Ознакомительная версия.
Меня тоже нашел мальчик, который был в меня влюблен в седьмом классе. Правда, я его не узнала по фотографии. Да и имя с фамилией ничего не сказали. И прямо в лоб спросила — ты вообще кто? Мы с тобой пели в хоре? Целовались в подъезде? Мол, так и так, не помню, хоть тресни. Он обиделся. Написал, что учился годом старше, но не смел ко мне подойти. Вспомнил мои розовые колготки, которыми я шокировала общественность, и слишком короткую юбку. Написал, что был так влюблен, что прямо до сих пор. Я, конечно, растрогалась. Почувствовала себя роковой женщиной. Он предложил встретиться попить кофе, вспомнить школьные годы чудесные. Я почти согласилась. Уже писала письмо с ответом, как пришло сообщение от него. «Я забыл спросить, — писал мой поклонник, — а ты зубы переделала?»
Зубы в школе у меня были кривые. Очаровывать мальчиков я могла только на расстоянии да еще с закрытым ртом, чтобы был не виден неправильный прикус. Наверное, поэтому в классе воздыхателей у меня не было — они мои зубы видели не раз. Брекетов в те годы не было, к тому же моя мама считала, что проще один раз поставить коронки, чем возить ребенка в стоматологическую поликлинику подкручивать пластинку.
На переменах я стояла в одиночестве у подоконника, плотно сжав губы, зыркала из-под челки, прикрывающей прыщи, на однокашников.
Коронки мне поставили в пятнадцать лет. Мама смотрела на меня и говорила: «Да, зря я тебе зубы так рано исправила. Надо было один кривой оставить. Поскромней бы себя вела».
Тому поклоннику я ответила, что нет, не переделала. А фотография, которая его впечатлила, была сделана семь лет назад. «Сейчас я блондинка и прибавила десять килограммов после рождения ребенка, — написала я ему. — С удовольствием попью с тобой кофе». Он не ответил.
Нашла и свою первую любовь. Он меня не узнал. Конечно, не узнал. Не мог узнать. В школе я так и не решилась оторваться от подоконника и к нему подойти.
Бывшая закадычная подружка и вечная соперница Анька отметилась тем, что поставила мне двойку за фотографию. Я хотела поставить ей единицу в отместку, но сдержалась. А тут пришло письмо от Артура. «Как дела? Как твоя мама? Я тут проходил мимо вашего дома, хотел зайти, даже шампанское купил, но у вас в окнах не горел свет. Вы переехали? Передавай привет маме».
То, что Артур оборвал для меня школьный куст сирени, я помню. То, что он, как выясняется, был влюблен в мою маму — не помню. Маме я, конечно, позвонила и спросила напрямую, что у нее было с Артуром. Мама сказала, что ничего, потому что она не подозревала о чувствах Артура, а то бы, конечно, и было бы… Просила передать ему привет. Щас! Больше мне делать нечего! Артуру я написала, что мама давно стала бабушкой со всеми вытекающими последствиями. Мол, сидит на даче, вяжет носки, стала глуховата, подслеповата… Прости меня, мама. Не могла же я написать Артуру, что ты до сих пор ходишь в короткой размахайке, сверкая стройными загорелыми ногами, и в тебя влюблены все половозрелые жители деревни и дачники.
А потом меня нашла Наташка Теплицкая. С ней я училась два года — пятый, шестой классы. И именно ту школу из своих пяти помню хуже всего. Да и Наташка осталась в моей памяти благодаря своей собаке Альме. Собаку хорошо помню — она меня цапнула, и врач долго решал — делать мне сорок уколов в живот или пронесет. Наташка плакала и защищала Альму. Альма как ни в чем не бывало доедала остатки борща с накрошенным в миску хлебом.
Наташкино письмо я сохранила: «А ты помнишь Ромку Ивченко? Несколько дней назад на машине разбился. Из троицы Гайдуков, Галиулин и Артемьев толку не вышло. Первые два стали наркоманами, третий вообще сидит — десять лет дали. Инка Марченко в школе преподает. Малютина в магазине торгует. Переверзева очень поправилась — размеров на десять. А Ирку Савченко помнишь? Деваха такая была, в мини-юбке, со мной в одном подъезде жила. А Катьку Терлееву? У нее папа потом директором школы стал, такая с косой и родинкой? Ирка замуж за Руслана вышла. В Германию уехали. А Катька жила сначала с Вадиком, помнишь, самый серьезный мальчик в классе был? Он мне еще Тимура из «Тимура и его команды» напоминал. Тоже вечно правильный, прилизанный, с честными голубыми глазами. Так вот, она сначала с ним жила, а потом бросила его и уехала. Сейчас у вас там, в Москве, живет. Ты с ней не встречаешься? Не видела?»
Наташке я честно написала, что никого из вышеперечисленных не помню. Кто эти люди? Я даже начала сомневаться, что Наташка — это та Наташка, а не какая-то другая. Наташка тоже, по-моему, засомневалась, что я — это я. Но связь мы поддерживаем, про детей и мужей друг другу рассказываем.
Почему мы запоминаем каких-то людей, а что-то выпадает из памяти? Морду той Альмы и ее миску с борщом я и спустя двадцать лет вспомнила бы, если бы увидела. А Наташку узнала только по фотографии ее дочки с Наташкиными детскими чертами.
Бывает так, что общению мешает школьный имидж. Написал мне Женька Абросимов. Ничего особенного: «Привет, как живешь?» Я, как увидела его фотографию, так чуть со стула не упала. Стоит такой мачо на фоне звездного неба и мускулами поигрывает. Не мужчина, а мечта. Вот что мне мешало ответить, встретиться, кофе попить, как он предлагал? А то, что в школе у этого Женьки вечно сопли из носа текли и он их с удовольствием слизывал. Сесть за одну парту с Женькой было наказанием — у него и парта была в соплях. Он был таким нарицательным персонажем. «Ну ты еще с Женькой пойди гулять!» — говорили девочки. То есть хуже не придумаешь. Самое смешное, что у моей одноклассницы Каринки те же чувства. Она написала, что он женился и родил сына. «Кто ж за такого замуж пошел?» — удивлялась Каринка. Но Женькина жена наверняка выходила замуж уже за мачо с мускулами и школьного сопливого Женьку не знала.
Или вот Димка Семенов. Ни одной юбки не пропускал. Главный красавец школы. Мы с Каринкой ему написали, что помним, никогда не забывали. Каринка на правах бывшей девушки даже предложила встретиться. А он скупо ответил, что, мол, извините, я не такой. Главное — семья и дети. Ни за что бы не поверила. Каринка потом долго мучилась — выясняла, неужели она стала такой старой и страшной?
Почему мы храним верность школьным друзьям?
Вот моему мужу не нужен сайт, чтобы найти школьных друзей. Он их никогда и не терял. Меня с ними познакомил. И никак не мог понять, почему некоторых из них я не полюбила всем сердцем. Да потому что они не мои одноклассники, а его.
Вот, например, его школьный друг — Вова Кузин. Они не только в одном классе учились, но и в одном доме жили. Вова так в том доме и живет. И как играл в баскетбол после обеда, так и играет. Вове уже за сорок. Он не женат, детей нет, последнее место работы — в металлоремонте. Но дело даже не в металлоремонте, а в том, что Вова этот хам, сплетник и попрошайка. Он звонит и говорит так, как будто еще не вышел из пубертатного возраста, а я не жена, а родительница: «Здрасьте, а Андрея можно? Это Вова». Какой Вова? Это мой муж узнает его по голосу, но я же не должна!
— Какой Вова? — как-то спросила я.
— Из двадцать первого дома, — ответил он.
— А «пожалуйста» можно сказать? — вошла в роль я.
— Пожалуйста, — повторил Вова.
— Только недолго. Андрюше еще работать надо. — Я хотела сказать «делать уроки», но вовремя опомнилась.
— Хорошо, — пообещал Вова.
— Ну что у тебя с ним общего? — взорвалась однажды я.
— Понимаешь, — ответил муж, — он математику в школе за меня делал. И списывать давал.
Вот из-за этой школьной благодарности я должна терпеть Вову?
— Лучше нужно было учиться! — сказала я мужу.
14 ноября Туалетное привидение и тупой принц
Ну вот, дожили. А я все гадала, когда придет время школьных страшилок?
— А знаешь, что находится за той дверью? — спросил таинственно Вася за обедом.
— За какой дверью?
— Которая закрыта. Ну там, где наш класс, слева, нет, справа.
— Что?
— Учительский туалет! — Вася в ужасе вытаращил глаза.
— И что?
— Нам туда нельзя заходить.
— Правильно. У вас есть свой туалет.
— А мы с Антоном и Димой видели, что там.
— И что?
— Привидение!
— И какое оно?
— Черное.
— Привидения вроде белые…
— А это туалетное, черное. Его же не видно. Поэтому оно черное. А Настя сказала, что в туалете для девочек тоже привидение есть.
— Надеюсь, туда вы не заглядывали?
— Нет, мы Настю отправили смотреть. Она же девочка, ей можно.
— И что?
— Настя не пошла. Сказала, что боится. Девочки они все трусы.
— Трусы, тьфу, трусихи.
— Ну да. Но Настя сказала, что точно есть. Оно за шваброй прячется и ведром гремит.
— Может, это уборщица ведром гремит?
— Хм, интересно.
— Что еще новенького, помимо туалетного привидения?
Ознакомительная версия.
