А вот чужого парнишки - это он стесняется.
– Да только что ушел. Ты еще храпел вовсю, – не утерпела я и сказала, как есть. Сам виноват, мог бы ведь и поменьше настоечкой баловаться.
Рыська прижал ушки к голове и усы его поникли.
Переживает, значит. Вот лучше бы так обо мне переживал!
Лаврик ему уж так дорог стал, что только диву я даюсь.
Вздохнул фамильяр, прямо вот как человек, вздохнул-то и понурился.
– Ланно… Чего там ещ-ще-е с книж-жицей не то? – протянул он расстроенно.
Надо же.
Вот было бы чего расстраиваться. Я даже головой покачала и тоже вздохнула:
– Да с ней вечно не то! А сегодня совсем уж учудила. Прямо вот неровно дышит к Лаврику-то нашему, – выпалила я.
Рыськины глаза стали как плошки, а усы заинтересованно поднялись:
– С-с чего ты взяла?
– Просила с ним познакомить, вот с чего, – выложила я ему как на духу. Тут скрывать нечего. Я вот ни от кого ничего не скрываю. А от меня все все скрывают!
Светлая мать…. Так я ж собиралась к дядьке Симеону бежать-то. Выспросить его насчет родителей своих…
А с этим… вот не подберу слова… напраздновавшимся фамильяром все чуть из головы не вылетело!
Я подскочила, сна уже ни в одном глазу:
– Поз-знакоми-ить… – протянул Рыська и покосился на меня. – Ну-у, а ты что, поз-знакомила?
– Как же! Что же я, не ведьмочка? Конечно, нет. Захлопнула ее и все, строптивицу эту. Уж как она не хотела, обещалась мне всю правду доложить.
Ну, всю правду я и без нее узнаю-то.
– Давай, Рыська, – строго сказала я. – Хватай ее, и на место. – А мне срочно бежать надо!
Я быстренько переоделась в форменную одежду, пригладила опять растрепанную косу и кинулась к двери.
– С-сто-й, гор-ре мое, – зашипел Рыська, хлестнул хвостом по полу и мигом скрылся из глаз.
Я чуть не споткнулась. Да что ж такое-то… Идет ведь кто-то, видно. Фамильяр мой, хоть и напраздновался, да чутья не потерял.
Прислонилась к двери, поправила сбившийся половичок.
Послышались тяжелые быстрые шаги. Я выглянула одним глазком в окошко.
На ловца и зверь бежит. Похоже, спешить-то мне некуда.
Ведь это ж дядька Симеон сам ко мне идет. Молодец все-таки Рыська. Почуял чужого сразу, и скорее с глаз вон.
Крыльцо заскрипело под тяжелой поступью магистра Сатвала. Раздался стук в дверь. Я открыла сразу же.
– Ты чего ж, Ведянка, тут сидишь, когда общий сбор объявлен? – грозно, вытирая пот со лба своим цветастым носовым платком, пробасил дядька Симеон.
Я только рукой махнула:
– А какой с меня толк на вашем сборе-то, общем? Я ж ведьмочка. Ну и что, что в адептках числюсь. Это ж ненадолго. Не настоящая я адептка-то, дядька Симеон.
– Ты еще вот поговори мне тут! – дядька Симеон нахмурился и погрозил пальцем.
– Не настоящая она адептка. Тоже выдумала. Раз записал тебя в книгу Академии, значит, настоящая.
– Собирайся, давай. Не так я молод, чтобы за каждой адепткой самому бегать.
– Лаврика ректор посылал, да тот побоялся, что не пойдешь ты с ним.
– Мне пришлось, не стыдно, а? – дядька Симеон строго посмотрел на меня.
А я…я вздохнула и смутилась. И правда, неладно получается. Пожилой человек, магистр, за мной тут бегает. Вот что значит Боевая Академия-то. Все у них то тревоги какие-то, то сборы общие.
Что ж. Выходит, и мне надо идти.
Эхх… Так когда я наконец смогу у него узнать-то хоть что-нибудь про родителей?
– Ладно, дядька Симеон, – я подняла глаза на магистра, который уже развернулся и ждал меня, загораживая собой весь проход.
– Да только… я как раз к вам бежать собиралась-то, – вдруг выпалила я.
Вот возьму и спрошу его прямо по дороге. А что? Деваться-то ему будет некуда. Раз взялся меня доставить, пусть и доставляет на этот их общий сбор.
– Ко мне? – поднял бровь дядька Симеон. – Случилось чего, Ведяна?
Я остановилась и выдохнула. Вот, вот сейчас и спрошу у него все.
А сбор их общий подождет.
– Случилось, дядька Симеон, – я сжала кулаки и быстро-быстро, чтобы не передумать-то, сказала:
– Вы ведь знали моих родителей?
Дядька Симеон вздрогнул и замер. Он смотрел мне в лицо и на глазах начал обрастать шерстью. Лицо его вытянулось. Это уж не лицо было, а морда оборотня.
Вдруг он резко схватил меня мощной лапой, в которую превратилась его рука, и быстро задвинул себе за спину.
Ойй..
Может быть, зря я его спросила-то?
Глава 41
И тут дядька Симеон зарычал, да так страшно, что я сжалась. Пусть всего на минутку, но сжалась. А потом тихонько выглянула из-за его спины. И скорее назад. Прямо перед нами, у домика моего, стояло странное существо. Будто и на человека похожее, только заросшего шерстью с ног до головы.
Одни глаза на длинной, вытянутой почище, чем у дядьки Симеона сейчас, морде, сверкали яркой желтизной. Тут из-за тучек показалось солнце, отразилось от шерсти и я увидела, что не шерсть это вовсе.
А тоненькие, как будто металлические, узенькие полоски.
Существо поднялось на задние лапы, вытянуло морду, и надрывно, прямо вот как собака-то, завыло.
И такая тоска, такая боль была в этом звуке, что я не выдержала и вышла из-за спины дядьки Симеона. Существо заметило меня и взвыло еще жалобнее. Страдает ведь оно, мучается, бедное. Небось, вот точно, как магистр Симеон, обратилось да и застряло в этой ипостаси-то.
Помнится, читала я в одной бабулиной книге. Тяжело живется оборотням-то, не позавидуешь. А это, бедное, совсем озверело, видать. И ослабло. Я посмотрела еще раз на него и поняла, что вот не страшно мне. Ну, если только самую капельку. А вот жалко его, бедненького, очень.
Сделала еще шажок навстречу. Сзади взревел дядька Симеон и опять схватил меня за плечо:
– Худа идеш-шь, тура! – заорал он. Да, опять у него с артикуляцией проблемы. Ну, да ладно. С ним потом разберусь. Сначала вот с этим, страдальцем надо.
– Пусти, дядька Симеон! – строго сказала я и повела плечом. Магистр охнул и отдернул руку. А я вот даже не знаю, почему так сделала-то. Будто кто мне подсказывал. И еще… Запястье нагрелось. Я посмотрела на свой шнурок-то. Так и есть. Зачарованный браслетик окутывала легкая красноватая дымка.
Посмотрела туда, вперед. На это страдающее существо. Да не простым взором, а фирменным ведьминским. Ох ты ж…
– Да кто тебя так, бедненький, – запричитала я и сделала еще один шаг. Вот спешить тут точно не надо-то. Оно хоть, существо это, и страдает, но осторожность нужна.
У него же все магические каналы перепутаны! Как еще живет да дышит, непонятно.
Существо, услышав мой голос, горестно взвыло. Тоненько так, высоко. Даже сердце дрогнуло. Вот бы тем, кто так с ним обошелся, самим в его шкуре побывать-то.
Я сделала еще шажок. Существо стояло, не двигаясь с места, и только глаза его мерцали оранжевым цветом.
Я остановилась и протянула было руку к нему.
Да не успела и коснуться, как запястье вдруг зажгло и тут же вокруг меня поднялся купол.
Купол переливался на солнце багряным цветом, и я увидела, как то несчастное существо вдруг согнулось в три погибели, взвыло и схватилось за живот.
Ну, у человека-то там живот находится. Что уж у этого бедолаги там было, и не скажу. Покрутилось на месте, будто огонь жег ему пятки и вдруг вспыхнуло.
Да таким ослепительно белым пламенем, которого я никогда и не видела-то.
Я закрыла глаза. А когда открыла, не было передо мной никакого существа.
Точнее, было. Да только не существо, а злющий-презлющий ректор.
Его глаза, в которых пылало яркое белое пламя, безотрывно смотрели на меня. На меня и только на меня. Я почувствовала, что дыхание мое прерывается. Ойй…
