шейхское средство узнать пол будущего младенца. Самое верное. Возраст матери надо поделить на три, возвести в седьмую степень… из оного результата извлечь корень… квадратный… вычесть возраст отца… деленный на пятнадцать… и взять лога…рифм…»
Поняв из всего рецепта только два слова — «корень» и «квадратный» — и будучи не в силах догадаться даже под страхом пожизненного рождения исключительно девочек, какая между ними существует связь, аудитория насупилась.
— Не подходит.
Фрей, понявший еще и слово «рифма» — но не в каком логе ее брать — спорить не стал, и спешно перешел к следующему абзацу:
— «Лукоморское средство узнать пол будущего младенца. Еще более верное. Если беременная женщина поперхнется во время еды, попросите, чтобы она назвала любое число от одного до тридцати трех. Потом вычислите, какая буква алфавита соответствует этому числу… например, А — один, Я — тридцать три… и попросите будущую маму назвать любое имя, начинающееся на эту букву. Если она назовет женское имя — у нее родится девочка, мужское — мальчик».
— Ну как? — обежал он вопросительным взглядом товарищей-конспираторов. — Подходит?
В коридоре за приоткрытой дверью послышался звук знакомых шагов и голоса.
— Фригг идет! — испуганно зыркнул через плечо Рагнарок.
— С Аос! — быстро добавил Фрей, захлопывая фолиант.
— И Волуптой! — сощурился, прислушиваясь, Мьёлнир.
Бог благополучия стремительно щелкнул пальцами, и зеленая книга растворилась в воздухе, точно ее и не было.
— Ну так что решили? — поспешно спросил громовержец.
— Промедление рождению девочки подобно! — сурово нахмурился его отец.
— Я лукоморского алфавита не знаю… И вообще никакого… — растерянно заморгал Олаф, впервые в жизни жалея о своей неграмотности.
— Я знаю! Буду подсказывать! — отмахнулся Фрей.
— Но как ты попадешь к нам в дом? Ведь боги не могут без разрешения приходить к другим богам! — растерянно спохватился отряг.
— Ничего, как-нибудь приду!
— Но…
Спросить, каким именно образом, он не успел: дверь, открываемая невидимой рукой, подалась, и возбужденные женские голоса ворвались в притихшую кухню.
— Тогда сегодня вечером! — шепотом выдохнул конунг — точно кинулся в пропасть.
Пропасть народных примет.
За дело Фрей взялся сразу, как только будущий папа вернулся во дворец.
Проходя мимо подарка четы Фреев на свадьбу — стеллийской скульптуры копьеметателя, доселе молча стоявшей у подножия лестницы, Олаф споткнулся: обсидиановые очи статуи внезапно моргнули, нос поморщился, точно мраморный атлет собирался чихнуть, а правая рука выпустила копье и потянулась к губам в общепонятном жесте: «Тс-с-с-с!»
Отряг воровато оглянулся по сторонам: никого не видно, хоть из общего зала и кухни, то приближаясь, то удаляясь, доносились голоса прислуги, собирающей ужинать.
— Фрей… это ты?.. — не переставая косить глазами во все стороны — на всякий пожарный случай — шепотом вопросил отряг.
— Я, — неспешно кивнула статуя, — Принимаешь ли ты меня в своем доме, Олаф, муж Аос?
— Да, конечно, только тс-с-с! — спешно повторил жест советника рыжий конунг.
— Я буду твоим гостем, — проговорил Фрей, как требовал ритуал первого визита.
— Как ты будешь мне подсказывать? — не мешкая, перешел к делу отряг.
— Это я еще не придумал, — одно плечо скульптуры поднялось и опустилось. — Покинуть копьеметателя я не могу… Он у тебя — единственный предмет, полученный от меня…
— Так придумывай скорее! — при звуке шагов в зале конунг опасливо вытянул шею[7].
— Не мешай… я думаю… — сосредоточенно пробурчал Фрей, повел с любопытством глазами вокруг, глянул вниз — и замер. — Что… это?..
— Что — это? — не слишком сообразительным эхом отозвался хозяин.
— Это!.. — потрясенным голосом выдавила статуя, медленно опустила голову, оглядывая себя, и зашевелила почти негнущимися пальцами в попытке ухватить полу меховой куртки.
Своей.
— Ты чего? — недоуменно расширились глаза конунга.
— Рубище твое убрать хочу… — раздраженно пробормотала скульптура и снова чихнула. — пыльное… Это ж додуматься надо… Это ж сообразить!.. Не нашли больше, где на просушку развесить?!
— А-а-а!.. Так это не просушить! Это твое! — расплылся в понимающей улыбке конунг. — В смысле, истуканово. Ты же его нам того… голышом подарил… вот мы и…
Статуй испустил мучительный стон.
— Варвары… испортили авторский замысел… красоту закрыли… гармонию… совершенство… Даришь некоторым людям произведение искусства, а они на него что попало навешивают… что выбросить жалко…
— Это новая куртка, кстати! Волчья! — возмутился отряг. — И рубаха под ней новая! Льняная! И штаны кожаные! Новые! И сапоги с носами усиленными! Только без подошв…
— Са-по-ги… — простонал копьеметатель и дернул, что было сил, за воротник рубахи, надеясь то ли порвать, то ли сорвать, и крепкая ткань затрещала под каменной дланью. — Дикари… Профаны…
— Ты это… перестань!.. — торопливо перехватил мраморное запястье отряг. — Тут женщины ходят!
— Можно подумать, в Стелле они не ходят… — пробормотала сквозь неподвижные губы статуя, не прекращая усилий по возвращению искусства людям.
— В Стелле… пусть ходят!.. А тут… не трогай!.. — просипел Олаф, с досадой чувствуя, как каменная рука вырывается из его хватки, и чтобы остановить своевольничающего бога, облапил статую и прижал проворную руку к туловищу.
— Что ты делаешь?
Легкие шаги спускающейся Аос в пылу сражения он не услышал.
— А-а-а… э-э-э… переставить… хочу… — пробормотал отряг, давая исподтишка не на шутку разошедшемуся копьеносцу пинка под косточку.
