Нику вообще было все до лампочки, пока я позволяла на себя смотреть и не пинала его в голень, когда он пытался оставить на мне множественные дактилоскопические отпечатки.
– НИКУСЯ! ДОРОГОЙ! – Теперь это уже был вопль раненного в задницу бизона.
Я уронила вилку, которой с аппетитом ковырялась в дарах моря, и завертела головой.
А кое-кто сильно сбледнул и попытался замаскироваться на скатерти.
К нашему столику приближалась томная шатенка ростом с баобаб и комплекцией кузнечика. Дама перескакивала столики, даже не замечая их, и уже заранее распахивала объятия.
Поскольку дама выбрала конечным пунктом именно наш столик в углу, то я внезапно начала прозревать:
– «Никуся» – это ты?..
Казидис, не отрывая затравленного взгляда от дамы, как загнанный зверь, кивнул и еще раз попытался мимикрировать.
– Какие подробности можно узнать, просто разик пообедав в изысканном обществе! – фыркнула я, отбирая у Никоса вилку. Она ему все равно теперь не нужна. У него занимательная встреча с прошлым, проблемы в настоящем и разбитые мечты в будущем. Тут уж не до еды.
– Я, пожалуй, пойду в бар, – сообщил нам Георгиос, быстро-быстро вставая и удаляясь чуть ли не по-пластунски.
– А мне нужно… – Аристарх тоже мечтал слинять, но не мог придумать причину.
– Попудрить носик? – милосердно помогла ему я.
– Да, как-то так, – криво улыбнулся доктор и тоже мгновенно испарился.
Между Никосом и дамой осталось всего два столика.
– Сразу умрешь, – я кивнула на торнадо в обтягивающем скелет платье, – или еще помучаешься? Предупреждаю: добью из милосердия!
– Или… – Казидис уже справился с собой и начал излучать обычную самоуверенность. Видимо, решил: два раза не убивают. Рано сделал выводы, поторопился… Это одна женщина два раза не убивает, а нас уже было двое…
– Нику-уся! – Дама все же доскакала до нас и сейчас пыталась прижать моего, так сказать, жениха к так называемой груди. Вернее, к тому месту, на которое надевают бюстгальтер. Так вот: она его нацепила. Или приклеила!
– Василики, дорогая! – Ник решительно уклонился из смертоносного захвата и попытался поцеловать даме ручки. Этот карандаш в бархатном футляре повернулся ко мне задом (опознала только по отсутствию лица) и вместо руки подставила губы.
Меня передернуло – это ж как соску целовать, чистый силикон! Хотя… может, у Никоса до сих пор детство не закончилось? Нет, не думаю… плющит его сейчас не по-детски.
Я подавила стойкое желание всадить вилку в тыльную часть дамы. Остановила только боязнь порчи чужого имущества. Погнется ведь!
– Как я рада тебя видеть! – Василики просто выпрыгивала из платья и все норовила в выгодном ракурсе показать мужчине такие мослы, которыми и собака побрезгует. – Ты меня искал? Соскучился? Куда мы пойдем?
О как! Это уже интересно!
– А… – начал Ник.
– Скажи, какая прелесть мое платье! Я когда его увидела, то сразу подумала, как тебе оно должно понравиться! Правда же, дорогой?
– А… – Еще одна безуспешная попытка вклиниться в сплошной поток словоизвержения.
– Конечно же я немедленно купила эту милую вещичку и поехала сюда! Я же знала, что ты меня здесь обязательно ждешь и я смогу тебе немедленно продемонстрировать, как я прекрасно выгляжу в этом ультрамодном туалете!
Девушка невинно щебетала, а я постепенно приближалась к тому моменту, когда совесть начинает закрывать глаза, а натура – подталкивать на противоправные действия. Вилка и задница Василики уже казались мне такими совместимыми!
– А…
И я больше не вынесла:
– А не заткнуться бы тебе, дорогая!
Василики подпрыгнула на мой рев и обернулась. Она только что обнаружила присутствие постороннего лица за столиком. И это лицо обедало с Никосом и было женского полу, по крайней мере на это четко указывала грудь! И еще: это лицо отказывалось смотреть на ее задницу!
– Кто это? – сморщилась дама, но от Никоса не отлепилась. Наоборот, попыталась залезть на него, как на пальму.
Мужчина с усилием отцепил новоявленную мартышку и, удерживая на расстоянии, сообщил:
– Василики, я хочу представить тебе мою будущую жену…
– В смысле, меня ей? – вытаращилась дама, не понимая, как ее можно отвергнуть.
– В смысле – меня вам! – улыбнулась я. – Джул Смит – жертва произвола и невеста этого неандертальца.
– Вы? – захлопала густо накрашенными ресницами Василики. – А я?..
– А вас бортанули, – поставила я ее в известность.
– Это как? – Дама упорно не хотела работать головой, зато отчаянно работала руками, цепляясь за Ника как за последний оплот генетического материала.
– Это когда вы за бортом, – пояснила я ей. – И ваша лодка уплыла.
– Без меня? – Вроде же не блондинка. Может, красится? – Это невозможно…
– Леди! – Мое терпение лопнуло. Не то чтобы мне был нужен Никос, но если уж мне досталось такое счастье, то я совершенно не собираюсь смотреть, как им пользуются другие. – Вам ничего не светит! Вы в пролете! Собрали свои мысли, если они у вас есть, и пошли на завоевание следующего мужика!
– Нику-у-уся… – Дева явно отморозилась. Оттопырив и без того надутую губу, выдала: – Кто это? Почему она так разговаривает со мной? Что происходит?
Все! Я устала! Я злая и голодная! Мне нужно поесть! А эта дополнительная деталь интерьера портит мне пищеварение и аппетит!
Я встала, нервно подтянула дизайнерские трусы и одарила Никоса та-а-аким убойным взглядом, что непонятно, как он выжил. Видимо, такие, как он, наравне с тараканами переживут все. Даже ядерную бомбежку и следующую за тем долгую холодную зиму на посыпанной радиоактивным пеплом Земле!
– Мисс-как-вас-там, – набычилась я, включая все свое земное и неземное обаяние. – А не пойти бы вам отсюда… пока я с моим будущим мужем не закончу! Причем не только трапезу! И если от него хоть что-то останется, то вам сильно повезет! Если вы любите объедки!..
– Какая ты ревнивая кошечка. – У кого-то прорезался дар речи, и этот кто-то… гм, потерял чувство самосохранения!
– Я. НЕ. РЕВНИВАЯ! – припечатала я. – Я. ХОЧУ. ЕСТЬ!
– Ну я пошла? – сообразила Василики.
УРА! И года не прошло!
– Дорогая-как-вас-там! – перевела я внимание на даму, которая, кстати говоря, так ничего и не поняла. – Вы еще тут?.. Придать вам ускорения?
Василики бросила на Никоса растерянный взгляд и удалилась. Этот же бонвиван наслаждался! Счас я ему чего-нить сломаю, что-то загну, оставшееся оторву и запихаю в то, что еще будет цело! Для полноты образа!
– Козлидис! – Я дождалась, пока наш анорексичный кузнечик ускачет из ресторана, приблизилась к потенциальному смертнику и взяла его за галстук. – Заруби себе на любом члене – я не ревную, но обращаться с собой таким образом не позволю! И еще больше я не позволю…
Тут меня страстно поцеловали, и я забыла, чего мне не следует позволять. Мне так понравился этот процесс, что я отвлеклась от первоначального плана – убить на месте, и заменила его – сначала подождать, а потом уже убить… где-нибудь! Когда-нибудь…
Когда я уже совсем было растаяла и была готова забыть о Василики и прочих неприятных обстоятельствах, раздались аплодисменты.
Ну вот! На самом интересном месте! И не факт, что у меня хватит смелости повторить!
Я резво отпрыгнула от Никоса, правда, галстук не выпустила и радостно потащила распаленного мужчину за собой. Впрочем, у того хватило смекалки избавиться от офисной удавки и безмерной наглости, чтобы, счастливо улыбаясь, предложить:
– Хочешь, я еще что-нибудь сниму?
– Да! – буркнула я. – Голову!!!
– Второй раз не выйдет, – фальшиво повинился донжуан. – Я ее уже давно потерял из-за тебя.
– Какая жалость… – так же фальшиво опечалилась я. – Значит, у меня не получится ее оторвать?
Пока мы пикировались, расторопные официанты поменяли нам столовые приборы, и я наконец-то смогла снова запустить вилку в тарелку. Но как только я намотала ктулху-гриль[12] – пардон, дары моря – и поднесла ко рту…
– Нико, милый!
Я с ледяным спокойствием стряхнула резко потерявший заманчивость морепродукт в тарелку и, крепко сжимая вилку, обернулась.
В ушах зазвучал похоронный марш! К нам спешил клон Василики. Все то же самое – только платье красное и на два дюйма короче!
Все! Конец котенку! Два удара – восемь дырок! Я сейчас из кого-нибудь сделаю дуршлаг и прибью на стене, особенно уделяя внимание безмозглой голове!
Хотя… нужно отдать должное мужеству Георгиоса, он честно старался выполнить свой долг и попытался перехватить даму по дороге. Промахнулся! Хватать было не за что. Ниже шеи у нее была только шея!
Я с тоской распростилась с ладенией, местной прародительницей пиццы, и одуренно вкусной жареной барабулькой и окинула прощальным взглядом подносимые к нашему столу мусакас[13] и креветки под белым соусом. После этого перевела взор на побледневшего Никоса и встала:
