Сзади кто-то нахлобучил мне на голову мой шлем, прорвавшись в кресло рядом со мной против воздушного потока. Сразу стало легче. Я даже улыбнулась доктору, который успокаивающе приобнял меня, сквозь стекло мотоциклетного шлема.
- Разве твой спутник не может посадить самолет? – вдруг почему-то спросил белобрысый.
- Ай уже десят лет не садился за штурвал и все забыл, чему учился... – вместо меня ответил доктор с английским акцентом. – Я признаю, что я учился, но не на русских самолетах, но это было давно, и я не научился...
Я успокаивающе тронула его рукой.
Мы вместе быстро разбирались в поступающих указаниях.
Я даже уже смогла снизить скорость, тщательно пробуя каждое указание. И вместе с доктором все поняла. Я даже вывела самолет на посадочную полосу, и тут увидела идущий на взлет по полосе разгоняющийся самолет.
- Что происходит? – закричала я. – Почему этот самолет в такой обстановке идет на взлет?
Там, где белобрысый, в рубке аэродрома, вспыхнула адская ругань.
- Удравшие несколько террористов захватили из-за головотяпства охраны самолет с людьми, и грозят без разговоров протаранить Кремль. О Боже, мы уже не успеваем остановить их! – выкрикнул кто-то. Я увидела, как сбоку к самолету идет на машине группа захвата наперерез, но она уже не успевала.
Белобрысый грозился отдать кого-то под суд.
- Машины в конец аэродрома! Захват, пожарные! – вдруг жестко яростно приказала я в микрофон. Я слышала, как белобрысый быстро дублирует мои приказы, отдавая указания. – Белобрысый, скажи, у меня шасси расположено так, как у этого самолета, и где? – очень быстро моляще попросила я, выводя самолет над полосой и сбрасывая скорость.
- Он точно такой, как у тебя! – закричал белобрысый. Доктор рядом, не спрашивая, зачем это мне, говорил, где в этом самолете шасси, показывая точно.
Но, уловив это, я уже не слышала ничего. У меня в воображении возникли, как бы со стороны, два самолета в мельчайших деталях. Я снова видела, где они сойдутся, повинуясь удару моей руки. И, уровняв скорости, я с хирургической точностью опустила свой самолет точно на тот самолет крылышко к крылышку, точно накладывая одно изображение на другое, чуть сдвинув вперед. Прямо на его взлете, так, что его ударом моих шасси впечатало обратно в землю на взлетную полосу в самом конце полосы, когда он пытался оторваться, не дав взлететь...
А сама взмыла вверх в тот момент, когда он сошел с полосы, прошел по полю и разорвал забор из колючей проволоки и сетки, потянув его вместе со столбиками за собой, вырывая их из земли все вместе, будто торможение якорем. Когда я зашла на второй круг, я увидела, что самолет порвал все же сетку, но застрял передними колесами во рву, у него разбита кабина и рядом военные машины, пожарные, а из него уже группа захвата выводит людей и сажают в скорую помощь, а рядом валяются несколько трупов с оружием, а один лежит, заложив руки за голову. Это был наш самолет, он выдержал удар и не разломался.
Такая точность была невозможна.
- Рисково! – ахнул белобрысый, явно вытирая холодный пот, так он ругался. – Немедленно сади свой самолет, Пуля.
Подумав, что тут все нормально, я развернула самолет на посадку. И с шоком увидела, что с самой крайней полосы уже взлетел и летит мне навстречу еще один самолет. И идет прямо на меня на таран.
- Почему самолет в воздухе? – отчаянно заорала я.
– Немедленно взять все самолеты под охрану, балбесы! – с яростью и слезами заревел белобрысый. – Да что такое сегодня! Пуля, уходи!! – закричал он. – Если можешь, сделай что-то!!! Только что из салона позвонили по мобильнику пилоты, два террориста было среди самих пассажиров, они захватили кабину и закрылись в ней, выгнав пилотов, а третий террорист стоит в салоне с автоматом, привалившись к двери...
Я не ушла, а бросила свой самолет навстречу набиравшему высоту самолету, вскинув валявшийся пулемет. Короткая точная очередь прямо сквозь мое разбитое стекло разнесла кабину встречного самолета и уже на миг видных сидящих в ней пилотов. Я старалась, по очереди всадив в каждого, а также в то место, где, по моему мнению, стоял третий у двери рубки, десяток патронов. Прогулявшись очередью по двери широко, до опустошения шнекового магазина. В кабине и за дверью вряд ли был еще кто-то живой, если он точно назвал цифру. А я нырнула самолетом вниз, тогда как мой противник по-прежнему набирал скорость. Самолеты с ревом разошлись в нескольких метрах, так, что нас встряхнуло. Все заняло несколько секунд.
- Террористов уже нет или они ранены!! – рявкнула я. – Пилотов в кабину! Но передайте им по моби-дику, пусть они мгновенно ломают дверь и тут же садят самолет, ибо я не ручаюсь, что чего-то не повредила... И пока он не долбанулся сам по себе в землю... Да и с разбитой кабиной очень сложно садить, если глаза заслезятся... – важно добавила по опыту я.
Белобрысый что-то быстро командовал, дублируя мои слова и ругательства, сюда доносилось только бормотания и ругательства, что-то типа “ломайте трам-трам-трам-мом идиоты, если ничего нет... получилось!?”.
Было видно, что самолет изменил курс и направился на аэродром. Все закричали – уррааа! Но мы еще двадцать минут препирались в воздухе, кому первому садиться и пока пилоты там приноравливались к новым условиям.
А дальше начались сложности, пока я, повинуясь командам извне, садила самолет, предварительно отработав все команды в уме и не касаясь ручек, записав их. А потом мы вместе с моим подопечным посадили самолет. Мой доктор посадил меня на колени и крепко держал, сам держась, пока я щелкала. Самолет дрогнул и замер, чихнув последний раз, когда я выключила моторы.
- Уррааааа! – заорали дети изо всех сил, подпрыгивая, когда самолет сел на землю, и я заорала вместе с ними, сорвав шлем. – Уррааа!
Мой подопечный орал вместе со мной как ребенок, хотя он не молод. И зачем-то трепал мои волосы. Вместо шлема он зачем-то подкидывал меня на руках, когда я подкидывала шлем, и вдобавок крепко прижимал к себе...
- Вау, я не шлем! – только и сказала я.
Покончив со всякими случайностями, я вспомнила про свое поручение и прониклась чувством долга. Я вспомнила, что я приехала сюда за этим подопечным.
- Люба сказала доставить тебя домой... Она сказала, что ты совсем безрукий, и я это вижу – суметь, только прилетев, попасть к террористам! – строго выговаривая ему, сказала я ему. – Она занята на операции, и не могла тебя встретить сама... – важно проговорила я, задирая нос. – Она знала, что с этим Макбрайдом вечно неприятности – шагу ступить не может.
Он странно поглядел на меня, такая я была важная.
Вокруг нас хозяйничали врачи, щупали у меня голову, говорили, что я ранена с детства, и что детям сюда. Почему-то среди солдат они принимали меня за ребенка, и все порывались посадить в автобус. Даже потребовали от солдат, чтоб они сказали мерзкой девочке сесть в машину быстрей. А не трогать мотороллер дяди.
Почему-то мой спутник странно смотрел на меня, будто не хотел со мной расставаться, хотя как раз это я ему и предлагала – сесть на мотороллер. Показывая англичанину рукой.
- Пуля, никуда не уходи, я сам заберу тебя оттуда, – вызверился белобрысый по микрофону на весь стадион. – Я запрещаю тебе уходить, я должен за тобой присматривать!
Учитывая профессию белобрысого, он действительно мог стать моим конвоиром.
- Кто тебе белобрысый? – как-то странно и почему-то будто имел все права требовать от меня ответа, спросил мой спутник.
- Не знаю... – я пожала плечами. – Он был один раз у меня в подчинении, – я хихикнула, заводя мотороллер, – а теперь непонятно.
Он повеселел.
- Садись, – ткнула я. – Аника-воин, не хватало, чтоб они опять по мне стрелять начали.
Действительно, почему-то сбоку по нас открылась стрельба из одного автомата.
Мой спутник не стал ломаться и рухнул ко мне, чуть не сбив меня, пока я, не снимая вторую руку с руля, просто холодно выстрелила один раз вбок из пистолета.
Кто-то упал и послышался звук выпавшего автомата. Я потянула газ рукой. Все смотрели в сторону стрелка, и никто не видел, как я исчезла.
Белобрысый по микрофону не успел заругаться – мотороллер исчез в тот момент, когда автобус скрыл меня от здания аэродрома, а подъехавший грузовик с ремонтниками закрыл место, где был мотороллер до этого.
Я прошла до самого выхода зажатой между двумя ринувшимися прочь автобусом и грузовиком. Ставя ставший ненужным пулемет поперек второй рукой между ними поперек всякий раз, когда они сближались, чтоб они нас не зажали случайно. Пулемета как раз хватало.
Черт возьми – пулемет гнулся при ударах, а водители, похоже, по сторонам и не смотрели. Когда по тебе простучал автомат, все кажется таким ненужным... Приближался выезд с аэродрома.
Я мельком видела, что там солдаты. Не то, что мальчики мне не понравились, но это было не хорошо – они могли просто остановить меня до прихода белобрысого.
