– А может, и осталось. Кто теперь проверит-то? Не Ведянке же снести да спросить. Куда там. Не обучена она еще толком. Эх, жаль, что нету у нас больше факультета Зельеварения, – вздохнул Симеон Сатвал.
Ну, пускай тут лежат до поры до времени.
– А, вот где я его видел, – обрадовался он. – Ну, точно. И вовсе не в этом ящике. А все Силай со своей смородиновкой, – Симеон схватил за кончик застрявший в уголке витой шнурок тусклого багряного цвета.
– Ну, тебя, дружок, не жалко, – сказал он, глядя на тихо лежащий предмет. – Даже если и потеряет Ведянка, то, глядишь, еще парочка найдется.
Старенький ты, конечно. Но для простого вызова сгодишься.
А там, глядишь, и гномы новинки подошлют.
Симеон аккуратно свернул шнурок и нажал кнопку дальнего вызова на своем браслете:
– Доброго дня, магистр. Надо вот срочно зачаровать и вернуть адресату. Мне, то есть. Когда сможете?
– Простая работа. Думаю, в ближайший час, – проскрипел чей-то простуженный голос. Декан кафедры артефакторики умудрялся вечно просужаться. И зимой, и летом. Но специалистом был отменным.
– Отлично, магистр! – сказал довольный Симеон и огладил бороду.
А в это время расстроенная Ведянка сидела и смотрела на раскрытую перед ней книжицу. Слезы капали на страницы гримуара, и мгновенно впитывались в тяжелые страницы.
Вредная старушка и слезы жаловала. Как же, хоть частица какой энергии, да ее будет.
Коли не дают больше кровушки, древний довольствовался тем, что само попадало в руки.
– Ого, какая книжища! – раздался восторженный крик и к столу подскочил Лаврик.
Я сразу очнулась. Вот же ж. Даже не заметила, как он появился-то.
– Красивая-я какая, – протянул Лаврик и руки свои протянул к гримуару семейному.
– Ты что делаешь? – взвилась я, забыв и грусть, и тоску.
– Вот сейчас тебе полпальца оттяпает, тогда узнаешь, как чужие-то гримуары трогать! – я скорее откинула руку его. А то ведь очнется, негодница, да как примется за старое.
Вон, отряхивается, довольная. Слезы мои ей впрок пошли.
– Ах-х, – закудахтала книжица. – Какой приятный молодой человек, – и она игриво зашуршала страницами.
– Вот, Ведянка. Учись! Красивой назвал, не то, что ты. Слова доброго от тебя не дождешься, – недовольно пробурчал гримуар и тут же спохватился.
– Ох, ну что же мы все обо мне да обо мне. Ведяна, познакомь меня с юношей, – вдруг заявила заядлая отшельница и даже пристукнула по столу тяжелой тисненой обложкой.
Я даже глаза вытаращила. Познакомь ее! Это что-то новенькое. Недоверчиво посмотрела:
– Лаврика, с тобой?! Чегой это ради-то? Или ты не семейный наш гримуар?
– Вот выдумала еще чего на старости-то лет.
– А вот про года мои не надо тут напоминать, – щелкнула она серебряными застежками.
– Доброе-то слово любому приятно, Ведянка!
Да уж. Видно, давно ей комплиментов никто не говорил.
Да и кому бы. Так, в подпространственном хранилище-то ей одиноко, наверное.
Я-то вот думала, что она там всегда спит.
А выходит, что скучает и даже тоскует.
Постойте-ка. Да это ж двоюродная тетка Алексина сейчас проснулась.
Ойй. Точно, она.
Бабуля говорила, знатная была ведьма, да только больно горячая.
Сердце большое да любвеобильное имела. Что-то там про парней еще было, но тогда бабуля невнятно пробормотала и даже гневно глазами сверкнула.
– А можно с ней познакомиться?! – Лаврик, который так незаметно проник в комнату, умоляюще посмотрел на меня.
Ну, это ни в какие ворота-то. И где Рыська? Тут среди бела дня посторонние подходят, к книге родовой руки тянут, а фамильяра и след простыл.
Вот сегодня денек…
– Нет! Нельзя, – я вдруг разозлилась. Тут сидишь, узнаешь тайны семейные. Век бы их не знать-то. А всякие разные Лаврики под руку лезут.
– Ах так! – рассвирепела и книжица. – Тогда вот сиди и жди совершеннолетия! Дальше ни к одной странице не подпущу, – и высунула глаз свой, кровью налитый.
Лаврик вон, даже отшатнулся. Умеет напугать она, тут не отнимешь.
Еще и грозится, видишь ли! Да не нужны мне эти тайны, даром не нужны.
И того, что узнала, довольно мне. Нет. Не останусь я тут, в Боевой Академии-то. Нечего мне тут делать. Не хочу больше его видеть, ректора. Но вот один раз, последний, придется.
Я нахмурилась, вздохнула и захлопнула книжицу. И даже ее “Да погоди, погоди ты, Ведянка! Шуток не понимаешь, ведьмочка”, меня не тронула. Понимаю я шутки. Да только не до них мне сейчас.
Надо идти к ректору. Надо. Буду требовать, чтобы отправил меня к госпоже Кряжской. Вдруг получится?
– А ты чего пришел-то, Лаврик? – не ласково спросила я.
Парнишка сразу как-то сник. Посмотрел на поблескивающий защелками гримуар и протянул мне витой кожаный шнурок.
Глава 36
– Так вот, браслет новый тебе принес, – сказал Лаврик. Держи, растеряшка. Магистр Симеон просил передать. Взамен потеряных. Сказал, тебе такой в самый раз будет.
Я взяла шнурок и обернула вокруг запястья. Красивый такой. На змейку чем-то похож. Уж как я не люблю змеек-то, а тут…
Вот прям как родной он. Настоящий мой браслет.
Вытянула руку, полюбовалась. Витой, старинный шнурок. И такое тепло от него вдруг пошло-то, будто бабуля мягкими своими руками обняла. И сердечко мое, бедное, страдающее сердечко стало таять. Вот как тает снег, когда берешь его в руки. Пушистый, легкий и ослепительно белый.
Сразу вспомнился лес наш. Зима, тихонько поскрипывает под ногами утоптанная тропинка.
День солнечный, морозный. И откуда ни возьмись - вдруг снег! Крупные, кружевные снежинки кружатся и падают мне на раскрасневшееся от мороза лицо.
Как же хорошо-то…
“Смотри, Ведянушка, – говорит бабуля и поднимает глаза к небу, – и запоминай. Знай, когда такой вот снег идет и солнце светит - это знак.”
Помню, я аж вздрогнула. Потому что знаков у бабули было много, и все как-то больше не к добру.
То к засухе, то к потопу, а то и к пожару.
Улыбнулась она тогда, обняла меня и поцеловала в щечку красную:
“Не бойся, Ведянка. Этот знак - он всегда к добру. Значит, Светлая мать скоро явит свою милость. Пошлет нам с тобой настоящее чудо”.
Ойй… Чудо это хорошо. Правда, вот сколько мы жили с бабулей, а особых чудес не видели.
“Может, такой снег просто еще никогда не шел?” – подумала я и согласно кивнула.
Хотя хорошо мы жили с бабулей и без всяких чудес.
Я вздохнула.
Вот как странно получается-то. И правда, такого дня, как тогда, я больше и не помню.
А чуда никакого не случилось. Жалко.
Ну не считать же чудом тот случай, когда я со страху сожгла дикого кабана?
– Ведяна, Ведя-ан! – как сквозь толщу снега пробился ко мне чей-то голос. Я вздрогнула и открыла глаза.
Надо мной стоял Лаврик и тряс меня за плечо.
– Что тебе опять, Лаврик? – устало сказала я. И правда, устала. Будто вот все пять кругов магистра Левия пробежала-то.
– Ничего! – неожиданно буркнул парнишка. – Я, если хочешь знать, за тебя волновался. Вот!
Ведь ты как браслет в руки взяла, так и все. Будто и нет тебя. На меня смотришь в упор - а не видишь.
И вообще, – Лаврик вдруг всхлипнул. – Испугался я за тебя. Рыськи нету. Помочь-то некому.
– Тряс тебя, тряс - едва добудился, – закончил он и шмыгнул носом.
А я вдруг взяла да и обняла его. Вот как младшего братишку, которого у меня никогда не было, обняла.
