— Может, все-таки спихнуть ее в омут? — тихо предложил рен Кухт, но я быстро покачала головой.
— Во-первых, она не ведьма, — ответила я. — А во-вторых, мне нужен рецепт мороженого.
Глава 22. Горько!
— Может быть, то чудовище вовсе не чудовище и ни в чем не виновато, — прошептала я. — Допустим, Мила вызвала его каким-то ритуалом, использовав мою кровь. Но оно хотело вернуться в свой мир. У него там наверняка семья, детки. Ему нужна была помощь, нужна была я... А Шлеп его сожрал.
— Сожрал и сожрал, — невозмутимо прошептал в ответ Гарри. — Вот и молодец. Ты забыла козу? Забыла колодец, куда эта каракатица тебя кинула? А животных из леса? Они в чем виноваты?
— Все равно, — возразила я и кивнула в сторону лавки, где плотным рядком сидела полосатая команда попаданцев. — Вон этих мы же не собираемся Шлепу скармливать.
— Об этих можно все зубы пообломать, — усмехнулся Гарри.
Пока парни сражались с остатками воинства спрута, пока общались с Виктором, который так радовался, будто внезапно встретил давно утерянных родственников, червоточина закрылась. И сколько они потом ни ныряли в омут — по одному или всей толпой — ничего не происходило.
— Итак, если вы уверены в своем решении, — продолжил Виктор, непривычно серьезный в рясе священнослужителя, накинутой на манер плаща поверх полосатой майки, — то я, властью, данной мне храмовниками, о чем у меня есть соответствующая бумага со всеми печатями, могу объявить вас мужем и женой. Так вы точно уверены?
— Ты третий раз спрашиваешь, — рассердился Гарри. — Да, я уверен. Я хочу взять эту женщину в жены и жить с ней долго и счастливо до конца своих дней.
Мы решили пожениться как можно скорее. Немедленно. Гарри забавно ревновал меня к новым постояльцам таверны, которые заняли все комнаты на втором этаже. А я просто не хотела откладывать свое счастье ни на один день. Поэтому сейчас стояла перед алтарем в обычном белом платье и с пионами в волосах, но Гарри сказал, что красивее невесты он не видел. Я ему верила. Он тоже был самым лучшим женихом, пусть его брюки и не прикрывали щиколотки, а рубашка слегка болталась.
— А ты, Катя, — не сдавался Виктор. — Уверена, что хочешь выйти за Шпифонтейна? Подумай. В свете изменившихся обстоятельств, я бы рекомендовал тебе не спешить.
Он выразительно покосился в сторону лавки с попаданцами. Вчера он мне все уши прожужжал своим Лехой.
— Уверена, папа, — ответила я, и Виктор размяк, как сухарь в горячем чае.
Он пока не привык к новому обращению, так что я могла из него веревки вить, чем и беззастенчиво пользовалась.
— Ну, раз так, — вздохнул он. — Тогда ладно. Но хочу предупредить: если вдруг муж станет вести себя с женой непочтительно или грубо, то высшие силы немедленно и жестоко его покарают. Сперва сломают ему все пальцы, один за одним, затем…
— Да пожени ты их, в конце концов, и пойдем праздновать, — не выдержала Мэриан, которая сидела в первом ряду и обмахивалась шляпкой. — Есть охота.
— Да, Виктор, сколько можно? — согласился с дочкой городничий. — Герен Шпифонтейн — отличная партия. Нашей Кэти несказанно повезло. Меняйтесь кольцами.
Кольца! А про них-то я и не подумала. Я в панике повернулась к Гарри, но тот невозмутимо вынул из кармана два кольца.
— Ксандр склепал из монеты, которой Шлеп в меня плюнул, — пояснил он. — Потом подарю тебе что-нибудь покрасивее.
Тонкий золотой ободок скользнул на мой палец и сел как влитой.
— Оно идеальное, — заверила я, надевая кольцо на палец Гарри. — Как только Ксандр согласился?
— Я умею убеждать, — похвастался Гарри и, слегка поморщившись, повел плечом, как будто оно ему досаждало.
Ксандр сидел рядом с Настей, и, кажется, их единственных наша свадьба не особенно радовала.
— Никто не знает причины, по которой этот брак не может быть заключен? — с надеждой спросил Виктор. — Кто-нибудь? Франтик, может, ты? Тебя ж обычно не заткнуть, чего сейчас молчишь?
— Папа… — произнесла я с угрозой.
— Объявляю вас мужем и женой, — закончил он. — Можете поцеловаться.
Гарри повернулся ко мне, обнял за талию и, склонившись, поцеловал — нежно, но требовательно, словно утверждая свое право целовать меня так и когда захочется. Кто-то засвистел, раздались аплодисменты, радостные крики. Я обвила его шею руками и поцеловала в ответ.
— Кэйтлин Шпифонтейн, — произнес Гарри, оторвавшись от моих губ. — Я люблю тебя.
— Я люблю тебя, — эхом повторила я, глядя в лазурные глаза, и каждое слово было отпечатано в моем сердце.
— А теперь пойдемте кушать, — жалобно попросила Мэриан.
22.1
***
В таверне было непривычно многолюдно, но Шлеп, мой незаменимый помощник, справлялся с ролью подавальщика лучше всех. Его способность отращивать дополнительные лапки любого размера оказалась очень кстати. Он выставлял тарелки с жарким прямо из кухни, выносил бесконечные кувшины с напитками и одновременно резал салаты острыми ледяными мечами, в которые превратилась еще одна пара лапок.
— Кухонный комбайн, — непонятно прокомментировала Настя, которая вызвалась добровольной помощницей Шлепа, как я ее ни убеждала, что она ничего мне не должна.
Но, кажется, ей это было нужно едва ли не больше, чем мне. На кухне Настя быстро освоилась и стала куда увереннее. По крайней мере, перестала внезапно звать скорую и щипать себя за руки. А на праздничных столах появились непривычные блюда, и я ревниво заметила, что лоханцам они пришлись по вкусу. Виктор так и вовсе подвинул к себе миску с салатом с горошком и уплетал за обе щеки, явно не планируя ни с кем делиться.
Чуть ранее он сбегал к себе и принес записи Ровенцуха, и рен Кухт, водрузив на нос непривычные очки, изучал их со всем тщанием. Попаданцы его явно напрягали, так что вскоре он с некоторым разочарованием в голосе произнес:
— Вот, — ткнул пальцем в записи, — ближайшее окно через два года. Значится, тогда и сможете вернуться.
— А раньше никак? — ахнула Настя, перекинув полотенце через плечо.
— Да ладно тебе, Настюха, — фамильярно ответил один из парней. — Время пролетит — не заметишь. Два года — и дембельнемся…
— А ты вообще молчи! — вспыхнула она. — Вот зачем ты меня в этот фонтан потащил?
— Затем, что ты такая… ну… четкая, — ухмыльнулся он.
— И потому надо макать меня в воду? — взвилась она.
— Это был флирт!113bf0
— Ладно, — перебил их рен Кухт. — Мы все, конечно, очень рады новым гостям…
Ксандр и самый здоровенный попаданец угрюмо переглянулись. У одного фингал был под левым глазом, у другого — под правым.
— …но наши Лоханки не соответствуют масштабу ваших личностей, — продолжил городничий. — Перед вами открыт целый мир, полный магии и чудес.
Он начал расхваливать заморские диковины, желая спровадить попаданев как можно дальше, а я заметила, что Мэриан совсем ничего не ест. Она нюхала одно блюдо за другим и отставляла тарелки.
— Не хочу, — пожаловалась она мне. — Вернее, хочу и одновременно мутит. Странное чувство такое. И пахнет как-то не так…
— А на солененькое не тянет? — меланхолично спросила Настя из-за стойки.
— Точно! — оживилась Мэриан. — Кэти, дай мне твоих огурчиков! О, у меня прямо полный рот слюны! Да, хочу!
— Сиди, — приказала Настя, когда я приподнялась со стула. — Где это видано, чтобы невеста за огурцами таскалась? Сама принесу, — она повернулась к Мэриан и спросила: — И кто счастливый отец?
Рен Кухт как раз сделал паузу, набирая в грудь воздух, чтобы продолжить свою цветистую речь о прекрасном мире подальше от Лоханок, и вопрос Насти прозвучал громко и отчетливо.
— Я отец, — нахмурившись, ответил он. — Дочка, а что ты ничего не ешь?
