«Некий бездарный драматург — точнее, некто, претендующий на это звание без малейших к тому оснований, — учинил вчера позорный балаган, закономерно закончившийся пьяной потасовкой. Воспользовавшись попустительством городских властей, господин Полчек, владелец помпезной древней недвижимости 'Скорлупа», которую давно пора бы снести из соображений общественной безопасности, устроил у себя нечто вроде подпольного театра. Зрелище самого последнего разбора, которое погнушался бы посетить любой уважающий себя театрал, собрало, однако, множество маргинальных бездельников, привлечённых скорее выпивкой, нежели постановкой.
Ожидаемо, сама «пьеса» оказалась просто гнусным пасквилем на героиню народного эпоса, Верховную Птаху Падпараджу Единождымученицу. В этой отвратительной карикатуре на величайшую женщину Империи она выведена как безнравственная личность с противоестественными пристрастиями, террористка и еретичка. Более того, в конце представления так называемые «артисты» нарочито сбросили прикрывающие их срам иллюзии — чтобы глумливо показать, что эту великую и практически святую женщину играет какая-то гномиха на ходулях! Какой пример это даст нашим детям?
Сей вопиющий случай поднимает вопрос: как могли городские власти допустить у себя под носом столь очевидно вредительское заведение, как нелицензированный подпольный театр «Дом Живых»? Что это ― глупость, некомпетентность или коррупция?'
— Судя по шаблонному тексту, — прокомментировал Полчек спокойно, — газетам просто велели это напечатать.
— Мне кажется, господин, — ответил Франциско, — вы привлекли чьё-то неблагосклонное внимание.
— Это очевидно. Более интересно — чьё именно? О, вот и то, что я искал…
Большая редакторская колонка Риардона в его газете «Портодальская Истина» снабжена вполне приличным, даже слегка скучноватым заголовком «О просачивании чуждых явлений в общественную культуру». Респектабельное городское издание тщательно придерживается классического имперского стиля во всем — от строгой вёрстки и устаревших шрифтов до манеры подачи новостей, несколько тяжеловесной, но в то же время излучающей невольную убедительность своей основательностью. Эльф тщательно следит за этим. «Портодальская Истина» — настольная газета городских чиновников, крупных коммерсантов, представителей Домов и прочей публики, имеющей вес в местном обществе. Она одновременно выражает позицию городских элит — и формирует её. Этот тонкий баланс соблюдать очень сложно, но Риардон недаром имеет издательский опыт в несколько сотен лет. Его слово — слово Порта Даль. Иногда — буквально.
' Само по себе авангардное искусство не хорошо и не плохо, — нейтрально начал свою колонку осмотрительный эльф. — Идеологический фронтир культуры нуждается в экспериментах, ибо как иначе возникнет что-то новое? Хотя многие считают, и не без оснований, что нам достаточно канона, я осмелюсь напомнить: канон тоже подвержен изменениям. Представители долгоживущих рас, к коим относится и скромный автор этих строк, без труда припомнят, что ещё каких-то триста-четыреста лет назад канон довольно сильно отличался от нынешнего. Для того, чтобы люди могли искать и пробовать, существуют исключения в лицензионных правилах, позволяющих любительским коллективам отступления от правил. Всегда существует вероятность, что в своих поисках они сумеют создать нечто, достойное внесения в канон, обогащая и развивая его. А если нет, то, по крайней мере, их искания не нанесут вреда морали, в силу их малой общественной значимости и культурного веса.
Эта система весьма разумно сбалансирована, однако, как показали события вчерашнего дня, и она несовершенна. Увы, пытливый криминальный ум часто находит лазейки даже в самых мудрых законах, потому что невозможно предусмотреть всего.
Итак, что же представляет собой скандальное представление господина Полчека под говорящим названием «Тихий ужас»? Именно — ужас. Но отнюдь не тихий. Художественные достоинства пьесы показывают, что автор небесталанен, но, увы, употребил свой талант отнюдь не во благо, а для общественной провокации самого дурного свойства. Дело даже не в том, что Падпараджа выведена в постановке чрезвычайно сомнительным образом. И не в том, что смешение стилей, музыкального и повествовательного, для которого автор даже придумал нелепый термин «музыкал», породило странного ублюдка недооперы с уличным менестрелингом. И даже не в том, что повествовательный канон в постановке неоднократно нарушен. Нет, эти потуги на оригинальность вызывали бы лишь жалость, если бы не два обстоятельства.
Первое — хотя господин Полчек формально не нарушил букву закона (его труппа имеет статус «драмкружка» и не берет денег за вход), он глумливо и цинично нарушил его дух. Его представление собрало такой зал, который не собирают сейчас и лучшие оперы города, а продажа алкогольных напитков позволила получать прибыль. Эта лазейка, безусловно, должна быть прикрыта — любительские спектакли обязаны быть ограничены по численности зрителей, а сопутствующая торговля строго запрещена. Но законы — дело городского совета, а я хочу сказать о втором аспекте этого действа, менее очевидном, и оттого более опасном.
Господин Полчек использовал необычный сценический приём — в финале представления актёры сбрасывают иллюзии и показываются публике в своём истинном обличии. Казалось бы, что такого? Дешёвый трюк для дешёвой публики, незамысловатый эпатаж. Зритель как будто заглядывает при этом за лицевую сторону спектакля, что для аудитории Полчека равнозначно заглядыванию под юбку Падпарадже. Убогая манипуляция, недостойная театра, и только? Нет, уважаемые читатели, это куда более серьёзное покушение на общественную нравственность, чем выставление Верховной Птахи нимфоманкой, сжигающей монастырь из-за извращённых отношений с певичкой.
Иллюзии на сцене — вовсе не способ сэкономить на костюмах, гриме и декорациях, как думают многие. Их основная цель вовсе не «сделать зрителю красиво». Иллюзии нужны прежде всего для того, чтобы отделить актёра от сценического образа. Вызывающий омерзение гротескный перфоманс с гномихой на ходулях в роли Падпараджи, устроенный Полчеком, показал это особенно выпукло.
Актёрский талант не означает высоких моральных качеств. Я не открою большой тайны, сообщив вам, что большинство актёров отнюдь не являются образцами для подражания. Они обладают всеми пороками, характерными для низшего сословия: распущенностью, склонностью к пьянству, грубостью, необразованностью и дурным вкусом. Отказ от иллюзий, даже частичный, выведет на сцену этих низких людей вместо тех возвышенных образов, которые диктует нам канон. К их порокам добавится самолюбование, а публика получит возвеличивание ничтожеств. Этак кто-то может вообразить, что никчёмные лицедеи, не годные ни на что, кроме как быть объектом наложения иллюзий, что-то представляют сами по себе! Дешёвые газетные писаки начнут интересоваться их личной жизнью, их мнениями по вопросам искусства, культуры, а то и политики!
Нет уж, господин Полчек, зачем-то подписывающийся на афишах именем мятежного Дома Кай. Место актёра — за кулисами. Оставьте сцену иллюзиям!'
— Готов поспорить, — немного картинно зевает Полчек, изображая как его ничуть не задели обличительные тирады эльфа, — что вся эта лабуда написана ради последнего предложения.
— Не очень понял вас, господин, — отвечает Франциско.
— «Подписывающийся именем мятежного Дома Кай», вот ради чего вся эта высокопарная чушь на страницу. Риардон решил обратить на меня внимание Дома Теней. Представления без лицензии — ерунда, заплатим штраф и забудем. Но вытащить по случаю из-под плинтуса древнюю кровавую свару — это очень по-эльфийски.
* * *
— Мастер Полчек, мастер Полчек! Эй, алё! Да пустите же! Я его друг!
