Ознакомительная версия.
«Уши!» — поняла я с опозданием.
От звука, не похожего ни на песню, ни даже на крик, в мозгу взорвалось что-то, наполнив раскалывающийся череп огнем. В глазах потемнело, воздух стал густым и вязким, и казалось, за него можно удержаться, чтобы не упасть… Всего лишь казалось…
Полутемные коридоры. Тела на полу. Бывшие зомби, утратив связь с обессиленным некромантом, как и положено, лежат хладными трупами. Люди шевелятся, стонут, просыпаясь от тяжелого сна. У них испуганные лица и мутные, ничего не понимающие глаза. У многих из носа и ушей течет кровь…
У меня — тоже. Из носа. Размазываю ее ладонью по лицу и двигаюсь дальше. Сначала на четвереньках, потом все-таки поднимаюсь на ноги и иду, опираясь на стену, тяжело переставляя ставшие ватными ноги. Антошкина тень рядом, помогает, поддерживает… Но мне не нужна тень, мне нужен сам охотник… Или Натали…
Где вы, черт вас побери?!
Дверь в спортзал открыта, слышны какие-то голоса…
Стою какое-то время, привалившись к косяку, смотрю с непониманием. Внутри зала ничего не изменилось, если не считать сотен зажженных свечей: спящие тут все еще спят, стоят, подняв к потолку отрешенные лица, раскачиваются из стороны в сторону, что-то мыча… Этот стон у нас песней зовется…
Вижу людей Ван Дейка. Их совсем немного, не больше десяти, но точнее я сейчас подсчитать не в силах. Собраны, сосредоточены перед важнейшим действом… Выстраиваются кругом в центре…
Вижу медиума. Пана Вацлава. Теперь старик вертит головой и размахивает руками, отдавая какие-то приказания. Дух голландца покинул его, готовясь занять новое вместилище, и Крушницкий вновь обрел власть над своим дряхлым телом…
Только Андрея не вижу в этой толпе, но знаю, что он где-то там…
Бреду между спящих. Такая же медлительная, с таким же, наверное, отсутствующим лицом…
Антон! Наташа! Где вы, когда вы так нужны?!
Один из людей голландца замечает меня, меняется в лице, сжав кулаки, делает шаг навстречу… Но тень бросается вперед и сшибает его с ног. Что-то кричит Крушницкий… Я не разбираю слов, и не только потому, что не знаю польского, — просто не разбираю… Звуки смазались, в ушах стоит лишь мычание спящих…
Тень охотника приближается к старику, с силой толкает коляску в ближайшую стену… Не знаю, чем это кончилось для медиума, — не смотрю на него больше. Взгляд уже прикован к центру нарисованного мелом и обозначенного горящими свечами круга…
Андрей. Без рубашки, босой. Спокойный и уверенный. Самый спокойный человек во всей этой суете… Сокол мой…
Нат, ну где же вы?
Тот самый старик в «гавайке», что тащил меня сюда, отделяется от своих, идет мне наперерез, но тень охотника снова приходит на помощь. Бьет человека наотмашь палкой, и еще раз… А потом вдруг сама начинает таять в наполненном чадом свечей воздухе, оставляя меня даже без призрачной поддержки.
Антон! Нет ответа…
Монотонное мычание вокруг становится громче, болью бьет по ушам, словно песня баньши. Люди раскачиваются сильнее. Ритуальными барабанами стучит сердце…
Быстрее! Только бы успеть!
Собираюсь с силами и в несколько шагов преодолеваю последние разделяющие нас метры. Сама расталкиваю тех, кто смеет стоять между нами. Вступаю в круг…
Андрей не видит меня. Стоит неподвижно, смежив веки. Готовится встречать чужака… Вдруг что-то меняется в его лице, а рука тянется вверх и прямо из воздуха, как тогда розу для Натали, выдергивает нож с рукоятью-веретеном…
Наверное, он репетировал это. Точные, быстрые движения. Прокручивается между пальцев нож, клинок направлен в грудь… Удар! Я вскрикиваю, и он, вздрогнув, распахивает глаза. Смотрит на меня… А рука уже не слушается, и лезвие лишь вспороло кожу. Потекла по животу струйка крови — и все… все напрасно?
По родному лицу скользит чужая торжествующая улыбка… Но глаза еще прежние, и в этих глазах отчаяние, боль… просьба, в которой я не могу ему отказать. Делаю шаг вперед, обхватываю ладонями готовые разжаться пальцы на рукояти ножа. Лишь слегка подталкиваю, потому что он должен сделать это сам… И успеваю увидеть благодарность… и нежность… в его последнем… взгляде…
Он целитель. Он годами тренировал свой организм противостоять любым болезням, любым внешним и внутренним факторам. Благодаря этому он из таких передряг выбирался невредимым, что тебе и не снилось. И из-за сигарет своих, как видишь, пока не загнулся, даже не кашляет. Так вот, если не останется других вариантов, можно использовать этот. Каким бы серьезным ни было повреждение, человек не умирает мгновенно. Есть минута, секунда, доля секунды — Соколу этого хватит, даже если он будет без сознания. Но чего ему точно не хватит — это сил. Никто не может собрать в себе столько за раз, нужен внешний источник. Источник, Настя. Ты понимаешь, о чем я?
Натали, Антон, где вы? Где вы, когда так нужны?
Убрать нож? Он уже в моей руке. И неподвижное тело у ног…
И я сама едва стою, чувствуя пустоту внутри себя и невыносимую слабость… И хочется выть от собственного бессилия… Выть, перекрывая крики, которыми наполнилась вмиг старая школа — наблюдатели дождались своего часа, но мне они не помогут…
Падаю на колени рядом с ним. Одной рукой глажу его волосы, не обращая внимания, что вторую обжигает боль: рассыпается пылью окровавленный клинок и сгорает в огненной вспышке веретено, оставляя в моей ладони лишь пепел.
Хендрика Ван Дейка больше нет. Радуйтесь, если можете…
Трель мобильника слышалась откуда-то из спальни: снова бросила на столе… Под столом? На стуле?
— Жорик, ты не видел… А, вот он!
На кровати. Прятался под подушкой.
Успела ответить до того, как телефон отключился.
— Настюха, привет. Не занята?
— Привет. Не очень.
— Ты помнишь фамилию этой тетки из ЗАГСа? Ежова? Чижова?
— Ершова.
Игорек сказал, хороший человек, поможет. Странно, что раньше я совсем не задумывалась, откуда у такого простого парня столько связей среди «хороших людей».
— Решился все-таки?
— А куда тянуть? — хмыкнул Серый.
Алена и так перехаживала отмеренный врачами срок. Но с Сережкиной удачей схватки у нее начнутся не раньше, чем она распишется в книге регистрации, даже если для этого придется ждать еще неделю. Как он собирался объяснять матери то, что, уехав на море с одной девушкой, вернулся с другой, а также их скоропостижную женитьбу и тут же рождение наследника, я не спрашивала. Сами теперь разберутся.
— Насть, мы это… не приглашаем, извини.
— Да ничего, я понимаю.
— Увидимся еще, — пообещал он.
— Конечно.
Потом. Когда все уляжется, успокоится. Алена родит. Тете Вере сделают операцию на сердце…
— Ну… пока?
— Счастливо, Серый.
Ему еще предстояло плотное общение со светло-темной братией, прознавшей о молодом и сильном собирателе: на Сережку тут же посыпались заманчивые предложения от обеих контор, от которых он пока успешно и вежливо отказывался. Но если, к примеру, Натали лично попросит…
Она улетела домой вчера вечером. Воспользовалась служебным положением и вызвала «Грифон». Умчалась бы раньше, но ждала, пока сойдут синяки и царапины, — не хотела волновать своих любимых мужчин. Тогда, в спящем городе, баньши здорово досталось. Когда меня схватили, Натали с Антоном кинулись на помощь и сами угодили в ловушку. Нат, как и меня, оглушили и связали, так же заклеили рот, на какое-то время лишив привычного «оружия».
Антошке перепало больше, но у охотника еще оставалась его тень — с ее помощью друзья и освободились и даже успели немного помочь мне. А вот когда Антона вырубил один из людей голландца, напав из-за угла с найденным в школьной мастерской гаечным ключом и едва не раскроив парню череп, тень тоже «отключилась», оставив меня одну в полутемном спортзале…
Я тряхнула головой, прогоняя мрачные воспоминания. Не хотелось снова возвращаться в тот день, в то место…
Над зачисткой места, к слову, хорошо потрудились представители обеих конкурирующих «фирм», и к утру ничто уже не напоминало о ночном происшествии. Из людей никто серьезно не пострадал. Даже Акопян с Крушницким остались живы и относительно здоровы. Обоих, как и всех бывших с ними в ту ночь, ожидал суд, а после, скорее всего, лишение силы и пожизненное заключение. Игорек (не уверена, что это его настоящее имя, но другого я не знала) особо не распространялся, лишь рассказал в двух словах, что установлено по предварительному разбирательству. Видимо, Алекс и его босс Крушницкий сговорились с голландцем еще во время работы с седьмым вместилищем. Впоследствии не без помощи некроманта пан Вацлав инсценировал свою смерть, чтобы всецело посвятить себя поискам нового тела для Ван Дейка и в перспективе для себя самого. Вместе с Акопяном они собрали небольшую команду единомышленников и нашли Сережку, парня из провинции, никак не засветившегося перед «конторами». Не учли только удачу Серого, который умудрился так счастливо для себя и некстати для голландца умереть…
Ознакомительная версия.
