– Пришлось сменить костюм, мой успел выйти из моды, – на очень хорошем русском заговорил принц Йохан.
У меня на минуточку сложилось впечатление, что здесь, в Германии, все злодеи прекрасно владеют кучей иностранных языков. Может, у них просто школьное образование лучше? Даже завидно стало немножко.
– Я знал, что рано или поздно кто-то освободит меня, мои братья делали всё, приближая этот час. – Принц потянулся, фривольно подмигивая Яге. – А старушка здорово сдала с нашей последней встречи. Я должен был бы убить её, но… как-то… сам не знаю почему…
Бабка вспыхнула румянцем, как маков цвет, Митя набычился и уже пошёл было мстить, но я сумел удержать обоих. Если преступник начал говорить, надо дать ему высказаться. В конце концов, он столько лет молчал в гробу, поимейте сострадание.
– Как получилось, что вы, потомок королевского рода, ступили на скользкую тропу преступности?
– О, это очень долгая и неромантичная история, – с некоторым раздражением поморщился принц, жестом удерживая свою зубастую свиту. – Поверьте, если бы мы встретились в иные годы, то, возможно, могли бы дружить, пить пиво и даже, чего греха таить, вместе бегать за юбками. Но сейчас, увы, поздно скорбеть о днях минувших и об утраченных возможностях. Я голоден. Кстати, меньше часа назад сожрал ребёнка. Это долгое пленение, этот унизительный сон, когда ты всё понимаешь, но не можешь встать, столь утомительны.
– Вы были в сговоре с Чёрной баронессой и бургомистром. Я не верю, что вы пролежали в гробу сто с чем-то лет. Уверен, что они периодически выпускали вас прогуляться, таким образом, вы трое готовили захват Фрайбурга.
– Трое? Но при чём тут баронесса?
– У неё был свой интерес. Ведь целый город, населённый оборотнями, – это лучшая защита границ Шварцвальда.
– А он неглуп, – удивлённо вытаращился принц волков. – Как ты додумался, полицейский?
– Милиционер, – привычно поправил я. – Это несложно: если человек даже одну ночь пролежит абсолютно без движения, у него затекут руки и ноги. Вы же отлично двигаетесь, хотя якобы спали годы. При всём моём уважении к колдовству и магии законы физиологии человеческого организма никто не отменял.
Волкодлаки обернулись к своему предводителю. Тот скрёб подбородок и молчал, опустив голову. Мы тоже ждали, став плечом к плечу.
– Мне приятно общение с вами, полицейский-милиционер, – наконец решился принц Йохан, и глаза его сверкнули красным. – Но если я отпущу вас, то вы всё равно не сможете молчать, а значит, войска Вильгельма и союзников войдут в Чёрный лес, а конные патрули быстро зачистят город от оборотней. Вы не оставили мне выбора, слишком многое поставлено на карту.
– Совершенно верно, – согласился я, чувствуя, как холодные струйки пота бегут по спине. – Однако мне кажется, как благородный человек, вы не откажете нам в праве на последнее желание?
– Если оно не принесёт мне вреда.
– Это подразумевается само собой. – Мне удалось изобразить галантный французский поклон. – Нашу сотрудницу, известную вам под именем Бабы-яги, незаслуженно обвинили в вашей смерти. Но раз уж вы живы, то не могли бы подписать бумагу, оправдывающую главу нашего экспертного отдела.
– В принципе, да. Почему нет? Ведь потом вы всё равно умрёте!
– Зато с чистой совестью. – Я подмигнул дьяку, следящему за переговорами из окна избушки.
Филимон Митрофанович всё понял правильно (редкий случай!) и меньше чем через минуту предоставил к подписи готовый документ с ещё сырыми чернилами. Принц пробежал глазами текст, удовлетворённо хмыкнул, взял перо и поставил в нужном месте красивую витиеватую роспись.
Я передал лист Мите, он Яге, бабка дьяку Филимону, тот подул на него и, аккуратно сложив, сунул за пазуху.
– Кульминация! Вы будете умирать как герои или как грешники?
– А кто тут собрался умирать?
– Вы говорите, как еврей.
– У меня большой опыт общения с гражданином Шмулинсоном, – признал я. – Нападайте!
Наверное, эта маленькая, но эпическая битва должна была войти в историю. Одинокая милицейская опергруппа в чужой стране, в чужом городе, в окружении подготовленного врага, отважно приняла бой! Сражение на уровне легендарного крейсера «Варяг», честное слово…
– Бей зубастых! – в голос возопил Митька, первым бросаясь на ближайшего вервольфа.
И в ответ сразу трое зверолюдей кинулись на нашего младшего сотрудника. Они просто не знали, какое опасное оружие – плотницкий топор в руках простого деревенского паренька под два метра ростом и косая сажень в плечах. Куски фарша так и полетели в разные стороны!
Баба-яга вновь вспомнила молодость, превратившись в молодую амазонку и сыпля стрелами направо-налево. Волшебное оружие не било мимо цели. Но не всегда поражало жизненно важные органы. Казалось, бабка просто издевалась над волкодлаками, поскольку мёртвым валялся лишь один, а вот с серебряной стрелой в заднице были как минимум пятеро!
Я понял, что ухват практически бесполезная штука, если вам нужно остановить несущегося на четырёх лапах зверя. То есть от одного я ушёл, на излёте врезав ему по зубам, но уже второй на раз перекусил твёрдое древко, и если бы не ежедневные тренировки в спортзале в школе милиции…
– Саве-сурум!
Бросок через бедро в стиле азиатской борьбы кураш. Да, национальные приёмы старинных единоборств и послужили основой создания знаменитого самбо – самообороны без боя. Которое, между прочим, куда круче новомодного дзюдо. Вервольф, кажется, это был палач, вспахал волчьей мордой мостовую…
– Сарынь на кичку-у! – вдруг раздалось над площадью.
Честно говоря, фиг его знает, что это значит, я лишь помнил по школьной программе, что это был боевой клич казаков Степана Разина. Кто именно кричал, тоже неизвестно, но после этого из дверей избушки кувырком вылетел полный ярости боя дьяк Груздев.
Филимон Митрофанович, вооружённый сковородкой для блинов в правой руке и горящим факелом в левой, с яростью берсерка вклинился в ряды врага, погнав волкодлаков, словно Самсон филистимлян! Он был воистину страшен в своём праведном гневе.
– Не убоюся сети ловчей, ибо верую в Господа! И нет мне иной защиты, окромя покрова Богородицы! Да иссякнут врази Его, да расточатся их силы, да иссохнут чресла, да волей Божией – по зубам им, по зубам!
Не знаю, кому как, но лично мне не доводилось видеть трусливого соглядатая боярской думы в таком ретивом боевом экстазе.
Короче, мы все бились, как герои. Минуты три-четыре-пять. Потом наступило логическое отрезвление, в том смысле, что храбрость иногда побеждает силу, но наличие числового превосходства никто не отменял. Рано или поздно нас должны были взять в кольцо. И у них это отлично получилось.
– Что теперь? – вежливо поинтересовался принц Йохан, вырастая на наших глазах в самого большого верфольфа из всех, каких я только видел, практически с быка. – Один взмах моей лапы, и ты умрёшь. Один мой приказ, одно моё слово, и прощай последние надежды на милосердную смерть. Герр милиционер, ты хочешь видеть, как твои друзья умрут в муках, поедаемые заживо?
– Нет, – сдался я, опуская взгляд.
– Ты умён. Что ты готов отдать за то, чтобы они были живы?
– Правую руку.
– О, это воистину так по-арийски, – на миг умилился принц волков. – Только настоящие герои Вальгаллы не боялись, подобно Тюру, бросать вызов самому Фенриру. Но ты же в курсе, чем это кончилось?
– Никитка, и думать не смей! – взбрыкнула было Баба-яга, но притихла после сдвоенного рычания справа и слева. Наша старейшая сотрудница прекрасно понимала, когда успеет дочитать заклинание до конца, а когда и нет. Расклад был не в её пользу.
Упёртый Митька, никого не слушая, боролся с четырьмя кусачими монстрами, отчаянно начищая морды всем, да так, что, бывало, и всю челюсть удалял, не задумавшись. Дьяк отважно прикрывал двух бледных солдат и офицера со шпажкой. Я не знал, что будет дальше, но прекрасно понимал, что шанс только один – убрать главного зверя…
– Твои друзья умрут первыми.
