– Листик, утолите мое любопытство, зачем вам понадобилось брать деньги в банке почтенного Рамилито?
– Он совсем не почтенный, а скорее наоборот! – гневно ответила девочка и рассказала о том, как поступил банкир с директором цирка.
Архипастырь внимательно слушал, кивал и, когда Листик замолчала, вздохнул и скорбно произнес:
– Вы совершенно правы! Этот Рамилито – жулик и мошенник! Он и меня также обманул! Но гораздо на большую сумму, чем бедного хозяина цирка, но, в отличие от почтенного… Как вы сказали? Жозе? За меня совершенно некому заступиться!
– А много он вам должен? – Листик подошла к изображавшему вселенскую скорбь архипастырю и погладила его по руке.
– Двадцать таких мешочков, как вы отдали…
Закончить архипастырь не успел. Листик сказала свое «ага», и с балкона в небо ушла большая тень. Архипастырь усмехнулся и приготовился ждать, но к его удивлению на балкон почти сразу же опустилось крылатое существо, державшее в охапке банковские упаковочные сумки. Дракон, пригнувшись, шагнул в комнату, теперь архипастырь его хорошо разглядел. Этот зверь или совсем не зверь был действительно красив! Сделав два шага, дракон вывалил все, что нес, на пол, и не успел последний мешок, падая, звякнуть, как на этой куче сверху сидела рыжая девочка. Она сообщила:
– Вот сколько смогла унести! Я не считала, а то начала бы звенеть, их перекладывая. – Девочка спихнула на пол мешок, лежавший на самом верху кучи, и он, падая, издал глухой звякающий звук. Листик, склонив голову набок, удовлетворенно кивнула: – Звенит! И сразу же эти прибежали бы, те, ну которые кричат. Они бы мне ничего не сделали, но зачем их беспокоить?
– Разумное решение, – кивнул архипастырь. – Только вот нехорошо получится. По этим мешкам могут определить, куда делось золото, и…
– Ага! – Листик стала разрывать мешки появившимися у нее большими когтями и высыпать золото прямо на пол. Если это действие, вернее, то, как оно осуществлялось, удивило архипастыря, то он никак этого не показал. Когда Листик опорожнила все кожаные мешки, иерарх, указав на них, задумчиво заметил:
– Их надо уничтожить, лучше всего сжечь, только вот…
Сомнения архипастыря были понятны, банковские мешки-сумки были сделаны из грубой толстой кожи, да еще и с металлическими деталями – заклепки, замки.
– Ага! – кивнула Листик и побросала разорванные мешки в большой камин.
То, что произошло дальше, изумило архипастыря больше, чем все произошедшее ранее. С рук девочки сорвалось пламя и в несколько мгновений полностью сожгло банковские упаковки.
– Э-э-э… – замялся иерарх.
Листик улыбнулась:
– Хотите спросить, как было там, на площади? Очень трудно сжечь того, кто сам огонь. А мой огонь, – девочка кивнула на пустой камин, там все, в том числе и дрова, сгорело так, что даже пепла не осталось, – очень близок к первозданному, так даже дракланы не могут! Тайша так говорит. Моя мама так умела…
Листик всхлипнула, а архипастырь вспомнил рыжую девушку, к которой с криком: «Мама», – в прошлый раз бросилась Листик. Судя по реакции девочки, с ее мамой что-то произошло.
Церковный иерарх осторожно спросил:
– Что случилось с вашей матушкой?
– Она погибла. – Голос девочки дрогнул, и глаза наполнились слезами.
Глядя на это, такое человеческое, проявление чувств, архипастырь на мгновение испытал стыд за то, что провернул с помощью этого ребенка. Он подошел к девочке и стал ее утешать:
– Не плачь, девочка. Не к лицу такому могучему и сильному дракону, – вспомнил название архипастырь, – плакать…
Листик подняла на иерарха глаза, а тот продолжил:
– …да, я знаю, кто ты, о твоем племени есть упоминания в старых трактатах. Позже эти книги объявили еретическими и все уничтожили, но в закрытом хранилище церкви осталось несколько экземпляров. Я знаю, что наш мир не единственный, но другим об этом рассказывать не стоит. Та девушка, что хотели сжечь на площади, она тоже?..
– Не-а, она здешняя. Она моя подруга, а своих друзей я в обиду не дам!
– Понимаешь, Листик, после того, что случилось, ее объявили святой – прошедшей священный очистительный огонь, да и тебя тоже. Но ты уйдешь, а она останется здесь, а святой, что вовремя не вознесся на небо, церкви не нужен, невыгоден. Во-первых, он отвлекает внимание верующих, а во-вторых, он может и, скорее всего, будет иметь мнение, отличное…
– Ага, – кивнула Листик. – Вы хотите, чтоб я забрала Карэхиту с собой? А остальные? Ведь вы же обещали!
Архипастырь улыбнулся и позвонил в колокольчик. Если вошедший секретарь и удивился, увидев огромную гору золотых монет и голую девочку, на них сидящую, то не подал виду, словно подобные явления в покоях, отведенных архипастырю, в пять часов утра – дело самое обычное.
– Выпишите охранную грамоту… – начал архипастырь и посмотрел на девочку, та кивнула:
– Жозе Леринья и его цирку.
– Да, Жозе Леринья и его цирку, я подпишу, и распорядитесь это все упаковать и приготовить к перевозке. – Архипастырь кивнул на груду золота.
Пока готовился нужный документ, Листик, по просьбе архипастыря, нарисовала портрет Карэхиты. Надо же сделать иконы с изображением новой святой, а девушку многие видели, и хоть какое-то сходство должно быть. Листик нарисовала еще один рисунок – архипастырь благословляет ее саму и Карэхиту. Хоть девочка рисовала очень быстро, и то, что у нее получилось, можно было назвать лишь набросками, а не картинами, архипастырь остался очень доволен. Нарисовать большую и красочную картину будет кому, главное, иметь, откуда срисовывать, сказал он.
Когда охранная грамота была подготовлена и подписана, архипастырь отдал ее Листику, та, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку. А то, что произошло дальше, так удивило секретаря, что он не смог скрыть своего изумления: девочка вышла на балкон и прыгнула вниз!
– Посмотрите, – усмехнувшись, разрешил иерарх секретарю. Тот выбежал на балкон и перегнулся через перила. При свете разгорающегося дня то, что осталось от этой девочки, уже было бы хорошо видно. Но каменная мостовая внизу была чиста! Листик, падая, сменила ипостась и прыгнула. Мужчина растерянно взглянул на архипастыря, тот сделал благословляющий жест. Секретарь, сложив руки в молитвенном жесте, с благоговением смотрел на своего начальника и господина.
– Нам надо расходиться, и как можно быстрее! Спрятаться! Затаиться! Неужели вы думаете, что нам простят убийства, ведь Батар была из нашей труппы? Да и то, что она помогла нам бежать, тоже будет поставлено нам в вину! – горячился Урторио. Показав на раскрытый мешок с деньгами, он продолжил: – А это? Неужели вы думаете, что в банковском доме Рамилито Листику это вот так просто преподнесли?
– А с чего ты решил, что это деньги из банка Рамилито? – вопросительно прогудел Торунаро.
– Видите эти знаки? – усмехнулся клоун. – Да и именно в этот банк Жозе положил деньги, а они не вернули, вот Листик и восстановила справедливость!
– Но как ей это удалось? – спросил кто-то из цирковых.
– У нее и спросите! Когда вернется! – отмахнулся Урторио и потом попросил Жозе: – Повтори, что ты видел у ручья!
Директор цирка еще раз рассказал об исчезновениях и появлениях Листика. А Урторио повернулся к Карэхите, жавшейся к Смоль:
– А теперь ты повтори, как посреди костра Листик срезала с тебя веревки! Чем она их срезала?
– Когтями, – раздалось за спинами собравшихся цирковых, и улыбающаяся рыжая девочка продемонстрировала свои немаленькие когти. – Вот этими!
– Листик, ты вообще человек? – спросил Урторио.
– Не-а! – радостно сообщила девочка.
– Демон! – выдохнул кто-то.
– Не-а! – снова произнесла девочка и, пройдя сквозь расступившихся цирковых, подала директору цирка лист бумаги. – Вот держи. Это охранная грамота. Фургоны и остальное, что осталось в Тарахене, вам вернут…
– О Единый! – воскликнул Жозе. – Охранная грамота и разрешение давать цирковые представления, подписанные самим архипастырем! И печать его канцелярии! Листик, как тебе это удалось?!
– Я к нему зашла и попросила, мы с ним давние знакомые…
– О святая Алемия! – выдохнула матушка Мижан. – Его святейшество продал душу…
– Ничего он никому не продавал! – возразила Листик. – Я его попросила, и он мне дал такую грамоту! Вот только он сказал, что Карэхита должна исчезнуть или, как святая, вознестись на небо!
– Карэхита святая? – удивленно переспросил Журо.
Листик кивнула:
– Да, она прошла сквозь очистительное святое пламя, и теперь ее причислили к лику святых, я даже нарисовала архипастырю ее портрет, чтоб было, с чего иконы делать.
– Девочка, – обратился к Карэхите Урторио. – Ты сейчас в большой опасности! Церкви не нужны живые святые, церковники помогут тебе вознестись на небо!
– Что же мне теперь делать? – заплакала наездница. – У меня никого нет, только вы! Куда же мне теперь…
