– И здесь ты прав, Боббер… – он замер, всё больше напоминая зомби. – Нору лучше облить ракетным топливом и сжечь – это лучшее решение для нашего пространственно-временного континуума.
– Что???
– Спасибо за мысль, друг… – он вывернулся и потопал к сарайчику. – Поможешь? Топливо в маленьких канистрах. Помнишь ту ночную авантюрку на космодроме? Сам понимаешь, замахиваться на одну большую цистерну, как предлагал Федор, было бы слишком опасно, я бы даже сказал, глупо… – ностальгическая улыбка пересекла измученное лицо Урмана, как свежий шрам.
– Ури! Да брось ты! Расслабься, Ури! Все наладится! – я подныривал к нему, то слева, то справа, пытаясь срочно отвлечь этого психа чем-нибудь позитивным. – А знаешь, что есть у Боббера? Знаешь, на чем Боббер приехал?
Он молча сдвинул засов и просочился в горбатый сарай – переоборудованный санузел звездолета на двадцать астронавтов, довольно просторный (в унитазах удобно хранить картошку).
– Я разучился удивляться, приятель… – пробубнил он изнутри.
И тогда я быстро смотался на улицу, оседлал эйр-роллер и влетел во двор, гремя и чихая двигателем. Ури лишь высунул нос, кивнул для вежливости, а через пару мгновений молча вынес во двор пару канистр.
– Поможешь? – он протянул голубую пластиковую канистру; я вспомнил, как искали их по дворам, набрали штук тридцать разных – из-под подсолнечного, машинного масла, из-под краски, для хранения воды, словом, с миру по нитке; как намывали и тайком пять дней подряд носили проверенному товарищу на космодроме, как при свете спички (фонарики Урмана в последнюю секунду сгорели), страшно боясь взорвать Базу, осторожно сливали топливо с цистерны.
– Я не буду тебе помогать! Хватит! Почему ты себя так ведешь? Что случилось?
Он показался весь, поставил перед собой еще две канистры и пронзил меня взглядом умирающего морского котика:
– Знаешь… вчера один гном сказал мне, что я неудачник, – он опустил и снова поднял взгляд, как штангу. – Молчи. Это правда, я думал, много думал…
– Ах ты, чудо с творогом! – я тысячу раз пожалел о нашем недавнем разговоре. – Чем ты слушал? Я просто предположил, как могли подумать гно…
– Правильно, все правильно сказал, и хорошо, и не надо оправдываться, надо всегда говорить правду, тем более друзьям, которые не желают ее видеть до поры до времени… – он резко нырнул в сарай и вынес еще две порции ракетного топлива. – Знаешь, не хочешь помогать, хотя бы не мешай…
Я был готов разрыдаться и сгореть со стыда, хотел выпрыгнуть из шкуры, вернуться во вчерашний день и говорить по-другому, но слово не воробей. Меня трясло. Плохо соображая, что делаю, желая только проснуться и увидеть прежнего Ури, я повернулся к эйр-роллеру, заглушил двигатель и отстегнул емкость, полученную на складе. Надо было любой ценой отвлечь самоубийцу.
– Смотри, что у меня тут есть, – я безуспешно старался придать голосу безмятежности. – Ты такого никогда не видел и не увидишь! Но я, так уж и быть, отолью тебе пару капель, чтобы ты провел какие-нибудь научные исследования…
Природное любопытство заставило Ури остановиться и взглянуть на мой сюрприз.
– Что это?
– Ага! Интересно?
– Немного… только не говори, что это опять слюни хвостозавра, они не пригодны даже для смазки дверных петель…
– Чокнутый хоббит! Чокнутый хоббит! – соседи полезли во двор. – Он хочет поджечь нору!!! Пожар!!! Пожар будет!!!
Сутулого дебошира схватили, руки и ноги связали бельевой веревкой (кто-то догадался принести с собой). Мою драгоценную канистру кто-то вырвал, затем хоббиты отнесли все канистры обратно в сарай от греха подальше. Меня решили не трогать, просто отогнали, но уронили эйр-роллер. Я ругался, но меня не слушали. Поджигателя окатили водой из ведра и насильно уложили на носилки. Он орал на всех благим матом, что-то про частную собственность и бестолковое племя лентяев.
– Боббер! Боббер! – завопил Урман, исчезая из виду. – Скажи им!
Больше я ничего не слышал, соседи схлынули также резко, как и нахлынули. Я поднял опрокинутый эйр-роллер, и тут запищало переговорное устройство на приборной доске, гоблины вызывали меня:
– Боббер! – горбонос на маленьком экранчике пожевал губами. – Если вы через пять минут не явитесь на отправку, я буду вынужден написать на вас докладную. Полагаю, выговор с занесением в личное дело пойдет вам на пользу, маленький ветреный хоббит!
Ветреный хоббит, значит, да? Ух, и треснуть бы вредного умника-разумника по носу! Я стоял, сжав кулаки, с трудом подавляя желание разбить ни в чем не повинный экран переговорного устройства, и в то же время противный ученый был прав – опаздывать плохо, а мне как никогда нужно отличиться перед шефом и выполнить задание на пятнадцать баллов из десяти возможных. Времени до начала миссии осталось в обрез, но я железобетонно решил заскочить в костюмерку за формой, чтобы снять и выбросить малиновый позор Хая Гадовича.
Запрыгнул на «коня», запустил двигатель, вспомнил про самое главное – концентрат молока. Спрыгнул на землю, бросился к сараю, к расставленным как попало канистрам; многие были опрокинуты, хорошо, что мы с Ури постарались как следует закрутить каждую. Вот и моя, белая, тут лежит. Схватил емкость, вышел, поставил в специальный ящик за сиденьем, закрепил ремнями, как учил орк, и бешеным жуком понесся прочь.
Юдааш, ухмыляясь, признался мне и всему пошивочному цеху, что впервые изготовил агентскую форму детского размера, но не было времени спорить на эту тему, я молча размотал малиновые шаровары, раскрутил их на манер пращи и запульнул под потолок. Подарок Хая Гадовича повис на лопасти вентилятора. Я влез в новые серые брюки, натянул пиджак военного покроя, зыркнул в зеркало и бросился вон из помещения под хохот десятка сотрудниц пошивочной мастерской. Гоблин орал что-то вслед насчет «расписаться в получении», «немедленно забрать свое безвкусное тряпье» и какие-то общие фразы о черной хоббитской неблагодарности. Он звал Раабана на помощь, но я выскочил наружу, оседлал «бешеного жука» и дал по газам.
В телепортационную лабораторию, ту самую, в которой надо мной издевались больше всего, и где должны были мстить за меня тепегёзы, я ворвался на полном ходу. Зловеще тарахтел двигатель. «С дороги! С дороги, гоблины!» – орал я, едва успевая поворачивать то налево, то направо. Приходилось почти протискиваться в овальные двери, потому что датчики движения не поспевали за мной. Двери раскрывались в немом изумлении, как рыбьи рты.
Один, в новой агентской форме, гордый и непобедимый летел я сквозь террариум хоббитоненавистников, сея страх и ужас в лагере горбатых врагов. Вот оно, обещанное возмездие!
И все же хулиганить надо в меру, до возникновения у противника стойкого желания уважать вас и не расстраивать. Я красиво тормознул на крутом вираже, едва не грохнув стеклянный шкаф, утыканный колбочками с растворами, огляделся и улыбнулся – было чему. Всюду, где оставалось место, свободное от оборудования, громоздились коробки с бай-джанскими фруктами – тут вам и двойные бананы, и квадратные яблоки и черные апельсины, от которых Грызольда теперь если не валится в обморок, то уж точно впадает в комплекс вины, и конечно, урчащий киви. Хорошо, славно поработали тепегёзы. Справились. Так-то… Будете знать, гоблины, как трогать маленького хоббита.
– Фруктами балуетесь? – я с удовольствием наблюдал, как напуганные лаборанты осторожно вылезают из-под столов, выдавливают себя из щелей между стенами и шкафами, как они вздрагивают при одном только слове «фрукты». – Надеюсь, мои одноглазые друзья не очень задрали цену? Вы же все-таки брали оптом. Крупным оптом.
Лаборанты переглянулись, и глаза их полезли на лбы, умники все поняли.
– Ччччто ты сказал, хоббит? Ты… Ты подослал их? – вопрос повторялся снова и снова со всех сторон.
– Он подослал их! – крик, полный отчаяния прокатился по лаборатории.
Я не стал скрывать очевидных заслуг и, восседая на тарахтящем роллере, как на троне, подарил гоблинам сдержанный королевский поклон. О, восхитительная тишина триумфа! Закрепить впечатление я решил в самой дружественной манере:
– Господа! Специально для вас и только для вас, в пятницу ожидается новый завоз: три тонны мятной кукурузы и цистерна поющего картофельного уксуса. Вас ждут скидки и подарки. Фишки собираете?
Кто-то охнул и разбил колбу с жидкостью. Один вопль, второй, третий, удаляющийся топот каблучков: особо впечатлительные побежали отдавать концы и служебные удостоверения.
– Господин хоббит! Прекратите безобразничать! Коллеги, почему вы молчите? – тихо возмутился надменный пожилой гоблин в белом халате, стараясь не встречаться со мной взглядом. – Следует незамедлительно принять меры!
Я подкатил к недовольному, нагнулся и сказал, глядя в его трусливые глаза:
– А специально для тебя, дедушка, я попрошу отложить коробку двойных вибрирующих кокосов. Хочешь, две по цене одной? В подарок от хоббита Боббера за теплый прием, оказанный ему вашей дружной лабораторией.
