Снова покачала головой.
— Я тебе нравлюсь?
Покраснев для полноты картины, кивнула.
— Тогда прекрати плакать, — усмехнулся темный. — И запомни, пожалуйста, что никто их тех, кто обидел тебя, не стоит твоих слез. А захотят еще чего учудить — со мной сначала пообщаются. Понял, ангелочек?
Пришлось кивнуть и под внимательным взглядом Влада слабо улыбнуться. На короткий миг его губы прижались к моим. Потом свобода — еще минуту назад желанная, а теперь уже какая-то ненужная совсем.
— Прости, — вдруг стало стыдно за эту истерику. — Просто слишком много всего. И ты какой-то странный демон, если честно.
— Но хороший? — лукаво глянул на меня Князь.
— Хороший, — честно призналась я.
В голове у меня Ник пел какой-то очередной шлягер Сердючки. громко так пел, с чувством, но совершенно без слуха. Жуть.
От созерцания моего вредного и симпатичного демона меня отвлек звонок мобильника. На экране размером с хорошую лопату — подарок Машки на новый год — отобразилась Милка.
— Привет. — Я напряглась, примерно понимая, что означает звонок подруги.
Но реальность, как всегда, преподнесла мне сюрприз:
— Вер, один ребенок очнулся. Быстро сюда, времени не так много, он явно знает, что его убивает.
Влад по моим глазам догадался, что случилось, и коротко кивнул. Он остается ждать Виктора, я — перемещаюсь в больницу.
У Крапова были поистине неограниченные возможности. Во всяком случае, так мне иногда казалось. Для детей, пострадавших от этой нечисти, выделили отдельный блок, куда посторонних под предлогом эпидемии не пускали. А бывалые врачи, работавшие с охотником не первый год, уже не удивлялись ни моим крыльям, ни рогам и хвостам демонов. Как все-таки тесно переплелись меж собой три мира.
Но что меня удивило, так это Юрий, невозмутимо стоявший в коридоре. Рядом с ним переминалась с ноги на ногу взволнованная Мила.
— А ты чего здесь делаешь? — довольно неласково я к архангелу обратилась.
— Я здесь, чтобы забрать душу мальчика, когда он умрет, — ответил Юрий.
— А Смерть где? — удивилась я.
Архангелы у нас такой фигней не занимались.
— Простыл, — пожал плечами Юрий.
— Ага, простыл, — пробормотала я, глядя, как Милка неосознанно жмется к этому крылатому недоразумению.
Вот что за глупый бывший ангел?!
— Вы уже допрашивали мальчика? — спросила я.
Милка покачала головой.
— Ждали тебя. Лучше поговори с ним сама, мы только перепугаем.
— Ладно.
Я мельком глянула в зеркало, убедившись, что сцена на ярмарке слишком страшных следов не оставила, и вошла в палату. Мальчик выглядел плохо. Под глазами залегли темные круги, губы потрескались, он тяжело дышал, но взгляд был ясным.
— Привет. — Я постаралась улыбнуться.
— Ты ангел? — тихо спросил он.
— Да, что-то вроде того. Мне нужна твоя помощь.
— Я умру, да? Где моя мама?
Совесть едва меня не загрызла прямо на месте. Мальчику плохо, он, возможно, скоро умрет, а вместо мамы к нему пришла я.
— Нам нужна твоя помощь. Мы хотим найти того, из-за кого ты заболел, чтобы спасти тебя и других детей. Расскажи мне, что произошло на ярмарке.
— Откуда вы знаете, что я заболел на ярмарке?
— Другие дети тоже… болели после похода на эту ярмарку. Что там случилось?
— Мы, — он нахмурился, — мы пошли гулять, пока родители отдыхают. Я и еще какие-то ребята, мы познакомились на карусели. Мы решили сходить в комнату страха.
— Там кто-то был?
В его глазах плескался страх.
— Клоун. Там был клоун. Я зашел в какой-то тупик, там еще была подушка в полу, будто проваливаешься. И он вышел из-за витрины с динозавром. Он улыбался.
— И? Что потом?
— Не знаю. Я не помню, кажется, я вышел к родителям и мы пошли домой. Больше ничего не было. Может, я заболел не из-за ярмарки?
— Может быть. — Я задумалась. — Отдыхай. Мы постараемся тебе помочь.
Я выскочила из палаты, бросив Миле, чтобы привела родителей мальчика. И принялась звонить Владу, оставшемуся на ярмарке.
— Он сказал, что был в комнате страха. И оттуда вышел какой-то клоун. Возможно, колдун или еще какая нечисть. Думаю, он выпивает их жизненные силы. И поэтому дети умирают. Ведь в них этой силы очень много. Нужно проверить комнату страха, он сказал, что встретил его у какой-то витрины с динозавром, где в полу есть подушка. Скоро я буду там. Отзови Виктора, мы сами справимся.
— Милая, — Влад с трудом сумел вставить слово, — все это хорошо, но на ярмарке нет комнаты страха.
Я словно налетела на невидимую стену.
— Я смотрю на план, — продолжал Князь, — и здесь нет никакой комнаты страха. Да и я заметил бы, когда осматривал все там ночью. Он мог что-то напутать? Быть может, он был в каком-то другом месте?
— В каком? Крапов же допрашивал его родителей. Ярмарка — единственное место, где он был в этот день. Ярмарка — средоточие этой нечисти, все болеют именно после посещения этого мероприятия. Хорошо бы узнать, на каких аттракционах катались другие дети. Но, как показывает практика, вряд ли родители это знают. Нечисть обычно выбирает одиноких.
— Что ты будешь делать? — спросил Темный.
— Пройдусь по ярмарке, — ответила я. — Возможно, что-то замечу или почувствую. Если что, отзвонюсь. Продолжай наблюдать и поддерживай легенду. И зарабатывай деньги, Темный, для детского дома это важно!
Я почти увидела, как он поморщился.
— Я дам тебе нужную сумму просто так, только не заставляй меня фотографироваться с этими исчадиями ада!
— Влад! Это не исчадия ада, это дети. Ты пару часов назад просил родить тебе такого. Тренируйся.
— Если буду тренироваться, родишь? — мигом повеселел темный.
— Как только, так сразу, — прежде чем отключиться, я фыркнула.
И тут же переместилась в какие-то кусты, чтобы не быть замеченной посетителями ярмарки. Хотя, пожалуй, в такой глуши они не ходили, ибо все самое интересное было впереди.
Комната страха. Как же она выглядела? Описания мальчик не давал, а я и спросить не догадалась. Судя по тому, что в программе ярмарки такого аттракциона не было, а на плане не было ни одного подходящего павильона, можно было предположить, что или комната скрыта магией и открывается лишь избранным жертвам, или комната есть, существует, но тайно. В последнем случае оказывались замешанными люди.
— Второй вариант, — сказала я сама себе. — Там, где могут быть замешаны люди, они замешаны.
Выйти на руководство ярмарки и прижать их к стенке? Пожалуй, это путь наименьшего сопротивления. То есть, сопротивляться руководство, конечно, будет. Но все лучше, чем рыскать по территории в поисках небольшого павильона с маньяком внутри. Тем более что мой собственный хвостатый маньяк мучается в компании детишек.
Решение было простым и очевидным. Никто кроме руководства не может скрыть палатку с комнатой страха. Никто кроме руководства не сможет разрешить нечисти промышлять на ярмарке.
— Простите, — мимо как раз пробегала девочка в цветастой красной форме персонала ярмарки. — Где я могу поговорить с директором или владельцем?
— А вам зачем? — Она прищурилась.
— Хочу поговорить о работе. Я гимнастка.
Уж не знаю, поверила мне, или нет, но махнула рукой куда-то в сторону палаток со сладостями.
— Там трейлер администрации. Спросите.
— Спасибо, — но девушка уже унеслась.
Трейлер администрации я нашла довольно легко. И довольно невежливо постучала, ибо разыгрывать сценку “гимнастка хочет работать” я и не собиралась. Не откроют, вынесу дверь. Убийства детей — не тот случай, когда я буду церемониться.
— Тук-тук-тук! — рявкнула я прямо в открытое окно.
Невысокий мужчина в кожаном пиджаке, обладающий крайне неприятными пышными усами, поперхнулся и вскочил.
— Вы кто?!
— Я — Вера, — сообщила я. — Дверь открой.
— Я охрану сейчас вызову…
— А я ее на тот свет отправлю. Дверь открой, сволочь, пока я ее не вынесла. И тебя вместе с ней через противоположную стенку. Думаешь, можно безнаказанно убивать детей?
— Девушка, вы о чем вообще? Каких детей? — Он явно врал, это сквозило в каждом слове, в каждом движении.
Невербалику я знаю хорошо. Гораздо лучше, чем этикет, пожалуй.
— Хватит, — отрезала я. — Без помощи кого-то из ваших здесь не обошлось. Даже если ты тут не при чем, отвечать все равно тебе. Открой дверь, поговорим и, если будешь помогать, я закрою глаза на то, что на твоей ярмарке промышляет убийца.
Выбора у мужчины не было. Если он не причастен, он должен сотрудничать. Если причастен, я все равно добьюсь признания, потому как ни один ребенок больше не должен умереть.
Спустя секунду дверь все же отворилась, пропуская меня внутрь.
