На Божена Глашка не обращала никакого внимания. А он всё шептал, вознося крест к осеннему небу.
Я пополз к святоше. Руки и ноги ещё не слушались — их сковывали оставшиеся демоны. Но с каждым вышедшим из меня демоном движения давались всё легче и легче.
— Да! — вскрикнула Глашка, и я снова обернулся на неё.
Она как будто стала выше ростом. В лице Глашки проступала грозная сила, делая его невозможно красивым.
И ещё я увидел, как Сытин схватился за рукоять шпаги. Узкий клинок тускло блеснул в дневном свете.
Сука, он же убьёт Глашку!
Я хрипло закричал и поднялся на колени — на большее не хватило сил.
Глашка открыла один глаз и небрежно махнула рукой в сторону Сытина. Сытин, словно брошенная кукла, покатился по песку.
— Я же велел тебе утихнуть, колдун! — звонким голосом сказала Глашка.
Хазарские воины бросились было к месту схватки, но застыли под холодным взглядом кощея.
Я снова пополз к Божену. Ползти на коленях получалось намного быстрее, чем на животе. Я уже почти добрался до святоши и приготовился выбить крест из его руки.
Пусть лучше кощей уйдёт живым, и Глашка тоже. Тогда у меня будет шанс её спасти!
Но в этот момент в небе послышался треск, словно разрывали на куски гигантское тряпичное полотно.
Я запрокинул голову и увидел, как рвётся небо.
И я ни хера не преувеличиваю!
Небо действительно разрывали на части. Облачная пелена разлеталась кусками, из-под неё проступала глубокая прозрачная синева. Но синева тут же расползалась по швам, и в разрывах я увидел угольно-чёрную пустоту. В ней даже звёзд не было!
По ушам резанул визг — это люди у костров кричали от ужаса. Я мог их понять — у них на глазах рушилось на хрен мироздание!
— Я, пожалуй, тоже пойду, — пробормотал внутри меня демон коварства и быстро шмыгнул наружу.
Я вскочил с земли и подхватил меч.
А с угольно-чёрного неба уже падала ослепительно-белая молния!
Своей грудью я заслонил Глашку. Молния летела прямо в меня. Я понял, что мне приходит песдец, и просил только об одном — чтобы гнев богов не зацепил Глашку.
— Отойди, Немой! — раздался над ухом насмешливый звонкий голос.
Сильная рука небрежно оттолкнула меня. Я снова упал на траву и увидел, как молния бьёт прямо в Глашкину грудь, прикрытую тонкой рубахой.
Молния разлетелась огненными брызгами, а Глашка рассмеялась.
— Ты решил, что сможешь потягаться со мной, Перун?! — закричала она, подняв лицо к небу. — Так приходи сам, а не молниями швыряйся!
И Перун пришёл. Он возник словно из воздуха. В серой домотканой рубахе и в лаптях. Только в руках у него был сверкающий меч. Этим мечом бог, не говоря ни единого слова, полоснул Глашку сверху вниз.
Глашка вскинула руку и кулаком отбила сияющее лезвие. Глаза её налились кровью.
— Вот с тебя я и начну, молокосос! — прорычала она в лицо Перуну. — А закончу теми, кто бросил меня здесь! Трусы, которые убегают и прячутся, недостойны быть богами!
Бог снова взмахнул мечом. И тут между ним и кощеем скользнула гибкая дымчатая тень.
Огромный барс поднялся на дыбы и принял на себя удар божественного меча! Сверкающее лезвие хрустнуло и обломилось.
Барс зарычал, отряхнулся и превратился в бога Тенгри.
Ипать!
А он-то здесь откуда?!
Тенгри тем временем мимоходом коснулся Глашкиной щеки.
И Глашка замерла, словно вкопанная.
Перун отступил на шаг. В его широких крестьянских ладонях, между узловатыми пальцами снова возникло ослепительно-белое сияние.
Тенгри вскинул руку.
— Остановись! — крикнул он Перуну. — Или на этот раз ты хочешь уничтожить мир?!
Перун грозно ухмыльнулся.
— Я хочу уничтожить мир? А, может быть, ты, бог пыльных степей и пустынных могил хочешь его гибели? Это ведь ты выпустил в мир своё исчадие, когда понял, что не сможешь победить меня в честном бою!
Перун кивнул на кощея.
— Взгляни, что он здесь натворил! Он и твой шаман! Но я остановлю его. А если ты вздумаешь помешать — то и тебя тоже! Один раз я уже сумел это сделать. Сумею и снова!
Огромная шаровая молния разгорелась в его руках. Перун замахнулся, чтобы швырнуть этот огненный шар в Глашку.
Я услышал странный грозный гул, похожий на протяжный стон. Казалось, этот звук исходил из самой глубины земной толщи.
Земля задрожала. А затем тонкий слой травянистого дёрна лопнул, и между богами пролегла узкая трещина.
— Стойте! Перестаньте!
Голос, похожий на грохот грозы, перекрыл вопли ужаса.
Дух земли выбежал из реки и упал поперёк трещины, вцепившись каменными ладонями в её края. Он словно пытался обратно соединить расступающуюся землю.
— Остановись! — устало повторил Тенгри. — Нам не нужна война. Ты уже победил, молодой Перун. Я здесь не за тем, чтобы воевать с тобой.
— А зачем же? — поинтересовался Перун, комкая огненный шар в ладонях.
— Мне нужен ключ, — просто сказал Тенгри. — Ключ от другого мира. Я возьму его, и мы уйдём навсегда. А этот мир останется тебе... вам. И людям.
В угольно-чёрном небе послышался свист перепончатых крыльев. От костров донёсся вздох. Люди, замершие возле огня, уже боялись кричать.
Над нашими головами появилась золотистая точка и превратилась в трёхголовое чудовище.
На спине чудовища сидели трое — старик в длинном белом балахоне, Яга и княжич Михаил.
Я заметил, что княжич держит Ягу за руку.
Чудовище мягко приземлилось рядом с Тенгри.
— Всех собрал? — усмехнулся Перун. — Но если ты затеял обман, это тебе не поможет.
— Я знаю, — кивнул Тенгри, — и не обманываю тебя. Мы просто уйдём.
Перун поднял лохматую бровь.
— О каком ключе ты говоришь? Где он?
— Вот.
Тенгри показал рукой на кощея.
— Он вместил в себя порождения другого мира. Теперь они станут нашими проводниками.
Сердце у меня ушло в пятки.
Это проклятый Тенгри специально всё подстроил!
Он выпустил кощея и натравил его на меня. А когда со мной ничего не вышло — подсказал ему украсть у меня Глашку!
Этот древний бог знал, что я не отступлю, и буду искать способ её спасти! Знал, что я поддамся на уговоры демонов и вытащу их из темницы!
Я зарычал от злости, схватил с травы свой меч и бросился на древнего хитрого бога!
Хотел броситься!
Но сзади меня схватили за плечи. Я оглянулся, пытаясь вырваться — меня крепко держали за руки Сытин и Божен.
— Успокойся, Немой-хан! — сказал Тенгри. — Я не заберу её.
Он сунул руку в карман и тут же вытащил её обратно. Раскрыл ладонь. На ладони лежал маленький слиток из жёлтого металла с красноватым отливом.
— Первородное золото, — усмехнулся Тенгри и протянул ладонь кощею.
— Иди сюда!
Я увидел, как меняется лицо Глашки. Оно словно подёрнулось тёмной пеленой, дрогнуло и поплыло. Черное марево, отдалённо напоминающее фигуру человека, выходило из Глашки.
Вот чёрная фигура совсем отделилась от неё и повисла, не касаясь земли. Глашка начала падать, но Тенгри мягко подхватил её.
— Держи её, Немой! — позвал он.
Я почувствовал, что руки друзей отпустили меня, и рванулся к Глашке. Принял на руки её теплое тело. Прижался щекой к губам и ощутил дыхание.
Жива!
— Прости, Немой! — сказал Тенгри. — Другого выхода у нас не было. Только умирать в забвении. А умирать тяжело даже богам.
Он поднёс ладонь ко рту и проглотил жёлтый металлический слиток.
Тёмная фигура колыхнулась и стала впитываться в тело древнего бога.
Глаза Тенгри сверкнули красноватым блеском и снова стали серыми. Он насмешливо прищурился.
— Мне, Немой, даже отблагодарить тебя нечем. Вот такой вот я нищий бог!
— Да ладно, — с трудом ответил я. — Сочтёмся ещё.
Я по-прежнему держал Глашку на руках.
Кто-то дёрнул меня за рукав.
Я обернулся и увидел Божена.
— Как она, Немой? — озабоченно спросил святоша.
— Дышит, — ответил я.
— Давай отнесём её к костру, предложил Божен. — Я посмотрю, что можно сделать.
