— А теперь неси, — голос мой был тих и зловещ и не предвещал хорошего. Но хозяин оказался совершенным тупицей.
Он взял одну монету и попробовал на зуб.
— Фальшивая, — неискренне изумился он. — Эй, ты платишь мне фальшивыми монетами! Эгей, люди!!! Грабят!!!
Четверо громил согласно переглянулись и принялись действовать. Умело окружили меня, полагая, что этого хватит, чтобы не выпустить из трактира живым. Или хотя бы целым.
Ох, разнесу лавочку к праотцам!
— Вы видели? Видели? — взвывал хозяин. Пока еще хозяин. — Он заплатил мне фальшивыми монетами! Наверно, и вчера тоже! Я разорен!
— Не бузи, папаша, — строго проговорил самый громильный громила, даже выше меня ростом, а уж шире — раза в полтора. — Этот, что ли? — Он положил руку мне на плечо. Я начал собираться с мыслями, куда бы ударить вначале, чтобы никого не убить. Выместить, понимаешь, злобу…
— Он, он, ирод, — изливался трактирщик. — Разорил, подлец!
— Слухай, паря, — громила развернул меня к себе лицом. Точнее, я позволил ему это сделать. Но от болвана несло перегаром, я даже поморщился. — Мы тут жуликов не потерпим. Ты заплатишь этому доброму человеку все, что задолжал, и добавишь еще трижды по столько же. А потом полгода будешь работать на него бесплатно, возмещая огорчение. Если же попробуешь сбежать, я тебя везде найду.
Откуда-то возникла Жуля и вцепилась громиле в руку.
— Отпусти его, не трогай!
Болван отшвырнул ее.
— С тобой мы тоже разберемся. Чуть позже.
Прочие громилы нагло захохотали. Ну вот. Все. Теперь время. Никто не смеет так обращаться с дамой в моем присутствии. Тем более — с моей.
Едва уловимым движением — и где только научился — я высвободился из хватки громилы. Он удивленно посмотрел на свои руки и попробовал снова схватить меня. Но в следующее мгновение уже летел к противоположной стене.
Болван хлопнулся о стену и медленно сполз на пол. На мгновение воцарилась тишина. Все потрясенно переводили взгляды с меня на болвана и обратно. Трактирщик побледнел, вредная ухмылка сползла с лица.
Я решил нарушить идиллию и, размахнувшись, с рявком обрушил правую длань на стойку, вымещая злость на невинном дереве. Широкая, прочная, с руку толщиной доска переломилась как гнилой прутик, две неровные половинки стукнулись и разлетелись. В это время сзади на меня набросились остальные трое придурков.
С подвыванием и скрежетом зубовным я развернулся и раскрыл объятия. Двоих унесло прочь. Один оказался в руках. Я дружески сомкнул ладони; придурок истошно заорал, извергая в лицо вонь нечистой пасти. Я с отвращением выпустил его, болван тут же упал на пол и, дергаясь и вскрикивая, начал отползать.
Что-то погладило по затылку. Я обернулся и увидел, что хозяин, белый, как полотно, сжимает в кулаке остатки бутылки — толстые остатки, надо заметить. Последние осколки еще сыпались с плеча. Толстяк размахнулся и попытался меня порезать, но ничего не получилось. Захват, бросок, полет — и он сшибает с противоположной стены свечу, с грохотом валится на пол, замирает и тут же вскакивает с воплем, держась за пылающую задницу. Я удивился, чего это так споро загорелось, потом понял — сухо кругом, а где не сухо — спиртом пропитано. Даром что на улице дождик, здесь же пыль столбом. Хорошо зашпатлевано.
Было…
Угол уже занимался огнем. Пожар распространялся на удивление быстро. Люди вышли из оцепенения, раздался истеричный крик: «Горим!», — и началась суматоха. Народ прыгал с лестницы, из окон, ломился в двери, напрочь забыв обо всякой вежливости и предупредительности. Эльф вытащил меч и проложил себе дорогу к выходу, оставив несколько человек баюкать раненные конечности. Впрочем, те баюкали недолго, снова бросались спасаться. Если бы друг другу не мешали, давно бы уже все выбрались, а так… Половина, может, и уцелеет.
Я покачал головой. Жуля лежала без сознания, болван ударил ее слишком сильно. Я размахнулся, грохнул кулаком в стену; посыпались бревна, хрустнула и надломилась перекладина, но пока выдержала. Осторожно взяв Жулю на руки и нацепив на плечо чью-то забытую сумку, я вылез в пролом. Под хмурый, почти осенний, дождик.
Спустя пятнадцать минут все было кончено. Капли шипели, испаряясь с горячих головен, обгоревшие столбы торчали как надгробья. Толпа хмуро взирала на останки постоялого двора. Эльф уже ускакал. Кто-то кого-то успокаивал. Стоя на коленях, рыдал хозяин, мне даже стало его жалко. На мгновение.
Мужик с суровым, как у быка, лицом подошел ко мне. Я опустил Жулю на траву, приготовился драться. Но драться не пришлось.
— Я не знаю, кто ты, — холодно сказал мужик. — И знать не хочу. Ты причинил здесь немало вреда. Уходи. Я видел, что ты сильный воин, но против всех нас не выдержишь, пусть даже и покалечишь многих. Уходи. Мы не хотим увечий, но тебя здесь не потерпим.
— Но я даже не начинал драку, — запротестовал я. — Я простой мирный путник, ни в чем не виноват…
Однако толпа взирала злобно, с ненавистью, непонимающе. Какого дьявола нам твоя невиновность, говорили взгляды, мы нашли в тебе козла отпущения, и ты за все ответишь. Если не уберешься. Будь ты даже праведен и чист, как овечка!
Понятно. Окруженный ненавидящими людьми, я прошел к Пахтану, отвязал его, оседлал, сделал то же самое с Халой. Посадил бесчувственную Жулю на коня, сел за нею, придерживая девушку. Тронул поводья. Хала пошла следом, копыта зачавкали в дорожной грязи. Кто-то сзади злобно крикнул. Его поддержали. Полетели камни. Я навис над Жулей подобно щиту, дрожа при мысли, что ее ударит булыжник, хотя бы и на излете. Вскоре все кидались мне вслед. По спине забарабанили камни, но — странно — боль не чувствовалась. Толпа преследовала нас, пока я не пустил лошадей галопом. Тогда преследователи отстали. Я тут же перешел на шаг — боялся навредить девушке.
Дождь все моросил и моросил. Я въехал в очередной лесок, жиденький и прозрачный, над дорогой было пустое, незамутненное листьями небо, и все отвратительные мелкие капли падали прямо на нас.
Зашевелилась Жуля. Пришла наконец в себя. Жаль, не удалось как следует врезать тому подонку. Впрочем, он и так долго будет налаживать здоровье. Но недостаточно долго.
— Хорс?..
— Да, это я.
— А-а… Где мы?
— Как обычно, — вздохнул я. — В дороге.
Жуля мотнула головой и заскрипела зубами.
— Больно?
— Да, немного. И еще челюсть ноет.
— Ничего, я ему тоже врезал, — обрадовал я девушку. — Напялил его на стену, как шкуру медведя. Будет знать…
Жуля устроилась поудобнее в моих объятьях и едва ли не замурлыкала.
— Хорошо ли? — осторожно спросил я. — Увидеть ведь могут.
— Пусть видят, — беспечно махнула рукой девушка. — Кто сейчас тут будет по дорогам шляться, в такую погоду? Я еще и лицо закрою, чтоб не узнали.
— Че, могут узнать?
— Ну-у… У моего отца много разных гостей бывает.
— Например, Лем?
— Например, Лем, — согласилась Жуля после недолгого молчания.
— Хм.
— Ну и что? Папа — богатый… вельможа, он часто устраивает приемы, и если на них присутствует самый знаменитый менестрель мира, то это только повышает престиж. Разве не так?
— Пожалуй, — согласился я.
Если вы пожелаете увидеть прекраснейший в мире пейзаж, вам надо подняться на верхушку Башни Победы в Читоре. Там с кругового балкона открывается вид на все стороны света. К балкону ведет винтовая лестница, но взойти по ней дерзают лишь те, кто не верит легенде.
Хорхе Луис Борхес. «Книга вымышленных существ»
Сквозь мерный шелест дождя по листьям донесся какой-то странный вопль из поднебесья — словно стая журавлей разом издала крик. Торжествующий и призывный, он заставил меня поежиться. Жуля тоже передернула плечами.
— Что это? — спросил я. — Жуткий звук.
— Брачные песни драконов, — сказала девушка. — Гм. Да.
— Гы-гы. Может, мне тоже что-нибудь заорать такое-сякое, а?
— Тебе не нужно, — засмеялась Жуля. — Зачем?
— Чтобы почувствовать себя… кхгм… самцом.
— А ты не чувствуешь?
— Вообще-то чувствую… Именно сейчас особенно… э-э… чувствую.
— У, ненасытный.
— А сама-то!
«Песни» приближались, по-прежнему вызывая дрожь. Не обращая на нее внимания, мы задрали головы. По небу, выделывая замысловатые пируэты, пронесся громадный белый дракон. Развернулся, полетел обратно, встретив в воздухе другого дракона, черного, поменьше и поизящнее — видимо, драконшу… Или, лучше сказать, драконицу? Дракониху?..
Драконы красиво взмыли далеко ввысь, переплелись и, паря на сложенных вместе крыльях, устремились вниз. Жуля ахнула, когда дуэт исчез за деревьями, но почти тут же облегченно вздохнула, потому что пара, уже разделившись, вновь находилась в вышине. Белый дракон извернулся, издал крик и ринулся вдаль; драконица ответила подобным же образом — и полетела следом.
