— Ты можешь не бубнить хоть мгновение? — поежилась ведьма, цокая следом. — Клянусь еще немного и я завизжу… Бр-р-р!
Глава 17
Подземелья и драконы
Главный зал Перекрестного замка гудел полусотней глоток, соперничающих в раздражительности с журчанием вина и звоном посеребренных кубков. По случаю свадьбы, сдвинутые в одну линию деревянные столы застелили скатертями, а каменную кладку стен спрятали за коврами, отчего мрачный чертог лорда походил на бабушкину хрущевку. Без окон, зато с прорвой свечей в полированных до блеска канделябрах.
И я даже не знаю, что меня задолбало больше — духота свечей, примитивные мотивы приглашенных с города музыкантов, чей репертуар напоминал полифонию черно-белых телефонов, или очередная здравница от древнего деда, едва не ломающегося под весом цветного табарда с огнедышащим драконом.
Недаром говорил капитан, чем худороднее дом, тем понтовее герб — «преданный вассал восходящего солнца» в стоптанных сапогах, являлся очень важным властителем говна и пыли — весь его «феод» состоял из унылого карьера посреди леса, откуда рудокопы тараканили уголь. У этого «лорда» даже собственного жилья не было! Грисби буквально приютил бездомного после того как его «резиденция» в городе сгорела этой зимой. Как раз когда я с водорослями вернулся… Блин, этож я его сжег.
Черт, теперь мне стыдно!
Когда поток лести из уст погорельца иссяк и подарок в виде простенькой, но украшенной латунными розами шкатулки передали в руки ряженной в роскошное платье синевласке, она наконец разбавила поток славословия своим приторным голоском:
— Мое сердечко трепещет от вашей щедрости, милорд! Будьте покойны, я, равно как и мой благородный муж… — поверх чужих голов невеста быстро зыркнула на меня в очевидном намеке. — Никогда забудем ни ваших слов, ни поступков! Поверьте, мы навек запомним цену ваших клятв, и воздадим за них сполна!
Прозвучало настолько двояко, что даже сидящий рядом с ней Клебер недоуменно вздернул бровь, с подозрением посматривая на новоиспеченную жену. До него только сейчас начало доходить, что она не такая уж невинная виноградинка.
Эх, Филя… Сколько еще открытий чудных для тебя приготовила грядущая брачная ночь! Даже жалко, как-то. Невезучий ты все-таки мужик. Впрочем, уж лучше ты, чем я.
Когда две недели назад, еще до встречи с инспектором, я бегал по замку, лавируя между мечом Грисби с одной стороны, и соплями синевласки с другой, я наивно полагал — уговорить лорда окажется самым сложным. Хрен угадал — дольше всех выкручивался именно Клебер. Если Грисби просто хотелось пристроить жопу внучки и получить жирный надел, то Клеберу «честь» подавай. Как же так, чтобы он да матрилинейный брак заключил? Чтобы наследники не к его вшивому роду принадлежали, а к дому жены? Чтобы она главная была?
Вроде и умный дядька, но такой дурак чес-слово…
Пришлось прозрачно намекнуть, — если откажется он, то согласится «сир Гена». Посвятить пацана я могу в любую секунду, уж Эмбер-то шпагу одолжит. Тупой блеф, конечно, ибо Грисби никогда не выдал бы «виноградинку» за бастарда, но рискнуть уступить такой жирный куш племяннику горделивый дядька никак не захотел и быстро позволил себя уломать.
Синевласка же заламывала руки, упорно отрицая реальность. Чем убедительнее я говорил правду, что вовсе не собирался ее спасать, что наткнулся на нее совсем случайно, и вообще поперся за дедом, тем сильнее она уверялась в моей исключительной скромности и неописуемом героизме, все активнее шмыгая носом. Сложно ее судить, со мной всегда так — самый идиотский домысел звучит в сто раз логичнее любой реальности. Не человек, а анекдот ходячий.
В итоге, убедившись, что я лучше свой хрен в блендер суну, чем ее под венец отведу, она тоже с горем пополам уломалась. Пусть Клебер и старше ее лет на пятнадцать, но уж очень смазлив. К тому же, любит огребать плеткой по заднице и вылизывать чужие туфли… Мда, занесло меня слегка, — страшно спрогнозировать степень охреневания Фили в первую брачную ночь.
Грисби не особо порывался выдавать внучку за какого-то южного «недомерка», вдобавок из опозоренного рода, но вариантов у него попросту не осталось. Я отказался наотрез, игнорируя любые угрозы распять меня на воротах, и развилка вышла простая — либо синевласка выходит за Филю, либо за бибу. Большую такую и на воротнике у всех разом.
Не то чтобы в окрестностях не сыскалось иного безземельного рыцаря согласного на матрилинейный брак, но абы кому герцогиня надел не отдаст — уж больно ценный подарок, на который точат зубы абсолютно все вассалы. А подвесив меня за яйца на воротах, как и угрожал, Аарон не получит ничего, кроме приключений на свою жопу. С Холмом отношения портить чревато — Аллерия не забудет. Под первым же предлогом живьем сгноит.
Может статься Грисби и смог бы подыскать иную партию для «виноградинки», да сам накосячил, нефиг было цирк со своими «засадами» устраивать. Сказка про синевласку и кучу гномов успела вдоволь попутешествовать по полям и весям. Про разбойного барона и жуткого Живореза, похитивших «принцессу» слышали даже глухие. И про офигенно благородного рыцаря, вызволившего несчастную из плена мерзавцев — тоже.
Кому какая разница, как того рыцаря звали? Тем более, что у меня не было ни имени, ни намерений кого-то спасать. Легкий финт ушами и вот уже Клебер тот самый герой-любовник, сразивший Живореза и грохнувший разбойного барона. Да, ростом он не особо подходит под описания, как и в Молочном Холме не его рожа над гильдией болталась, но это мелочи. Главное что он там был. И успел рассказать об этом каждому бедолаге в Молочном замке. А самое важное — Аллерия поддержала и убедила малявку изменить условия сделки с наделом.
Все довольны, все счастливы. И даже не особо соврали, на самом деле. Все-таки, Клебер единственный, кто действительно порывался спасти «принцессу». Меня-то одноногий «принц» интересовал.
А то что синевласка на меня зубы точит да угрозами кидается… Ничего кроме усталости не вызывает. По сравнению с князем и инспектором это детский лепет. Завтра она уедет в Молочный Холм, публично «получать свадебный подарок», а через месяц вовсе про мое существование забудет. Будет ночами Клебера плетками охаживать, а днем важную леди изображать.
Аллерию только жалко. Так и вижу, как она расцвела, когда получила те письма. Как бегала по спальне, перечитывала мой кривой почерк и воображала себе невесть что. Наверняка кусала губы, мысленно сокрушаясь что служба не позволяют приехать…
Я ведь так и рассчитывал, чтобы она думала, будто я именно из-за нее от свадьбы отказался. Чтобы костьми легла, а добилась разрешения герцогини признать брак с Клебером и выдать столь желанный для Грисби надел, тем самым сохранив мои яйца от виселицы Куролюба и задницу от потных ладошек его внучки.
Бедная рыцарша — и за что я с ней так, а? Ведь теперь ждет, надеется, дни высчитывает… А я ее просто использовал. Без наркоза, но с благими намерениями. И ведь даже извиняться бестолку — такое кидалово и святые не прощают.
Во всей этой эпопее мне непонятно лишь одно — какого черта я сижу в чертоге? В смысле — на кой позвали? Мало того что хрен без имени и герба, но еще и Грисби страшное оскорбление нанес, когда от невесты отказался! Такой беспредел по меркам феодалов только кровью смыть можно… Ну ладно, допустим про «нашу помолвку» знало полтора человека и оскорбление замяли, но приглашать-то зачем? Мазохизм или маразм? Ведь не просто пригласил, буквально настоял. Едва ли не силой тащил за стол! Зубами скрипел, а тащил! Даже когда, в надежде на отказ, я поставил условие, что возьму с собой…
Ногу очень больно кольнуло, отчего я дернулся и пролил вино на штаны.
— Довольно с меня твоего бормотания, покойника утомишь! Как суфлер под сценой… — фыркнула Эмбер, откидывая двухзубчатую вилку обратно на блюдо с недоеденным куском оленины, томленой на молоке и меду.
Полная хрень — будто растаявший пломбир со вкусом мяса. Зато дорого-богато…
