Ознакомительная версия.
Страшно удивленный, что русская деревенская баба свободно говорит по-английски, он сбивчиво на плохом английском стал объяснять, что они с женой возвращаются из кусковского музея и заблудились.
— Может быть, вы знаете какой-нибудь язык лучше, чем английский? — поинтересовалась Лия.
— Французский.
— Саша, — позвала она.
И к машине подошел весь облепленный снегом настоящий русский мужик в меховой шапке, блистательный синхронник Саша Платов. Саша начал объяснять дипломату, как проехать, а потом спросил:
— Я чувствую: французский у вас — не родной язык. Какой язык у вас родной?
— Португальский.
— Бразильский диалект или португальский?
— Мы с женой португальцы, — промолвил ошалевший дипломат.
— Галя, — позвал Саша. — Они португальцы.
И из толпы выделилась еще одна «деревенская баба» в платке, Галя Вершковская, одна из лучших в стране переводчиц с португальского языка.
Дипломат почти лишился дара речи: ночью в лесу, в деревне, русские мужики и бабы — и такое… Едва дослушав Галину, он включил газ и скрылся в ночи.
80. Доплата за язык
Как-то к нам в ЦКШ пожаловала дама, отвечающая в Московском управлении МВД за борьбу с проституцией.
— Какие они, эти проститутки? — простодушно спросила заместитель директора Маша Гаркуша.
— Обыкновенные, — отвечала дама. — Меня тут встречали две девушки. Они похожи.
Две эти девушки, наши переводчицы Нина Сергеева и Лена Хмельницкая, узнав о таком, обиделись:
— Безобразие! Нас принять за проституток! Из-за того, что мы модно одеты!
Одевались они действительно ярко, и юбки — тогда была такая мода — носили очень короткие.
— Она даже стоимость назвала, — подзуживал я. — Десять рублей.
— Ну это уж слишком! — возмутились переводчицы. — Так дешево!
Я их успокоил:
— Я думаю, за язык вам бы добавили.
Переводчики получали 5 % надбавки за знание иностранного языка, называлось это «надбавка за язык».
Хохотали потом целый день.
81. Военные и штатские
С приездом группы из Португалии у нас добавилась ставка одного переводчика с португальского языка, и я принял на работу девушку, только что окончившую Ленинградский университет. Звали ее Люда, фамилию не помню. Работы у нее было немного, и она попросила разрешение на преподавание по совместительству. Преподавателей португальского языка тогда в Москве не хватало. Я не возражал. Она взяла две группы: одну в Военном институте иностранных языков, другую — на филфаке в МГУ.
От мальчиков в Военном институте она была в восторге: дисциплинированные, вежливые, много работают.
— Такие хорошие ребята. Я вхожу в аудиторию — все встают, дежурный мне докладывает, они стоят не шелохнувшись.
Однажды она пришла ко мне:
— Я ужасно переживаю. В пятницу моих ребят выстраивают, каждый по очереди строевым шагом подходит ко мне, а я спрашиваю двадцать слов. Если он не знает перевод пяти, его не отпускают в увольнение. Я смотрю ему в глаза, хочу помочь… Понимаешь, из-за меня, девчонки старше его года на три-четыре, он должен будет сидеть все выходные в казарме. Как он меня должен ненавидеть!
А вот студентов университета она не любила: бездельники, прогульщики, учиться не хотят.
— Заданий никто не делает. Я вхожу в аудиторию, а они сидят развалившись. Говорю — меня не слушают.
Прошел год.
— Как твои студенты? — спросил я.
— Ты понимаешь, что странно… — ответила она. — Эти бездельники из университета начали говорить. Они встречаются с какими-то бразильцами, португальцами, где-то достают кассеты, книжки, даже порнографические. Вчера мы с ними целый час пели песни по-португальски.
— А твои любимцы из Военного института?
— Слова знают, а говорить не могут. У них все какое-то казенное. Все от и до. Ходят строем и зубрят. Читают только то, что я приношу. На следующий год мне предлагают еще одну группу в университете, я откажусь от военных.
82. Люся, которая дерет с солдат три шкуры
Была у нас в Центральной комсомольской школе переводчица. Звали ее Люся, фамилию не помню. Такая неуклюжая восторженная девица, любительница туристских песен и походов.
Свой очередной отпуск Люся проводила с друзьями на севере, далеко от железной дороги. Питалась рыбой, которую ловили ребята, и по вечерам пела у костра песни Визбора. Однажды в небе появился вертолет. Он приземлился около палатки, оттуда вышли двое военных, спросили, здесь ли такая-то, и назвали Люсину фамилию.
— Здесь, — робко ответила Люся.
— Забирай вещи и с нами, — приказали ей.
Насмерть перепуганная Люся залезла в вертолет. На вопрос: «Куда вы меня везете?» — ей ответили: «Куда надо». Она совсем испугалась и больше ни о чем не спрашивала. Через час вертолет приземлился на аэродроме, и ее пересадили в самолет. Летели несколько часов, а когда приземлились, то снова посадили в вертолет. И за все это время никто ей не объяснил, что происходит и куда ее везут, а спрашивать сама она боялась.
Наконец прибыли в какую-то воинскую часть. Сначала у нее отобрали приемник, потом выдали офицерскую форму и забрали одежду.
Ее привели в палатку и сказали, что она будет здесь жить. Потом подвели трех солдат и объяснили, что теперь она их командир.
— Что я должна делать? — робко поинтересовалась Люся.
— Драть с них три шкуры, если что не так.
Люся не имела ни малейшего представления, что означает «если что не так», но спрашивать побоялась.
И началась ее жизнь в палатке. Солдаты, с которых она должна была драть три шкуры, с утра до вечера гоняли с другими солдатами в футбол, общались к ней через «товарищ лейтенант, разрешите обратиться» и три раза в день приносили довольно сносную еду, а она сидела в палатке и тряслась от страха.
После двух недель ей вернули ее вещи, забрали форму и на бронетранспортере отвезли на железнодорожную станцию. Там ей дали билет до Москвы.
Дело происходило в августе 1968 года, а Люся была переводчицей с чешского языка.
83. Страх в умеренных дозах
Энри Пилия попал к нам с четвертого курса МГИМО. Прекрасный переводчик с испанского языка, он быстро окунулся в нашу шальную жизнь, да так, что стал реже бывать в институте, а потом вообще перестал туда ходить. Это было обидно, потому что оставались ему всего полтора семестра и защита диплома. Читать нотации я не стал и начал действовать окольным путем.
Прекрасная английская переводчица Лия Лунькова, в отличие от других девушек, окончила переводческий факультет иняза и получила воинское звание.
И я начал атаковать Энри:
— Летом всех отправят на военную переподготовку. Ты диплом не получил, стало быть, будешь солдатом. А командиром у тебя может быть Лия, она офицер. Она будет жить в гостинице, ты — в палатке. Утром она будет приходить, проверять, все ли у тебя в порядке. Плохо застелил постель — два часа строевой подготовки.
Через пару дней Энри подошел ко мне:
— Скажи, а Галя Вершковская тоже окончила переводческий?
Я сразу все понял. Он, конечно, был уверен, что тишайшая и добрейшая Лия никогда не позволит себе никакой гадости, но вот Галя, с которой он постоянно ссорился…
Галя не окончила переводческий факультет, но я решил в воспитательных целях допустить неправду.
— Окончила. Зря ты с ней ссоришься. Там ты должен будешь звать ее на «Вы» и по имени-отчеству. Она тебе: «Здравствуй, Энри». А ты: «Здравия желаю, Галина Михайловна». Нешустро встанешь, когда войдет, — сорок метров по-пластунски.
Когда же я принялся описывать, как он будет ползти, а она идти рядом и следить, чтобы он не отрывал от земли филейную часть, то, взглянув на него, понял, что достаточно.
На следующий день он поехал восстанавливаться в институте.
84. Юные художники и майор Стебунова
Я замечал, что идея оказаться в армии под началом женщины повергала некоторых представителей сильного пола в уныние.
Однажды я оказался в компании, где два студента Суриковского училища вели себя высокомерно, девушкам просто хамили. Я спросил их, на каком они курсе. Они ответили: на третьем.
— Может, и пронесет, — заметил я как будто мимоходом.
Они, естественно, заинтересовались, что именно пронесет.
— В Бресте будет установлена огромная картина в честь защитников крепости. Для этого студентов целого курса вашего училища призовут на год. Вы будете рисовать эту картину. Жить будете, естественно, на казарменном положении.
— Откуда ты знаешь? — спросили они.
— Вашим командиром будет майор Стебунова. Ей по этому случаю присвоили внеочередное звание.
Я говорил авторитетно, и мне верили.
— Кто она такая? — заволновались художники. — Художник?
— Не думаю, — ответил я. — Просто командир. Красивая девушка. Молодая, но строгая. У нее не забалуешь. Чуть что не так, сто приседаний.
Ознакомительная версия.
