— Отрубить им головы!
— Отрубить им руки!
— Может, лучше сначала все потушить? И, вон той, точно рубить ничего не надо, ей еще проклятье снимать, — робко встрял в разговор кто-то.
— Напоминаю о тяжелом налоговом бремени, которое полностью ляжет на ваши плечи, — вставил свою ремарку Иларион.
— Руби! — к несчастью, в головах парсийцев не осталось ничего, кроме чистой обиды.
Глаза Лукьяна ярко сверкнули, похожие на жидкое золото от концентрации плескавшейся в них магии, и пламя мгновенно погасло.
Все вокруг вернулось к своему изначальному виду, не осталось даже пятен копоти на стенах.
На корабле повисла тишина.
Парсийцы словно воды в рот набрали.
Никто из них не двигался.
Гордей замер, недоуменно хлопая глазами.
Платон прикрыл лицо ладонью.
Лукьян отряхнув ворот шубы раскинул руки и выжидательно уставился на меня нежным веселым взглядом.
— Что? — не поняла я.
— Я больше не горю.
— Я за тебя рада?
Взгляд Лукьяна мгновенно скользнул к Гордею, и ничего хорошего в этом взгляде не было. Если бы я не была в шубе, мне бы непременно стало холодно от такого взгляда. Так холодно, что я бы лучше сгорела на месте, чем продолжила подвергаться этой изощренной ментальной пытке.
Гордей наверняка почувствовал тоже самое и едва заметно поежился.
— И чего ты на меня вылупился?
— Это ты вылупился, — простонал Платон, так и не отняв ладонь от лица. — Причем только что, судя по всему. Из яйца. Или как там еще всякие гаденыши появляются на свет? Вылупился, а уши не расклеились. Тебе же ясно сказали ничего не поджигать!
— Сколько каламбуров ты способен впихнуть в одно предложение? — между делом поинтересовалась Евжена.
— Столько, что на ответ тебе не хватит воздуха, — подмигнул ей Платон. — Потому что ты будешь задыхаться, — принялся пояснять он, когда увидел, что выражение лица Евжены нисколько не изменилось, — от смеха.
— Ты не такой забавный, как тебе кажется, — наконец резюмировала она.
— Это он?! — ахнул Ивар Белобровый, тыча дрожащим пальцем в сторону Лукьяна, в глазах призрака отразился настоящий ужас, словно пушистый кролик, которого он гладил несколько часов подряд вдруг обернулся кровожадным чудовищем и должен был вот-вот откусить ему ногу. — Нет-нет-нет. Ему нельзя здесь находиться. Мы не должны с ним разговаривать. Не должны.
Он как будто бы разговаривал с кем-то невидимым, периодически кивая головой и бормоча что-то себе под нос.
Да уж, судя по всему, говорите вы преимущественно — с собой.
Лукьян посмотрел на него с непередаваемой смесью торжества и досады во взгляде.
— И кто же я? — незаинтересованным голосом спросил он.
Но на этот вопрос так никто ничего и не ответил.
Нас просто вытолкали с корабля на пристань, не забыв напоследок испуганно позыркать на светлейший лик господина Хилкова из-под рогатых шлемов.
— А как же проклятие? — бросила я в спину улепетывающему по скользким доскам парсийскому капитану. — Наша сделка? Групповой тур в преисподнюю по баснословной цене?
По правде говоря, я почти понадеялась, что импровизированный спектакль сработал настолько хорошо, что парсийцы решили — себе дороже, мы поймаем букет в следующий раз.
Но — нет.
— Ждем вас к утру с хорошими новостями, — скороговоркой проговорил Ивар Белобровый, нервно оглянувшись через плечо на недоуменно хлопающего глазами Лукьяна. — Двести лет назад мы кое-что сделали, и за это нам досталось на орехи. Сами разберетесь. В конце-концов, у вас есть предсказатель. Да еще и… именно такой!
На последних словах он встретился взглядом с Лукьяном, подавился воздухом и махнув на все рукой бросился к своему кораблю. После того, как последний парсиец скрылся на борту, трап резво убрали, и судно растаяло в ночном тумане, оставив нас с горящими над головами знаками вопроса.
Черный цветок клевера на моей ладони начал постепенно светлеть, что означало — время пошло, и, когда он полностью поблекнет, нам лучше бы что-то придумать.
— Я надеюсь, кто-нибудь, по крайней мере, запомнил название корабля?
— Ну что, планировщики, — едко буркнул Гордей, пнув в сторону какой-то камень, — довыпендривались?
И, наверное, впервые в жизни никто не набросился на него в ответ.
Глава 35
Над нами возвышался огромный замок.
Волны, темные и зловещие, словно дикие звери набрасывались на берег в попытках поглотить хотя бы крохотный кусочек суши, но всякий раз, шипя, отступали прочь.
— Вы видите? Над нами кружат чайки. А знаете над кем ещё они кружат? Над мертвецами! — сходу принялся истерить Гордей. — Это плохой знак!
— Плохой знак — это когда над тобой воронье в степи кружит, — сказала я. — Впрочем, тебе в такой ситуации будет уже без разницы.
— Это тоже самое!
— Надо было забыть тебя на пристани.
Хорошо хоть, что с нами не было Нади, имевшей привычку к месту и не к месту вставлять восторженные комментарии. Попытка поднять всем настроение только вынудила бы нас ощутить ещё большую тоску.
Прирожденный талант Нади откашивать от подобных ситуаций, теряя сознание в решающий момент, воистину заслуживал восхищения и должен был считаться настоящей магией.
На Гордея же, прирожденного параноика, больно было смотреть. Но, к несчастью, не смотреть на него было нельзя. Ведь когда на него никто не смотрел, с ним обязательно что-то случалось.
— Паршивый гороскоп.
— Человек он паршивый, не вали все на звезды.
— И это тоже, конечно.
— Я прямо рядом с вами стою!
— И нас это не радует. Отойди на пару метров, ты дымишься.
Например, стоило нам повернуть головы в направлении того места, где в тумане растворился парсийский корабль, как Гордей немедленно заприметил мнущуюся в сторонке уже порядком всех доставшую (что было ой каким показателем, учитывая то, что мы-то прежде все ее в глаза не видели) призрачную тень.
И с криком “На этот раз не уйдешь!” Гордей ломанул в направлении скрытого в рядах складов игорного дома.
Распорядитель вырос прямо на пороге.
— Желаете разбогатеть? Стать значимым и влиятельным человеком? Только у нас вы смо-
— С дороги! — рявкнул Гордей.
Видимо его перекошенная рубашка и разбитый нос ввели распорядителя в заблуждение.
Эх, в мире нет такого количества денег, которое смогло бы впечатлить кого-то из Змеевых.
Бедные преступные дельцы Ведьминой пристани.
Их действительно стоило пожалеть.
Десятки лет они спокойно вели свои грязные подпольные делишки в этом темном, скрытом от глаз закона месте, а потом как гром среди ясного неба им на голову свалилась тяжёлая потолочная люстра.
Свежая штукатурка.
И арендовавшая для своих секретных собраний второй этаж гильдия наемных убийц.
Некогда помпезная обитель порока практически сложилась как карточный домик.
Потому что преисполненный азартом погони Гордей спалил все перекрытия…
— Босс, мы можем больше не посылать шпионов к Малышу Мордовороту. Теперь мы и так будем видеть все, чем он занимается!
… большую часть нарядов посетителей игорного дома…
— Я же говорил тебе одеться скромнее! Это была фамильная шаль моей бабули!
… а также ценные бумаги и — деньги. Бумаги, надо сказать, горели особенно хорошо.
— Мне конец. От этой сделки зависела судьба нашей банды.
Попытки Платона потушить бушующее пламя окончательно уничтожили шансы хозяина игорного дома на то, чтобы спасти хотя бы часть своих сбережений.
Пыль взметнулась в воздух, заставив всех закашяться.
— Я требую компенсацию, — сурово поджав губы сказал хозяин игорного дома развернувший над головой зонт, который прикрывал его от брызг неисправного теперь фонтана с содовой.
— Ладно, — сказал Гордей. — Сколько? Давайте долговую расписку, я подпишу, в банке потом заберете, у нас времени на это нет.
Хозяин игорного дома смерил нас уничижительным взглядом.
