И расстегнула ворот, обнажая шею.
Глава 36
Линда
Мы спустились в подземелье. В лица нам пахнула сырость подземелья.
Рагнар зажёг магический свет, мягко осветив широкие и высокие ходы подземелья.
Меня мгновенно пробрал бы иглами льда холод этого места, будь я всё ещё человеком. Но всё равно поёжилась, потому что место было не просто мрачным, а жутким.
Стены подземелья были покрыты паутиной.
И довольно скоро захотелось сбежать отсюда и вдохнуть свежего воздуха, не пропитанного сыростью, тленом и смертью.
— Здесь гадко, — заметила я.
— Там, где источник, всё по-другому, Линда. Здесь же очень давно, ещё при моих пра были тюрьмы и каменные мешки. Всё давно уничтожено, остались только ходы, что ведут к тупику.
Передёрнула плечами.
Место хранило скорбную память далёких времён: здесь страдали и умирали вампиры.
Мы вышли к месту, откуда и переместилась Моника.
Перекрёстная площадка с расходящимися четырьмя коридорами.
Стены здесь были словно бы толще, камни острее, а потолок ниже.
— Линда, попробуй ощутить запах портальной магии, — попросил меня Рагнар.
И я прекратила заниматься рассматриванием стен.
Вышла в самый центр и закрыла глаза.
Втянула в себя запах этого места и тут же скривилась.
Пахло премерзко.
Минут пять я ощущала только запах сырости и тухлятины. Но потом, когда взяла себя в руки и приказала себе прекратить ныть и нежничать, втянула воздух ещё раз, потом ещё, то тогда и уловила другой аромат, выбивающийся из местного, что за века въелся в эти стены.
— Вот оно, — произнесла я скованно, запоминая запах, улавливая ассоциации. Зажмурилась сильнее, концентрируясь только на ускользающих нотках магии. — Портальная магия пахнет мятно и горько. Так пахнет лекарство от кашля.
Распахнула глаза и сказала уверенно:
— Да, именно так. Я запомнила запах и смогу уловить даже незначительные нотки, чтобы мы поняли, кто помог ей. Только нужно спешить! Если запах тут начал рассеиваться, то на помощнике Моники он тем более скоро исчезнет!
Рагнар кивнул, но ничего не сказал и даже не двинулся с места. Он стоял возле одного из коридоров и словно к чему-то прислушивался.
— Что? В чём дело? — забеспокоилась я.
Вампир лишь приложил палец к губам, призывая меня помолчать.
А потом Рагнар и вовсе начал творить странное.
Он подошёл к ближайшей стене и, раскинув руки, словно хотел обнять её, прижался к ней всем телом.
В другой жизни я бы уже начала ехидничать, но сейчас, зная о магии, вампирах и являясь одной из них, я лишь ждала, когда Рагнар выяснит то, что привлекло его внимание.
Уж точно просто так обниматься с неровной, грязной каменной стеной он бы не стал.
Далее произошло и вовсе жуткое.
Рагнар раздался в плечах, зарычал по-звериному страшно. Его рык походил на раскат грома.
На руках выросли жуткие когти. Вампир начал отрывать куски стены, словно хотел добраться до чего-то…
И только я хотела закричать, чтобы он прекратил и объяснил мне, какого чёрта делает, как осеклась, и слова, готовые сорваться с языка, так и не были сказаны. К счастью.
Под толщей породы был погребён и замурован… вампир.
Измождённый. Худой.
Осиновый кол пронзил его грудь, ровно на столько, чтобы сердце вампира с каждым биением встречало самый его кончик. Биение его собственного сердца убивало вампира.
Подошла к Рагнару, который смотрел на того, кто ещё жил, но при этом уже практически был мёртв.
Это был мужчина. Он выглядел жалко. Из-под пыли и грязи, покрывавшей его лицо, просвечивала мертвенно-серая кожа. На нём были только штаны.
Руки по швам, плотно прижаты к телу, и мужчина весь обмотан тонкой цепью, которую любой вампир легко сорвал бы… Если только эта цепь не из серебра.
Там, где к коже прикасалось серебро, зияли воспалённые, гнойные ожоги.
С ужасом осознала, что каждая клетка тела вампира страдала от боли.
— Боже милосердный! — выдохнула я и умолкла, потому что пришло понимание, кто это!
Знакомые аристократические черты лица; золотого оттенка волосы, что сейчас были пыльными, грязными и тускло безжизненными. Вот и всё, что осталось от красоты Саймона Мерзана, советника Рагнара. Оглушённая осознанием, я молчала, не зная, что сказать.
— Саймон… — с невообразимой болью в голосе прошептал Рагнар.
Но вампир не отозвался.
Он был без сознания, почти мёртв.
Сглотнув вязкую слюну, я произнесла страшное:
— Рагнар, если это настоящий Саймон, то кто тогда занял его место и украл его личину?
Рагнар обернулся на меня, и я невольно вздрогнула, увидев страшное, по-звериному оскаленное лицо.
— Кто бы это ни был, — глухо прорычал князь, — он уже покойник. Только умирать будет медленно и страшно.
Затем он подошёл к советнику, приподнял опухшие веки, и я увидела, что глаза вампира — одно кровавое месиво.
От прикосновений Рагнара Саймон вздрогнул и трудно задышал: прерывисто, с хрипом. Изо рта толчком вытекла струйка густой чёрной крови.
— Я могу помочь освободить его, — прошептала, испытывая искреннее сострадание к несчастному. — Меня серебро не жалит и не ослабляет.
Рагнар кивнул. Он осторожно извлёк вампира из ниши в стене, бережно уложил на пол и отдёрнул руки, потому как серебро мгновенно на нём оставило ожоги.
Серебро не только приносит агонию и лишает сил. С кровью вампира атомы серебра моментально соединяются и разносятся по всему организму, медленно и мучительно убивая.
Сила у меня теперь тоже есть, и я легко разорвала цепи.
— Раны из-за серебра нужно будет промыть аммиаком, — вспомнила из первой встречи с Рагнаром.
Князь горько мне улыбнулся и кивнул со словами:
— Да, произойдёт соединение, и получится гидроксид диамин серебра. Это уже не чистое серебро, и вещество покинет тело Саймона. А вот осиновый кол сейчас вынимать нельзя.
— Почему? — нахмурилась, освобождая вампира от последнего витка серебряной пытки.
— Нужно сразу дать ему крови. Много крови и желательно не искусственной, — проговорил Рагнар с надломом в голосе. — Иначе он умрёт.
А свежей не искусственной крови мгновенно не найти.
— Моя кровь подойдёт, — сказала уверенно. — И не спорь. Саймона не просто так выбрали. Видимо, он что-то узнал…
— Так и есть, — вздохнул Рагнар. — Его не просто ослабили, его отсекли от клана, от меня. И лжесоветник как паразит присосался к моей силе.
— Тогда поспешим, — сказала хищно и обнажила клыки. — Верни стену в прежнее состояние и переноси нас обратно в спальню. Никто пока не должен узнать, что настоящий Саймон при смерти, а под его личиной враг.
* * *
Нам с Рагнаром потребовалось почти три часа, чтобы вернуть настоящего советника к жизни.
Сначала его тело исцелили от серебра.
Потом пришлось слить по бокалам мою кровь.
Рагнар был категорически против, чтобы Саймон присасывался ко мне пиявкой. Одна только мысль, что даже умирающий друг коснётся меня (пусть даже и запястья), вызывала у князя дикий приступ ревности.
В итоге моя кровь ждала своей участи в трёх бокалах.
Как сказал Рагнар, этого будет достаточно, чтобы Саймон не погиб, и его силы восстановились. Потом советнику придётся какое-то время побыть самостоятельным вампиром, без привязки к клану, пока князь не разберётся с заговорщиками.
И только после этого мы принялись за осиновый кол.
Рагнар надел кожаную, пропитанную магией перчатку и сжал этой рукой осиновый кол. Я поднесла бокал с кровью к губам советника, и, когда мы кивнули друг другу, он рывком выдернул проклятую деревяшку из груди Саймона.
Вампир дёрнулся, потом страшно выгнулся, дважды судорожно вздохнул, в груди у него что-то забулькало. С ссохшихся, потрескавшихся и покрытых коростой губ сорвался едва слышный, больше похожий на скрежет стон. Затем он затих. Без сил упал на кровать, и, тогда сжав его за подбородок, я влила в приоткрытый рот свою кровь. Она струйками потекла по его подбородку и дальше вниз по шее. И вот, наконец, глотательное движение, и он выпил весь бокал.
