Дуглас Кенни - Тошнит от колец

Ошарашенный Спэм отскочил назад, а Стомпер, Мокси, Пепси и Фрито в один голос воскликнули:

– Гудгалф!

Старик прошаркал в комнату, скидывая на ходу маскировку и они вскоре увидели знакомые черты исцелителя веры и творца чепухи.

– Да, это – я! – признался он, вытаскивая из волос застрявшие пряди мочала. Затем он обошел всех, крепко пожимая каждому руку. Спрятанный в ладони Гудгалфа маленький конденсатор заставлял их дергаться и гримасничать. – Хорошо, хорошо, – сказал Гудгалф. – Вот мы и вместе.

– По мне, так уж лучше бы я был в заднице у дракона, – сказал Фрито.

– Я верю, ты все еще хранишь его, – сказал Гудгалф, пристально разглядывая Фрито.

– Ты имеешь в виду Кольцо?

– Тихо! – скомандовал Гудгалф громким голосом. – Не говори о Великом Кольце ни здесь, ни где бы то ни было. Если шпионам Сорхеда станет известно, что ты, Фрито Баггер из Стайя, имеешь при себе это Кольцо, все пропало. А шпионы его есть всюду. Девять Черных Всадников снова у рубежей, говорят, что кое-кто видел Семь Сантини, Шесть Знамений Беды и все семейство Траппов, включая собаку. Даже у стен есть уши, – сказал он, указывая на две огромные мочки, высовывающиеся из-за камина.

– И что, надежды нет? – судорожно выдохнул Фрито. – Скрыться негде?

– Откуда я знаю? – ответил Гудгалф, и всем показалось, что по лицу его скользнула тень. – Я бы сказал тебе больше, но мне показалось, что по моему лицу скользнула тень. – И на этом он странно замолк.

Фрито разрыдался, а Стомпер наклонился и, положа руку на плечо Фрито, сказал:

– Не трусь, милый болотник, я буду всегда с тобой, что бы ни случилось.

– Я тоже, – сказал Спэм и заснул.

– И мы, – сказали Мокси и Пепси. Фрито был безутешен.

Когда болотники пробудились после короткого сна, Гудгалфа и Стомпера не было, а Луна приятно светила сквозь пыльные окна. Они уже доели занавески и принялись за абажур, когда вернулся Гарфинкель, одетый в прекрасные сырные корки. Он повел их к большому дому, который они видели, когда приехали. Дом был ярко освещен. Ночь была полна шума, выплескивающегося из него. Когда они подошли ближе, наступила тишина, которую прервал жалобный скрежет малой флейты.

– Бедной свинке несладко приходится, – сказал Спэм, навострив уши.

– Тише, – сказал Фрито, и вознесся поющий голос, наполняя болотников смутным чувством тошноты.

Раздались последние звуки вибрирующего вопля, стихла музыка и с полдюжины оцепеневших птиц тяжело шлепнулись наземь у ног Фрито.

– Что это было? – спросил Фрито.

– Это старинный плач на языке Древних Эльфов, – вздохнул Гарфинкель. – В нем говорится о страданиях Юнисефа, о его долгих и безуспешных поисках чистого туалета. Он восклицает: «Здесь что, нет никаких удобств? Тут что, негде умыться?» Но никто не может ответить.

Так сказал Гарфинкель и ввел болотников в дом Орлона. Они оказались в длинном с высоким потолком зале, посреди которого вытянулся бесконечный стол. Один его конец упирался в огромный дубовый камин, высоко над ним висела бронзовая люстра, в которой ярко горели ихтиоловые свечи. За столом сидели типичные обитатели Нижней Средней Земли: эльфы, феи, марсиане, несколько лягушек, карлики, гномы, несколько людей, горстка огородных пугал, несколько троллей в темных очках, пара гоблинов, над которыми хорошо потрудились богословы, дракон, который, по-видимому, был сыт по горло.

Во главе стола сидели Орлон и леди Ликра, одетая в ослепительно белые и яркие одежды. Они казались мертвыми, но это было не так, ибо Фрито мог видеть, что глаза их сверкали, как влажные грибы. Их волосы были покрыты слизью, отчего они сверкали, как золотые слитки. Их лица были яркими и светлыми, как поверхность Луны. Над ними, как звезды, сверкали гранаты, кварц и медный колчедан. На голове у них были шелковые абажуры, а на высоком челе были написаны высокие и низкие слова, вроде: «Дайте волю Чан Кай-ши!» и «Я люблю свою жену, но – ты, крошка!» Они все были погружены в сон.

По левую сторону от Орлона сидел Гудгалф в красной феске, в одеянии масона 32 ступени Досточтимого Священника, справа от него сидел Стомпер в новом белом костюме рейнджера от Джин Отри.

Фрито провели к месту в середине стола между необычайно уродливым карликом и эльфом, вонявшим, как птичье гнездо. Мокси и Пепси усадили за маленький столик в углу, где уже сидели Рождественский Кролик и несколько зубных фей.

Как и большинство мифических существ, живущих в зачарованном лесу без всяких видимых средств пропитания, эльфы питались одень экономно. Фрито разочаровался, увидев у себя на тарелке маленькую кучку земляных орехов, коры и грязи. Тем не менее, как и любой болотник, он мог съесть все, что угодно, лишь бы ему удалось запихнуть это в глотку. Ему больше нравились блюда, которые сопротивлялись не слишком энергично, потому что даже полусваренная мышь может нокаутировать болотника в двух случаях из трех. Не успел он покончить с едой, как карлик, сидевший справа от него, повернулся и протянул ему чрезвычайно грязную чешуйчатую лапу, приветствуя его.

«Это находится на конце его верхней конечности, значит, это рука», – подумал Фрито, нервно пожимая ее.

– Штопор, сын Паха, ваш покорный слуга, – сказал карлик, кланяясь и демонстрируя свой горб. – Пусть тебе всегда удается купить подешевле и продать подороже.

– Фрито, сын Дилдо, ваш слуга, – сказал несколько сконфуженный Фрито, напрягая мозги в поисках подходящего ответа. – Пусть ваши геморрои усохнут без хирургического вмешательства.

Лицо карлика выразило озадаченность и удовольствие.

– Так это ты болотник, о котором говорил Гудгалф? Окольцованный? Фрито кивнул.

– ОНО у тебя с собой?

– Вы хотите взглянуть? – вежливо поинтересовался Фрито.

– Ах, нет! Благодарю вас, – ответил Штопор. – У меня был дядя, а у дяди был волшебный зажим для галстука. Однажды дядя чихнул и у него отвалился нос… Фрито нервно потрогал свои ноздри.

– Прошу прощения, что, вмешиваюсь, – сказал сидевший слева эльф, сплюнув точно в левый глаз карлику. – Но я случайно стал свидетелем вашего разговора с Гэбби Хэйзом. Так это действительно вы – болотник с бижутерией?

– Да, – ответил Фрито и энергично чихнул.

– Позвольте, – сказал эльф, подсовывая Фрито бороду Штопора вместо носового платка, потому что Фрито уже чихал непрерывно. – Я – Леголам, эльф из Спаянного Леса.

– Пес эльфов, – прошипел Штопор, выдергивая свою бороду.

– Карлик свинячий, – заявил Леголам.

– Игрушечник.

– «Золотокопатель».

– Летун.

– Бородавка.

– Вы не хотели бы послушать анекдот или песню или еще что-нибудь? – спросил встревоженный Фрито. – Говорят, что бродячий дракон забрел на ферму, а фермер…

– Песню, – согласились Леголам и Штопор.

– Конечно, – сказал Фрито, отчаянно вспоминая хоть что-нибудь из плохоньких стишков Спэма. Наконец, он пискляво запел:

Едва Фрито закончил. Орлон вдруг встал и жестом потребовал тишины. Он сказал:

– Бинго в эльфовских покоях. И на этом пир закончился. Фрито пробирался к столу, за которым сидели Мокси и Пепси, когда на его плечо легла костлявая рука, высунувшаяся из-за пальмы, растущей в кадке.

– Иди за мной, – сказал Гудгалф, раздвигая резные листья, и он повел изумленного болотника по залу, а затем в небольшую комнату, почти целиком занятую большим стеклянным столом. Орлон и Стомпер уже сидели за столом, а когда Фрито и Гудгалф усаживались, в комнату вошли соседи Фрито по обеденному столу – Леголам и Штопор – и сели друг против друга. Следом за ними вошел крепко сложенный мужчина в пятнистых брюках, цветом напоминающих радугу, и в остроносых туфлях. Последней появилась маленькая фигурка в яркой кричащей расцветки рубашке, курившая вонючую эльфовскую сигару и державшая под мышкой доску для игры в «балду».