Ознакомительная версия.
Лев Львович протянул руку, и Оленька вложила в нее свой смартфон. Брюковкин нажал нужные кнопки.
Надев кулон, Оленька впервые посмотрела на режиссера как на возможного отца и спросила:
– Кулон – это оберег?
– Нет. – Лев оглянулся на двери ресторана. – Просто кусок золота на всякий случай. На всякий крайний случай. Все, я пошел, серьезный разговор с Ашотом, и еще нужно отбиться от Сверского или дать ему эпизодическую роль.
Странный разговор получился с отцом, но Оля сразу забыла о нем, как только увидела Волка, сидящего на нетерпеливо рычащем «Харлее».
– Давай быстрее! Здесь нельзя стоять!
С разбегу запрыгнув на горячее сиденье байка, Красная Шапочка надела шлем, и парочка отъехала от гламурного здания в сторону старой Москвы.
Они промчались по Тверской, среди нервно гудящих автомобилей, желающих ехать, как и они, с ветерком по Москве. Затем, сделав крюк по Садовому кольцу, благоухающему цветами на непрекращающихся клумбах, стоящих в ажурных чугунных низках оградках, под сияющим голубизной небом, вернулись к Каменному мосту. Проскочили в Зарядье и выехали на Пятницкую.
– Хочешь мороженого? – спросил Волк, останавливаясь у станции метро «Новокузнецкая».
– Не люблю мороженое, – улыбнулась Красная Шапочка, сняв шлем. Золотистые волосы спутались, но ей даже шло. – Я хочу бодрящего кофе! Только давай не поедем, а пойдем?
– Пойдем.
Красная Шапочка шла по тротуару, а Волк по дороге, ведя за собой «железного коня».
– Ой, смотри, «Кофе Хауз». – Переложив байковский шлем справой руки на левую, Красная Шапочка показала на один из трехэтажных особнячков Пятницкой улицы.
– Вижу.
Волк прибавил шагу, стараясь не задеть медленно ехавшие автомобили, из которых смотрели с завистью на него, такого брутального, в кожаной жилетке, в полотняных бриджах, в перчатках с обрезанными пальцами, с байком «Харли Дэвидсон» и со стройной девушкой в коротких шортиках, в красных туфлях и шляпке, такого свободного в будний день…
– Погоди, – вдруг остановился Волк.
– Зачем останавливаться? – не сразу поняла Красная Шапочка. – Кофе!
– Подворотня! – обрадовался Волк.
– В центре Москвы все подворотни закрыты, – проявил эрудицию Разумей Занудович.
– Ах, как романтично мы путешествуем по старой Москве! – восхитилась Внутренняя Богиня, молитвенно сложив прозрачные руки, и снова затрепетала стрекозиными крылышками.
– Если вы сейчас собьете нам настроение, я вас всех покусаю, – твердо пообещала Девочка-девочка. – Насмерть!
– Смотри, – Волк кивнул в сторону высоких строительных ворот, не запертых, а только перетянутых цепью за петли замка. – Мы туда пролезем, только нужно руль повернуть у моего Хуана.
Они зашли в старый двор реставрируемого особняка девятнадцатого века, пахнущий новым цементом, побелкой и сосновыми строительными лесами. Свой байк Волк не оставил и так и шел, ведя его за собой.
– И что мы здесь забыли? – включилась в игру Красная Шапочка.
– Ни одного строителя, – прошептал Волк. – Здесь пусто.
Волк и Красная Шапочка стояли в пустоте старого дворика между двухэтажным особняком, флигелем и котлованом будущего здания.
Шум Пятницкой улицы остался там, за воротами, а здесь присутствовала магия другого, нездешнего времени. Притягивала к себе старая липа, которую пощадили строители. Корявая, с толстым стволом, с изогнутыми ветками, с облетевшими мелкими лепестками цветочков, еще сохранившими слабый аромат.
– Второй этаж, – решил Волк.
Пристроив байк на первом этаже, возле дыры в полу и обрушенной старой лестницы, Волк поднимался за Красной Шапочкой и с трепетом наблюдал за ее ножками на высоком каблуке, в обтягивающих шортах. Дальше взгляд притягивал овальный вырез на загорелой спине и плечи, покачивающиеся в ритме движения рук.
И вот поворот головы, корпуса, и видна грудь, трепещущая под обтягивающим трикотажем. И профиль любимой девушки с курносым носиком, с белесыми бровями, с голубыми глазами…
– Все! Больше не могу!
В три прыжка преодолев пролет лестницы, Волк подхватил Красную Шапочку и усадил на старинный мраморный подоконник, весь в известковой пыли.
К чертям собачьим, или волчьим, все условности! Руки Волка прошлись по бедрам сидящей Оленьки, запрокинувшей голову и схватившей обеими руками голову Владимира. А он, стараясь не сломать молнию, стащил с нее шортики.
Мгновение… И они снова слились телами в том экстазе, когда не нужно четких слов, только шепот: «Хочу… люблю… ты лучший… ты любимая… ты мое счастье…»
А после они пили кофе на Пятницкой улице за столиком, вынесенным на летний тротуар, заговорщицки переглядывались и смеялись своим воспоминаниям.
…И опять катались по Москве до самого вечера, ощущая теплый ветер и свою молодость.
* * *
Звонки, звонки, звонки…
Там, за дверью комнаты, квартира звенела от звонков сотовых и домашнего телефонов.
– Оля!
Ровно через три стука в комнату Красной Шапочки вошла матушка.
– Что?
– А то! Я за двадцать лет работы в глянцевом журнале не смогла добиться такого ажиотажного успеха, как ты за один вчерашний день! – Матушка стояла в дверях черным силуэтом напротив бьющего в окно солнца.
– Ой, мама. – Только теперь Красная Шапочка осознала себя. Она лежала в кровати и чувствовала легкую истому во всем теле. – Что случилось?
– Оборвали телефоны, а твой выключен. И еще вот это… Интересно знать, от кого.
Красная Шапочка повернула голову и увидела на журнальном столике большущий аквариум… Нет, недостаточно ярко описано – Оля увидела высоченную прозрачную вазу, внутри которой находилась только три шикарные тигровые орхидеи сорта «Ванда»[12].
Цветы были изысканным и дорогими. Уж в этом-то Красная Шапочка разбиралась, видела в своем доме, в числе подарков для матушки. Матушка всегда ставила такой цветок отдельно от других. На подоконник или на антикварную стойку, сняв с нее китайскую вазу.
А сейчас на столике орхидей было ровно три!
Привстав, Красная Шапочка немедленно подхватила вазу и осмотрела ее. Но, к разочарованию девушки, карточки, объяснявшей появление этого ботанического шедевра, она не обнаружила.
Внутренняя Богиня, Разумей Занудович и даже становившаяся с каждым часом все активнее Девочка-девочка с нескрываемым интересом пожирали очами чудо флористики. Лишь когда Красная Шапочка вдоволь налюбовалась цветами, Внутренняя Богиня вопросительно зыркнула на своего коллегу.
Разумей молчал, как гордый могикан под пытками белых, и тогда Внутренняя Богиня, дернув его за рукав, спросила:
– Думаешь – Волк?
– Ничего я не думаю, – раздраженно ответил Разумей. – Но предчувствие у меня плохое.
– Ну почему?! – всплеснула прозрачными ручками Внутренняя Богиня. – Ты посмотри только, какая красота! Это же… это…
– Потому что красота часто начинает войны, – важно изрек Разумей. – А букет вполне может оказаться яблоком раздора. Стоит бешеных денег и доставлен непонятно откуда, непонятно когда и непонятно кем.
– Я думаю, это от Волка. После вчерашнего-то настоящие мужчины не только цветы шлют, – вставила свое мнение Девочка-девочка, – а замуж приглашают.
Она расправила длинную фату, которая вдруг возникла у нее на голове, и закружилась по комнате.
– Все может быть, – вздохнул Разумей Занудович. – Но Волк, насколько я помню, никогда и никому не дарит цветов. Он их в буквальном смысле слова на нюх не переносит, чихает.
– Наверное, Лев Львович, то есть папа прислал… – решила Внутренняя Богиня и тут же засомневалась. – Хотя сомнительно, вчера кулон подарил…
В этот день Оленьке не позвонили только ленивые. Отметились Плотва, Жорик, Боря-Гамадрил, Гримерша Леночка, однокурсница Элизабет-Енот, которую Красная Шапочка видела только во время сессий, все мамины приятельницы, ребята с соседнего потока на журфаке и даже двое соседей по подъезду.
– Мне надоело отвечать на твои звонки, – заявила бабушка в четыре часа дня. – Включи свой телефон! Ты сама виновата, что стала знаменитостью на сегодняшний день! А мне пора ехать на киностудию, сегодня у меня озвучание.
Глядя на необыкновенно притягательный букет из орхидей, Красная Шапочка включила телефон, и первые сообщения ее немного удивили. Семь раз звонил Ашот Израилевич, три раза Волк и два раза папа, Лев Львович.
Пришло и сообщение, разъясняющее тайну подарка самым неприятным образом: «Надеюсь, цветы тебе понравились» и подпись «Ашот».
Держа смартфон в руках, Красная Шапочка вышла из комнаты в гостиную.
– Мама, а цветы прислал Ашот Израилевич… Но я не знаю почему, я не давала ему повода для ухаживания.
– Ах, – вздохнула матушка, – мне тоже дарили когда-то как раз такие орхидеи. Будь осторожнее, такие подарки не к добру… Ладно. – Матушка махнула рукой и переключилась на текущие дела: – Сбегай быстренько в «Седьмой» за продуктами. Я пока приготовлю что-нибудь, а то вечером будет мне разнос от мамы, что я «ребенку нормальную еду не готовлю». Это ее пирожки-то «нормальная еда»…
Ознакомительная версия.