Светлана Багдерина - Не все предсказатели одинаково полезны

Ознакомительная версия.

Проводник – маленький рыжеватый кривоногий человечек с хитро косящими узкими глазами и торчащими во все стороны волосами, что делало его похожим на рябое небритое солнышко c темным прошлым – сочувственно взглянул на приунывшего царевича, не проронившего ни слова с тех пор, как они, собрав остатки шашлыка, взгромоздились на Масдая и отправились в обратный путь – в Атланик-Сити, столицу рудокопов атланов.

– И чего теперь куда? – стараясь звучать скорбно, соответственно ситуации, проговорил он.

– Не знаю… – едва прошевелил губами Иванушка и снова уткнулся лбом в поджатые колени. – Теперь – не знаю…

– А у тебя что – предложения будут? – испытующе прищурился на атлана Агафон.

– Ну, как бы если и подумать, то, может быть, и будут, – уклончиво пожал плечами проводник.

– Так говори, вольный стрелок, не ходи вокруг да около, – очнулся от сытой дремы дед Зимарь. – Как звать-то тебя, сынок? Не обессудь на старика – чегой-то я запамятовал. Имя-то уж у тебя больно непривычное.

– Ясенем меня зовут, – несколько обиженно напомнил атлан.

– Ясенем? – переспросил дед. – Это как дерево, что ли?

– Да, – с гордостью подтвердил проводник. – У нас по названиям деревьев сплошь да рядом детей называют.

– А почему именно деревьев? – заинтересовался волшебник.

– Если не секрет, – уточнил старик.

– Я слышал, у северных народов обычай есть детей в честь камней называть и металлов – Диаманда, Эсмеральда, Сильвер, Злата, Булат и так далее, потому что они у них – редкость и драгоценность. А в наших горах редкость и драгоценность – деревья. Да еще всё, что связано с деревом, в том числе и имена, считаются у нас оберегами от горных демонов. Вот и весь секрет.

– Я спросил у Ясеня: «Где моя любимая?» – пробормотал, горько усмехнувшись своим мыслям, Иванушка и снова уткнулся в колени.

– Я говорю, что где любимая твоя, я знать не могу, – многозначительно взглянул на него атлан. – Но вот человечка, который может, я знаю.

– Кто это? – мгновенно очнулся от своих страданий и вскинул голову царевич.

– А вы долго по нашей стране путешествовали, пока меня нашли? – в ответ на уже свои мысли полюбопытствовал вдруг ни к селу ни к городу проводник.

– Нет. Пару дней, не больше, – ответил Агафон.

– Да и то ее толком не видели – от избушки охотничьей к избушке метались, – добавил дед.

– А-а, – с непонятным удовлетворением протянул Ясень. – Значит, порядков наших и обычаев не знаете.

– Нет, – в один голос подтвердили путешественники, и даже Масдай.

– Тогда я вам расскажу. Есть у меня одна женщина знакомая, которая гадать может. Если я ее попрошу, то она вам что хотите расскажет.

– Так что ж ты раньше-то молчал?! – воскликнул Зимарь.

– А то, – строго взглянул на него проводник, – что гадание у нас под страшным запретом. Если власти пронюхают – в тюрьму загремит не только гадальщик, но и клиент! Опасное это дело. Кого попало к знакомой гадалке я не поведу. И не уговаривайте.

– Так что ж ты это? Сказал «А» – сказывай и «Бэ»! – потребовал дед Зимарь.

Ясень замялся.

– Ясень, пожалуйста, помоги нам! На тебя вся наша надежда! – взмолился Иванушка.

Проводник вздохнул и развел руками.

– Мы заплатим, – проявил чудеса догадливости волшебник, и проводник мгновенно сдался:

– Только это дорого обойдется.

– А правду она говорит-то хоть, али когда как? – прищурился на проводника испытующе дед Зимарь.

– Истинную правду, – как олицетворение оскорбленной искренности, правдивости и честности прижал руку к сердцу Ясень. – Если гадание не выйдет и вы свою кралю разлюбезную не найдете, возвращайтесь – она вам все вернет, до последней монетки.

Иванушка с робкой надеждой обвел взглядом друзей:

– По-моему, это надежная гарантия?…

– Еще бы, – довольно хмыкнул атлан. – Только у меня еще несколько условий будет.

– Каких?

– Ни про гадание, ни про гадалку – никому ни слова, ни полслова.

– Могила, – страшным шепотом поклялся за всех Агафон.

– Чего нагадает – никому постороннему не говорить.

– Ясень… пень…

– Сразу, как только она вам погадает, летите из города и не оглядывайтесь.

– Уже летим, – заверил его Масдай.

– И деньги вперед.

Ковер покружил над городом, почти не различимым в рано опустившихся октябрьских сумерках, и ворчливо поинтересовался у проводника:

– Ну что? Узнаешь местность? Куда садиться-то?

– М-м-м… вот туда, – и он ткнул пальцем куда-то вниз и вправо. – Там постоялый двор моей старой знакомицы – Лианы. Она в постояльцах неразборчива, кого попало принимает и вопросов не задает.

– От кого попало слышу! – не замедлил обидеться Агафон.

– По-твоему, мы – «кто попало»? – сердито поддержал его дед Зимарь, готовый к бою за свое и друзей доброе имя.

– Вы – нет, – поспешно качнул лохматой головой проводник. – А вот он, – он ткнул пальцем в Масдая, – да. Но если вы хотите, чтоб на вас ходил смотреть весь город, как на заезжий зверинец…

– Понятно, – оборвал его волшебник. – А твоя гадалка где обитает?

– Тс-с-с-с!!! Чего кричишь? Чтоб все услышали? – испуганно зашипел Ясень. – Не бойся. Я свои обещания выполняю.

Масдай при тусклом свете фонаря мягко опустился на середину и без того неширокой улицы, прямо у входа на постоялый двор «Гибкая Лиана», архитектурой, или, вернее, отсутствием таковой напоминающий, скорее, дот, и тут же был скатан путешественниками и торопливо внесен внутрь.

Ясень проводил их в комнатушку под самой крышей и собирался было уйти, как Иванушка ухватил его за плечо и твердо и многозначительно взглянул ему в глаза.

– Прямо сейчас?… – верно истолковал сразу все значения атлан.

– Еще не поздно, – настойчиво проговорил царевич. – Это же просто осень, поэтому темнеет рано. А на часах в зале и семи не было.

Проводник на мгновение задумался и вздохнул:

– Ну если уж тебе так не терпится…

– НАМ так не терпится, – встал рядом Агафон. – Мы идем вдвоем.

– Втроем, – тут же уточнил дед.

– Нет, спасибо, не надо, – слабо улыбнулся Иванушка. – Отдыхайте, поужинайте внизу… Если гадалка скажет, где искать Серафиму, завтракать нам не придется.

– Тут недалеко, – сообщил Ясень. – Мы недолго.

– Вот видите?

– Ну хорошо… – вздохнув, под голодное ворчание желудка согласился Агафон.

– Если недолго, – поддержал его старик.

– И деньги вперед. Мне. А я с ней обо всем договорюсь.

– Сколько?

– А сколько у вас есть?

Царевич зашарил по карманам, и на свет белый появилась полная пригоршня меди, пара серебряных монет и один золотой – вся их наличность, еще остававшаяся от продажи фамильного перстня Ивана.

– Хватит, – быстро кивнул Ясень и потянулся за деньгами.

– Я тоже думаю, что хватит, – улыбнулся дед Зимарь и проворно вложил в руку Ясеня серебряную монету.

– А остальное?

– А остальное – когда мы по совету уважаемой гадалки девицу разыщем, – старик ласково собрал морщинки в уголках добрых прозрачных глаз.

Проводник покривился, нахмурился, и Иван, не дрогнув под предупреждающим взглядом друзей, добавил еще несколько медяков. Атлан удовлетворенно кивнул:

– Пойдем.

Жилище, оно же офис гадалки, оказалось не очень далеко.

Проводник попросил царевича подождать пару секунд, первым подскочил к дверям приземистого домишки, сложенного из красноватого камня, проворно отодрал что-то от стены и только тогда подал своему подопечному сигнал подходить.

Дверь открыла полная дама лет сорока, с накрашенными черным глазами, губами и ногтями и закутанная в целый ворох цветастых платков с черными же кистями.

– Что привело вас к… – заговорила она грудным голосом, но Ясень быстро приложил к губам палец и втолкнул ее внутрь.

– …к матушке Осине, потомственной гадалке в семидесятом колене? – ничуть не сбитая с толку и ритма, закончила та на ходу.

Ясень зашипел – то ли от досады, то ли на хозяйку – и стал быстро шептать что-то ей на ухо. Та делала круглые глаза, пожимала плечами, но соглашалась.

– Я хочу найти свою жену, – не обращая внимания на непонятную деятельность вокруг него, поглощенный своей заботой, проговорил Иван и впился отчаянным взглядом в лицо женщины.

– Да, конечно, проходи, вьюноша, садись к столу, – сочувственно колыхнула бюстом гадалка. – Так как, говоришь, зовут твою женушку и когда она пропала?…

Ясень, радостно потирая руки от приятных воспоминаний о дополнительном вознаграждении, пожалованном ему вновь обретшим надежду царевичем, проводил Иванушку до постоялого двора, почтительно распрощался с ним и растворился в темноте, как его и не было.

Ознакомительная версия.