Эрры тогда еще не появились и я, понимая, что жена просто так о таких вещах не молвит сильно забеспокоился за твое будущее. Я испугался, что ведьмовство в твоей жизни примет не совсем тот оборот, на который мы надеялись и ты станешь темной …
За несколько дней до казни Хольги, я наконец нашел то, что искал. Женщину, так похожую на мою жену. В отдалении от города, с четырьмя детьми на руках и без мужа, она доживала последние дни в своей хижине прекрасно понимая, что старшим детям не прокормить младших. Она уходила из этого мира и по сути своей забирала своих детей на тот свет. Соседи знали о ее бедственном положении, все сочувствовали, но никто даже и не подумал помочь… Люди… Мое предложение показалось ей выходом из ситуации. Надеждой на светлое будущее ее сыновей, ничего не сказав которым, она под предлогом необходимости лечения, ушла накануне казни из дома.
Эта женщина подменила Хольгу. Тогда на костре горела не твоя мама, Эллин… Царицу вывезли из города, укрыли в ее старой деревне. Она и сейчас живет там, вернувшись к колдовству да ворожбе. Ту женщину звали Ксана. За тот подвиг, который она совершила, я отправил ее детей и свидетелей в соседнее государство к своему брату. Там всех пристроили ко двору, дали образование, должность, жилье. Все, о чем они мечтали и чего хотели. Им не сказали, что случилось с их матерью. Это было бы жестоко, осознавать, что ради благополучия, Ксана пожертвовала своей жизнью и они не смогли ни чего сделать иного, чтобы спасти ее. После казни я приказал стражу в достаточно грубой форме привести тебя ко мне. Так как ты была дочерью ведьмы, участь смерти жала и тебя, Эллин. По плану, ты должна была уехать этим же вечером к своей маме. Тебе ничего не сказали, так как твоя детская болтливость могла испортить все, что было спланированно. Ты всем доверяла, была открыта, разбалтывала услышанное. А во дворце на тот момент сидели те, кто организовал все эти нелепые слухи, кто уже давно мечтал о троне и власти. Доказательств причастности этих подданных не было, в этом вся и проблема. Увозить тебя тоже было бессмысленно, народ жаждал мести и сокрытие отпрыска ведьмы царю не простил бы.
Но ты сбежала. Ты услышала и ты сбежала…
И как бы мы тебя ни искали, ни стража, ни мамина ворожба… все в пустую. Ты на столько возненавидела меня, настолько не желала быть обнаруженной, что все наши попытки потерпели поражение.
Единственное, что можно было узнать – это то, что ты жива. Хольга чувствовала это.
По закону мне пришлось жениться во второй раз, это был брак по расчету и надобности. Царица оказалась умной, благоразумной женщиной и ко мне не лезла, выполнив свою главную обязанность – родила мне наследника. На этом и распрощались.
Ну, а потом ты и сама знаешь…появление эрров на наших землях, твое возвращение так не вовремя ко двору, потому что вообще-то не ты должна была стать невестой твоего ненаглядного принца, а твоя кузина. Я то знал, что тебя не найдут, а условие необходимо было выполнить, все-таки мирный договор… Уже был готов предложить замену, так сказать, что есть то и отдаем… И тут ты…
Я тогда думал, что судьба меня ненавидит. Обретя тебя вновь, я должен был снова тебя отдать. Я видел, с какой ненавистью ты на меня смотрела, какой ты стала, как хотела убежать… и убежала бы, если б не условие… Ты заменила собой того юношу, коли договор нарушишь, юноша вернется на свое место…
И я снова тебя потерял. И на тот момент не было смысла тебе все это рассказывать. С ненавистью ко мне ты пережила весь этот нескончаемый хаос несколько легче, надеюсь …
* * *
Я слушала.
Слушала…
Слушала…
После продолжительного молчания и осознания того, что только что узнала, я стала смеяться. Дико смеяться. Это была истерика. Сама настоящая. Стихийная, поглощающая каждую клеточку твоего мозга и искажая восприятие реальности до невозможных пределов.
Все смешалось… все чувства, эмоции…
Я не помню, что было дальше, только звук затрещины и чувство пылающей ладони еще как-то подтверждали мое существование в этом мире.
– если бы я тогда не сбежала… – уже рыдала я, – если бы я знала, если бы вы мне сказали… то…то…
Всего этого… ни похорон. Ни голода. Ни проблем для друзей. Ни смерти. Ни холода и страха. Ни борьбы за собственную жизнь и жестокости улицы, ни Сьена, ни крови на руках, ни воровства и побега от стражи, ни ненависти, пожирающей все твое нутро, ни затраченных на борьбу со всем этим эмоций и чувств… Ни чего бы этого не было. Ни чего бы не было… ничего…ничего…
Я только повторяла последнюю фразу с каким-то остервенением, бешено смотря на отца и опухшую от моего удара щеку, теребя при этом волосы.
– зачем…зачем ты мне все это рассказал…
– ты должна была знать…
– а ты должен был очистить совесть, так? – уже взревела я, набрасываясь на брата, закрывающего собой царя. Шалас не вмешивался. Это семейные разборки.
– ты не права, Эллин…
– Мы уезжаем… – прозвучал мой голос откуда-то из далека, обращаясь к Шаласу, – сейчас же…
– Понял, – ответил мне принц и вышел из комнаты.
* * *
Рассвет встретил нас в воздухе. Дракон даже не возражал, когда среди ночи к нему подлетели конюхи и тут же бросили специально сделанное для него седло по заказу Шаласа. Улепетывали мужики дружно, попутно уворачиваясь от любезно выпущенных струй огня в их сторону за непростительную наглость. Дракон вам не транспорт. Это существо мифическое и благородное, с людьми дружить вообще не должное, не говоря уже о катании на своей спине всяких… Но почувствовав мой запах, Снежок сразу все понял и успокоился, любезно предоставив себя на растерзание безумной принцессе.
Шалас дал последние указания своим подданным, что-то чирканул в пергаменте и, пока я пыталась успокоиться и прийти в себя, жалуясь на все Верену, ушел на встречу царю. Говорили они не очень долго, словно знали, что так все и будет и подготовились заранее. Вещи, по крайней мере, были явно собраны часа как четыре назад.
Александр злился, что-то возмущенно пытался доказать Шаласу, тот лишь окинул его снисходительным взглядом (что с него взять, с убогого), попрощался с царем и явно дал какое-то обещание.
Отец смотрел на меня с печалью и грустью. Я же сжимала в руках кожаную сумку с пергаментом, на котором подробно написан путь в родную деревню моей мамы.
Взобравшись на Снежка, мы взлетели. Быстро, высоко и явно с облегчением.
– ты как? – вскоре спросил меня принц после долгого молчания.
– плохо, – ответила я, – не каждый день узнаешь, что в твоей жизни была совершена фатальная ошибка, которая привела к таким последствиям, о которых и вспоминать то не хочется…
– ты жалеешь? – спросил принц как-то обреченно, – о том, что сбежала тогда?
– Нет. Не жалею. И ни чего бы не изменила в своей жизни, если бы был дан шанс. Но я зла. Теперь ненависть сменилась злостью и если раньше ее объектом был только один человек, то теперь еще и мама, которой я так восхищалась и которую боготворила, жалела, плакала по ночам… а там, оказывается, вообще была другая женщина! Да у меня травма на всю жизнь!
– я люблю тебя, Эллин.
– и я тебя, мой принц…
Земля постепенно окрашивалась в нежно розовые тона, шуршала сброшенными листьями и давала новую жизнь. Только просыпались лесные звери, постепенно выползая из своих убежищ и проверяя спрятанные запасы. Где-то раздался щенячий визг и громкий поучительных рык волчицы. Мы летели очень низко, почти над самыми макушками деревьев. Дракон любовался этим миром, заинтересованно оглядывался по сторонам, прищуриваясь от удовольствия и немного скрипя от удивления. Он ловил потоки воздуха иногда взмывая в небесную синь или снижаясь до земной тверди. Лететь нам не так уж и долго. На лошади ехать в худшем случае несколько дней, а по воздуху на месте будем уже к вечеру.
Принц молчал. Он прекрасно понимал, что сейчас меня лучше не трогать, а просто подождать, когда я немного приду в себя и сама пойду на контакт. Он иногда вздыхал, зарывался в мои волосы, принюхивался к запахам, но все же ни о чем меня не спрашивал.
Спасибо за это.
Деревня оказалась очень маленькой. Выбрав поляну для посадки, дракон плавно опустился на землю, позволяя нам слезть с насиженного места. Ноги тут же налились свинцом и противненько защипали, с непривычки к новому седлу и драконьим перелетам.
Сверившись с картой, мы с принцем отправились на поиски заветного дома, выйдя на местную тропу.
Принц чувствовал себя скованно, неуютно. Прекрасно помнил слова моего отца по поводу общения с «демоном» во сне царицы. Судя по всему, сон сбылся. К тому же ему пока не ясно, как я отреагирую, когда наконец увижу эту женщину…
Взяв его за руку, мы пошли вдоль дороги, обходя все препятствия – глубокие ямы, грязевые запруды, и прочие прелести жизни. Наконец показались домики. Вполне нормальные, как и во многих других деревнях. Деревянные, резными рамами на окнах, расписными дверями и прочим убранством самодельного характера. На подоконниках у многих виднелись пучки трав, заготовки для отваров и настоев, белье сушилось на протянутых веревках во дворе и с каждым порывом ветра веяло чистотой и свежестью, смешанной с грязевой пылью дорог и травным привкусом. Где-то прогуливались кошки, вальяжно вышагивая перед своими кавалерами, специально делая вид, что прошли мимо и не заметили тут же заинтересованно вздернутый кончик хвоста своего избранника. Некоторые коты наоборот мстили непокорным кошкам, полностью игнорируя их присутствие. Брачный период – это не честь! Тут либо все, либо шиш!
