Аос задумалась. Главное, чтобы ковер и шторы были не синие, как предостерегала вторая половина приметы, касающаяся рождения мальчика. Нет, конечно, зеленый ковер посреди розовой спальни — это пытка особого рода, но вернуть на место желтые шторы ради любимого… который даже не стал ни возражать, ни спорить… хотя Волупта намекала на неблагоприятный исход…
И внезапно новая мысль — внешне абсолютно не связанная с первой, как это часто бывает у женщин, пришла ей в голову, а оттуда — сразу на язык:
— А скажи мне, как ты относишься к многоженству?
Отряг посмотрел на супругу, замершую в странном напряжении, вспомнил слова лукоморской царевны Серафимы о том, что хорошая шутка разряжает атмосферу, удлиняет жизнь и заменяет стакан грибов, и кривовато улыбнулся:
— Честно если, всегда завидовал шатт-аль-шейхскому калифу. У него жен больше сотни, и если одна… или двадцать одна покрасят свои комнатушки в розовый, то у него есть к кому уйти.
Прямо с кровати Аос не исчезла только чтобы не отказать себе в удовольствии хлопнуть дверью. И поэтому когда ошарашенный, потерянный Олаф выскочил вслед за ней в коридор, супруги его уже и след простыл.
Под развесистой клюквой в саду Мьёлнира, вокруг грубо сколоченного дубового стола собралось экстренное заседание мужского совета.
— …и ты говоришь, что розовым было все — даже ваша мебель? — в ужасе округляя глаза, говорил хозяин.
Конунг кивнул и продолжил:
— И я весь дворец кверху дном перевернул — ее и след простыл!
— А вот это нехорошо… — почесывая гладко выбритый подбородок, нахмурился Фрей.
Олаф снова кивнул уныло, соглашаясь на сто процентов, а бог преуспеяния тем временам продолжал:
— …потому что я и без книги уже помню, что окружить себя розовыми вещами — одно из самых действенных средств родить девочку. И противодействовать ему можно только покупкой и шитьем розового детского приданого[20]. Или перекрасить все в синий цвет.
— Терпеть не могу синий, — со странным выражением лица пробормотал отряг и уставился в стол.
Рагнарок перемену в настроении своего подопечного уловил сразу.
— Ты это чего, смертный? — подозрительно прищурился он. — Сдаться хочешь?
— Мужчины не сдаются! — сурово шлепнул ладонью по столешнице Мьёлнир.
— Да я понимаю… и если бы передо мне была стая варгов… или морские выползни… или хоть вся орда обоих Хелов… я бы и глазом не моргнул… вы все это знаете лучше меня. Но она же — моя жена! И если ей действительно так хочется дочку, то может…
— Ни-за-что! — Фрей непреклонно потряс толстым пальцем перед носом отряга. — Ни-ког-да! И-не-думай! Сначала ей первенца-дочь подавай, потом она пожелает, чтобы ты целыми днями сидел с ней дома, потом — чтобы друзья не приходили, а после и крестиком вышивать заставит!
Возможно, если бы конечной перспективой была вышивка гладью, Олаф и отнесся бы к этому философски, но крестиком…
— И может, если бы она тебя по-настоящему любила, то согласилась бы на мальчика и без этих своих женских штучек? — задумчиво подлил масла в огонь Рагнарок.
— То есть… то есть она… то есть может она меня и… Хель и преисподняя… И что же мне теперь делать? — чувствуя, что тяжелый камень на душе ничуть не полегчал, но вырос раза в два минимум и теперь точно вдавит его в землю по самые плечи, выдавил он.
— Может, конечно, я и ошибаюсь… — почесал в бороде старый бог. — Бабай якорный этих женщин разберет, чего им надо. А что тебе делать — Фрей сейчас скажет.
Рагнарок ободряюще хлопнул парня по плечу, Мьёлнир — по другому, а Фрей подмигнул лукаво и залистал зеленый фолиант.
— Помню, видел я там один простой, но верный рецептик…
Когда Олаф вернулся домой, Аос всё еще не было. Пожав плечами и отогнав от себя с дюжину самых дурных предчувствий и раз в десять больше унылых мыслей, он быстро сделал запланированное и уселся на подоконник — ждать.
Ждалось ему в таком положении ровно двадцать секунд.
Потом еще минуты три он расхаживал по комнате, спотыкаясь обо все, что не успевало убежать, и наконец, с видом решительным и отчаянным выбежал он сначала на кухню, потом на улицу, и стремительно зашагал прочь от дворца.
Путь его продолжался недолго и завершился в соседнем квартале в лавке зеленщика — поставщика двора его величества конунга Олафа Первого.
— Ваше величество, рады видеть вас собственной персоной! — растерявшись, но не очень от нежданного визита, хозяин проворно выскользнул из-за прилавка и поклонился. — Для моего скромного заведения это большая честь.
— И тебе привет, Орм, — рассеянно бросил отряг и заскользил вопросительным взглядом по расставленным корзинам, чашам, блюдам и подносам с самыми невероятными фруктами и овощами, привезенными со всего Белого Света.
Теперь, когда морское пиратство было отменено официальным указом молодого конунга[21], и торговля с Отрягией возобновилась, в страну хлынул поток таких товаров, какие не снились и самым удачным грабителям.
В том числе и фруктов с овощами.
Растерянно и нерешительно оглядывал конунг чудеса сельского хозяйства всех цветов радуги и размеров, по названиям из которых он знал лишь яблоки, груши, клубнику, да полюбившиеся ему в Шатт-аль-Шейхе дыни.
— Чего изволит ваше величество? — сладко улыбаясь, коренастый лысый зеленщик в изумрудном лесогорском кафтане сделал широкий жест рукой, с гордостью указывая на румяные и не очень дары природы: — Есть свежие киви, виноград, инжир, бананы, лимоны, арбузы, имеются в наличии также…
Олаф, чувствуя, что у него в глазах начинает рябить от всего этого продуктового разнообразия, помотал головой и сдался:
— Персики. У тебя есть персики, Орм?
— Конечно, ваше величество! — просиял лавочник. — Самые спелые, самые нежные, пушок на них — как на девичьей щечке, залюбуетесь! Сейчас, погодите минутку…
И под недоуменное конунговское «Пушок?..» Орм проворно заскочил за прилавок, снял с полки небольшую корзинку и довольно водрузил перед клиентом.
— Вот, прошу! Все — как на подбор! Один к одному! Шедевры искусства матушки-приро…
— Ты чего мне притащил? — непонимающе сморгнул отряг. — Я ж тебе сказал — персики! Смотри ведь, чего хватаешь!
— А… э-э-э… — зеленщик прикусил язык на полуслове и тупо уставился на свой товар. — А-а-а… ваше величество шутить изволили?
— То есть? — конунг почувствовал, что теперь снова его очередь недоумевать.
— То есть… — Орм замялся, не зная, как бы поделикатней объяснить монарху своей державы, что то, что он ему принес, и есть персики, с какой бы стороны и кто на них ни посмотрел.
— Нету персиков — так и скажи, — грубовато буркнул Олаф и стал уже поворачиваться, чтобы уйти, но тут дверь лавки распахнулась, и в нее переваливающейся утиной походкой[22] вплыла жена мастера гильдии корабелов фру Торхильда.
— Ваше величество, какая встреча, и где, как это неожиданно, расскажу своему супругу — не поверит! — и тут же, без остановки и запинки: — Ах, Орм, какая прелесть, какие чудесные персики, как давно их у тебя не было! Хотя ноябрь на улице, чего уж жаловаться… Дай-ка я выберу штучек пять порумяней!
— Персики?..
Олаф уставился на круглые, желто-красные пушистые мячики размеров с кулак фру Торхильды.
— Это — персики? — недоверчиво переспросил он.
— Ну да, ваше величество, — несколько обиженно подтвердил хозяин. — Разве я мог бы над вами так глупо шутить?
— А это… такие… оранжевые… с коркой… тогда что?
— Это апельсины! — расцвел зеленщик и для вещественного подтверждения своих слов потянулся за подносом на самой верхней полке.
Но когда он вернулся, то конунга в лавке уже не было.
Вместе с ним, похоже, ушли из кучки и три персика, оставив вместо себя на прилавке золотую монету.
— Его величество сказал, что сдачи не надо, — растерянно пожимая обтянутыми расписной хорохорской шалью плечами, проговорила фру Торхильда.
— Я ж говорю — шутник… — улыбнулся хозяин и мысленно записал два недостающих золотых в пассив короне.
Когда Олаф вернулся, Аос укладывалась спать. Розовое покрывало было убрано с кровати и сложено на не менее розовый дубовый сундук, розовая ночная рубашка с розовыми кружевами надета, и розовое одеяло откинуто.
Посреди комнаты жутковатым прямоугольником, похожим на свежескошенный газон, лежал зеленый ковер. На окнах сошлись, отсекая лунный свет, желтые шторы.
— Спокойной ночи, — не поднимая глаз, проговорила богиня, юркнула под одеяло…
И вскочила.
— Ай! Что там?!
— Что — где?! — топор из новой коллекции оказался в кулаке отряга быстрее вскрика.
— Под матрасом! — растерянно моргая, Аос ткнула пальцем в притворявшуюся безобидной и ровной кровать.
