– Живем!
Несколько слуг бросились к гвардейцу, посчитав его легкой добычей. Один рухнул, с кинжалом в горле, зазвенели шпаги в схватке.
– Рудольф?
– Нет!
Выщербив лестницу до середины, Якоб двинулся на пятерку слуг, держа в каждой руке по каменной дубине. Дубинки вращались, гудя.
Слуги попятились. Им бы очень пригодились пистолеты, на худой конец арбалеты… Но – увы.
Противник Рудольфа упал, заливаясь кровью. Сам гвардеец упал на колено.
Треск!
Второй, бросившийся было на противника, отлетел, сбитый дубиной Якоба. Рудольф уперся кулаками в пол, тяжело дыша. Потянулся к шпаге…
Якоб метнул последнюю балясину, пришибив еще одного слугу, и бросился вниз, к Рудольфу. Четверка слуг ринулась за ним и превратилась в тройку: гвардеец бросил шпагу, как дротик, и сумел убить одного врага.
Слуги глупцами все же не были: оценив потери, они отступили и рванули за подмогой, скрывшись за дверью балкона. К счастью, не той, за которой были девушки.
– Сколько их еще в здании?
– Шестеро, – быстро подсчитал Якоб.
– Откуда ты знаешь?
– Лотта сказала.
– А она…
– Ребята… Ой!
Ирма, выглянувшая было, захлопнула дверь: из второй двери выскочили слуги Короля во главе с Леонардом.
Принц Дитрих продолжал в это время выступать с балкона дворца перед толпой. Если бы был жив Грибной Король, который мог связаться с любым из своих слуг посредством белой пряди грибницы… Тогда принц бы понял, что за его спиной – враг. Но Король был мертв. И принц был спокоен.
Якоб с Рудольфом быстро отступали к стене рядом с окном.
– Вот это да, – оценил Леонард масштабы побоища. – Прикончим их, ребята!
Они бросились на наших героев. Вернее, трое бросились, а трое, которые уже видели, на что способен босоногий крестьянин и избитый гвардеец, чуть задержались.
– Зелень красная, бирюзовая! – Якоб понял, что под рукой ничего такого метательного не было. Хотя…
– Куда?!
Якоб прыгнул вперед, чуть ли не под клинки шпаг, и дернул за край ковровую дорожку на лестнице. Зелень!
Вместо того чтобы сбить с ног противников, дорожка порвалась.
Думать было некогда.
Якоб отмахнулся от слуг дорожкой, запорошив глаза пылью и им и себе. Несколько раз отпрыгнул в сторону, кашляя и протирая глаза.
Рудольф, успевший подскочить, несколькими точными ударами прикончил двоих. Трое других слуг, которые спускались вниз по дальней лестнице, бросились вверх, увидев приближающегося Якоба. Поздно – тот успел добраться до балясин. Каменная бита сбила с ног всех троих, а вторая прошлась по головам, проламывая черепа.
Неожиданно оставшись один, Леонард отступил на балкон.
– Хозяин! – крикнул он. – Хозяин!
Ответа не было. По одной лестнице к Леонарду приближался хромающий и покрытый кровью Рудольф, по второй – Якоб, с окровавленной каменной дубиной в руках, похожий на горное чудовище.
– Вы все, – Леонард взмахнул шпагой, – вы все заплатите за это! Король Дитрих прикажет и вас повесят! Вас…
Он захрипел и упал вниз лицом. Из спины торчала рукоять кинжала. Позади зажимала рот руками бледная Ирма.
Парни подбежали к ней:
– Это ты его?
– А где ты взяла кинжал?
– Лотта нашла… – Ирма дрожала крупной дрожью.
– Молодец, – покачал головой Якоб.
– Но это неправильно…
– Правильно. Он мог вбежать в дверь, и тогда кинжалом вы бы от него не отбились.
– Но в спину – неправильно…
– Неправильно, – вздохнул Якоб, – нечестно. Но очень часто, пока правильные люди размышляют, честно или нечестно бить в спину, неправильные бьют не раздумывая.
– Смотрите-ка, – герцог указал за спину короля, – ваши прихвостни пытаются вас спасти.
За слоем «стекла» было видно, что гвардейцы и монахи, видимо, сумевшие разогнать слуг Короля, бьются, пытаясь пробить преграду и спасти своего короля.
– Пусть стараются.
Гвардейцы отчаянно лупили в «стекло» кулаками, рубили шпагами, что-то пытались сделать монахи.
Безуспешно.
– Да, сегодня один из нас умрет, ваше бывшее величество. Но это буду не я. Амулет вас не спасет.
Герцог поднял руки.
– Медь! – выкрикнул Якоб.
– Что медь? – хором спросил все.
– Медь! – Якоб закрутил головой. – Если мы не ударим их медью, они поднимутся.
Рудольф посмотрел на покойников. Те лежали неподвижно.
– Ты уверен? – Гвардеец толкнул ближайшего ногой.
– Ну да.
– Да, – подтвердила Ирма, вцепившись в рукав спокойной Лотты. – Я сама видела.
– Что-то они не торопятся подниматься…
Якоб сел на ступени разгромленной лестницы:
– Ну давайте подождем.
– Так, – возмутилась Ирма, – хватит дурака валять! Быстрее уходим, пока и вправду не ожили.
– Что-то не так. – Якоб даже не пошевелился. – Должны уже ожить. Похоже…
– Похоже, – Ирма топнула ногой, – что кто-то решил провести научный опыт, чтобы узнать время оживления мертвых слуг Грибного Короля.
– Они не сами оживают, – проговорил сидящий Якоб. – Их поднимает сила Короля. Значит…
– Король их не поднимает, – пожал плечами Рудольф. – Значит…
– Король мертв.
Ирма и Рудольф сели по бокам Якоба. Лотта фыркнула и пошла осматривать тела, перепрыгивая через обломки мрамора.
– Мертв? – тихо сказала Ирма. – Значит, все кончилось? Его слуги стали нормальными людьми?
– Наверное, – пожал плечами Якоб. Он чувствовал себя очень усталым. Как будто ему не семнадцать, а по крайней мере двадцать. Может, даже двадцать пять.
– И народ на площади… Он расходится? А Дитрих?
– Это кто такой?
Ирма с неудовольствием отметила, что в голосе Якоба было только вялое любопытство. Ни капли ревности!
– Это принц, который выступал с балкона.
– Судя по крикам, – подошла Лотта, – он продолжает выступать.
– Ничего не кончилось?
– Знаете что? – поднялась и отряхнула платье Ирма. – Пойдемте, посмотрим.
– Посмотрим! – Король принял некую бойцовскую стойку.
– Прошу прощения, господа, что вмешиваюсь в вашу благородную беседу…
И король, и его противник вздрогнули: кто это сказал?
Через мгновение ситуация стала еще менее понятной: сквозь непроницаемое темное «стекло», в которое продолжали отчаянно биться гвардейцы, прямо сквозь кирпичную стену в зал бывшей фехтовальной школы вошел человек.
Немолодой, худой, босой. В обычной крестьянской одежде, войлочной широкополой шляпе, каких крестьяне не носили уже лет сто.
– Ты… кто?! – взвизгнул герцог.
Король Вальтер с неудовольствием отметил, что сам был близок к подобному позорному звуку.
– Я? – Незнакомец улыбнулся.
Из-под полей шляпы сверкнули серые спокойные глаза. Языком пламени качнулось огненно-алое петушиное перо на шляпе, тонким солнечным лучиком блеснула золотая серьга в левом ухе, которую почему-то никто никогда не замечал.
– Ты? – выдохнул герцог. – Старый колдун…
– Я, – перебил его незнакомец, – всего лишь скромный мельничный Подмастерье.
Король неожиданно успокоился:
– Вот и Третий.
– Что же вы, ваше величество, так неосторожны? – укоризненно обратился к королю узнанный незнакомец-Подмастерье. – Не взяли с собой ни одного образа святых? Что, если бы я не смог устранить ведьм уважаемого Вольфганга?
– У меня были на то свои причины, – развел руками король.
– Знаю я ваши причины. И все равно – неосторожно и самонадеянно.
– Я мог бы его победить.
– «Мог бы» и «победил» – разные вещи.
– Так это ты?! – До герцога дошло. – Из-за тебя мои ведьмы не пришли на зов?
– Я, я, – повернулся к нему Подмастерье. – Скажу больше, это я помог Ирме сбежать от тебя и твоих прихвостней, это я убил остальных твоих колдуний, это я всячески мешал и вредил тебе. И это я, – Подмастерье улыбнулся, – сделал так, что два претендента на престол убили друг друга.
– Но почему?! Насколько я помню сказки о тебе, ты должен был пойти против короля!
– Против короля? Почему?
– Ты же за свободу! Как и я!
– Я – за свободу, – прищурился Подмастерье. – Вот только я не уверен, что за свободу ты. Это ведь ты устроил развал и разруху времен Новой династии. Только тем, что привел ее на трон.
– У меня не получилось! Дай мне попробовать еще раз! Убей короля!
Герцог попытался было что-то наколдовать, судя по яростным пассам, но замер, увидев покачивающийся в пальцах Подмастерья образок святого.
– Я хотел бы уточнить, – кротко поинтересовался король Вальтер. – Вы, уважаемый, на моей стороне? Или я понял неправильно?
– Неправильно, – отрезал Подмастерье. – Я на стороне народа, а вы, ваше величество, народ угнетаете.
– Тогда вы на его стороне?
Подмастерье вздохнул:
– Кто не с нами, тот против нас… Сделай выбор… Добро и зло… Закон и хаос… Когда вы все уже поймете, что в этом мире есть и другие цвета, кроме черного и белого?
– Я, значит, черный. – Король Вальтер оглядел себя. – Герцог – белый. А ваш цвет, уважаемый?
