Альберт проснулся и вытаращил на нее пьяные глаза.
— З-зачем? Нах… на хер мне «скорая»? — насилу выговорил он.
Белинда смотрела на него с отвращением. Таким пьяным она его не видела очень давно.
— Ты в этот раз слишком далеко зашел. Накачал бедного мальчика до смерти, — я серьезно, до смерти, ну или того и гляди. — Она помолчала, чтобы до Альберта дошло. — Ему нужна медицинская помощь — срочно. Не веришь — пойди пощупай ему пульс.
Альберт умудрился встать, но почти сразу упал на колени — в Эсмондову блевотину. Он выругался и схватил Эсмонда за руку.
— Не нащупывается, — заскулил он. — Нет у него пульса.
На мгновение Белинда подумала было поставить Альберту на вид, что, конечно, если искать пульс над локтем, то он там вряд ли отыщется, но передумала. Если этот пьяный свинтус поверит, что убил Эсмонда, — окажется в ее власти. Одной мысли, что Вера с ним сотворит, когда узнает, что Альберт убил ее единственного сына, заставив его выпить огромное количество чистого виски и бренди, хватит, чтоб вселить в него страх господень.
— А я тебе что говорила? Я сказала, что ты его напоил до смерти. Что теперь будешь делать? Вера с тебя живьем шкуру спустит. Медленно.
Альберт застонал и затошнил теперь сам. Мнение Белинды о Вериной реакции он совершенно разделял. Даже думать об этом было невыносимо.
А Белинда тем временем думала усиленно. И замечательная идея посетила ее — кульминация ее внутреннего монолога в кухне.
— Вези его в больницу, — закинула она наживку. — Скажешь, что нашел у дороги. Тогда его мать не узнает, что это ты его убил.
Альберт остекленело посмотрел на нее.
— Я его не убивал. Он сам напился до смерти. Точно как его чертов папаша. И я никого никуда не повезу, — выговорил он с трудом. — Я еле на ногах стою, куда уж там за руль. Догнался дальше некуда. Ты же не хочешь, чтобы у меня права отняли? Придется тебе его везти. Давай, Белинда, любовь моя, ради меня.
Белинда улыбнулась. Супруг заглотил и наживку, и крючок, и леску, и грузило. Этот идиот еще до рассвета потеряет куда больше, чем одни лишь права. Оставив Альберта валяться на ковре среди срыгнутого содержимого его и Эсмондова желудков, она выволокла племянника через кухню в гараж, к обожаемому Альбертом «астон-мартину». Передохнув и собравшись с силами, впихнула сокровище Веры Ушли на переднее сиденье, пристегнула, после чего подняла крышу кабриолета.
Одно мгновение Белинда помедлила. Надо ли еще что-нибудь захватить с собой? Нет, все, что ей нужно, при ней — кроме денег.
Она вернулась в дом, осторожно открыла дверь в гостиную, коротко взглянула на храпевшего на полу Альберта, затем закрыла дверь на замок. В спальне сдвинула толстый синтетический ковер и подняла деревянную половицу, под которой находился сейф. Набрала код, извлекла спрятанные Альбертом пятьдесят тысяч фунтов в неновых купюрах. Сменила последовательность цифр кода — теперь Альберт не сможет его открыть.
В кухне она поставила чайник и кастрюлю с молоком на плиту, достала два термоса. В один насыпала несколько ложек кофе, а во второй — молочного порошка «Хорликс» и бросила маленькую таблетку снотворного. Последнее — на случай, если Эсмонд пробудится от алкогольного забытья. Оно, конечно, вряд ли, но Белинда не желала рисковать.
Когда она выехала из гаража, ничто не указывало на то, что она уезжает из дома — и уж тем более из Эссекса — насовсем. Эсмонд Ушли, завернутый в одеяло рядом, был потерян для мира. Он почти наверняка проспит всю ночь и проснется с таким похмельем, какого не только свет не видывал, но в кошмаре такого не примстится.
То же и с Альбертом. Она поставила на пол у его тела бутылку «Шивис Ригала», зная, что Альберт наверняка отхлебнет утром — опохмелиться. Ей нравилось представлять, каково ему будет утром. Слов нет как отвратительно.
У себя в гостиничном номере Хорэс был хмелен и доволен. Он отпраздновал успешную покупку билетов первоклассным ужином и не одной бутылкой шампанского. Теперь он лежал на кровати и пытался решить, куда ему двинуться после Латвии. Он более-менее уверился, что объездной маршрут и всякие обманные маневры запутают следы, но, зная, сколько в Вере упорства, когда ей что-то надо, Хорэс собирался заскочить еще в пару стран — для верности.
Надо отправиться в места, где его станут искать в последнюю очередь. Финляндия была на повестке дня, но сплыла — слишком холодно. Равно как и Норвегия со Швецией. Испания тоже не вариант. Виденный по ящику Бенидорм отвратил его от Испании навсегда, а Коста-дель-Соль был известен — и поделом, считал Хорэс, — как Коста-дель-Зло: уйма британских жуликов накупили себе там вилл. Франция его тоже не прельщала. Слишком близко от Англии, во всяком случае, а кроме того — все его поколение было взращено на нелюбви к французам и вере, что внебрачный секс — основная форма досуга населения в этой порочной стране. Хорэсу на остаток дней его хватит хищнического секса, навязанного Верой.
В итоге выходило, что ни одна европейская страна его не завлекла. Ему нужно куда-нибудь, где все совершенно не так, как в Англии и в его жизни, которую он вел со дня женитьбы. Не в силах принять решение, Хорэс допил шампанское и уснул.
Вера Ушли страдальчески бодрствовала. Она сдала свое дитя любви Понтсонам, и ее уже посетило необычайное прозрение: Понтсоны до добра его не доведут. И во всем этом виноват Хорэс. Впервые в жизни Вера утеряла веру в тот фантастический мир романтической ерунды, в которой она столько лет квасила свой разум. Оставалось лишь надеяться, что Хорэс придет в себя и Эсмонд сможет вернуться домой как можно скорее. Тем временем она будет держать Хорэса на коротком поводке и заставит его помучиться. Нимало не побеспокоившись о его ужине, она почти собралась оставить его и без завтрака. Впредь будет знать, как напиваться до нервного срыва, а если ему это не по нраву, пусть разведется с ней. Наплевать. Иллюзий по его поводу у Веры не осталось.
Стоило Белинде Понтсон выбраться из гаража на «астон-мартине», как она поняла, что уезжать на такой машине — ошибка. Слишком заметная для тайного путешествия. Поэтому она направилась к стоянке Альбертовых подержанных машин, стянула ключи от «форда» из шкафчика в конторе и с некоторым усилием перетащила по-прежнему беспамятного Эсмонда на заднее сиденье. Похожих машин на стоянке было несколько, и этой хватятся не сразу. Чтобы еще более запутать следы, Белинда отогнала «астон-мартин» на больничную парковку и бросила там, а сама пешком вернулась на стоянку.
Эсмонд валялся в той же позе, в какой она его оставила. Было без пятнадцати одиннадцать, им предстоял долгий путь. Белинда вела машину и строила планы. Ехать надо по второстепенным трассам, не попадаться в камеры видеонаблюдения, и лучше в объезд, чем по прямой. Дорога, конечно, получится длиннее, но оно того стоит. Никто, особенно Альберт, не должен знать, куда она уехала. И она гнала без устали — правда, не нарушая скоростного режима.
Небо на востоке посветлело, предвещая скорый рассвет, а старенький «форд», пыхтя, влез на крутой и долгий склон холма. Белинда заглушила двигатель и замерла, вглядываясь в расстилавшийся перед ней пейзаж. Такой же невыразительный, каким она его помнила с детских каникул. Тогда она была счастлива — это счастье затопило ее и теперь. Ничто не изменилось. Даже отсюда ей видна была громада Щупс-холла. Дом родной в каком-то смысле.
Далеко к югу от нее Альберт проспал полночи на замаранном ковре, потом, обнаружив, что открыть дверь гостиной не может, а ключи от дома загадочно исчезли у него из кармана, упал на обитый синтетикой диван, прихлебывая из бутылки «Шивис Ригала», найденной на полу. В четыре утра он уже отчаянно хотел добраться до своей кровати, но еще более отчаянно он жаждал облегчиться.
— Белинда, — всхлипывал он пьяно снова и снова. — Белинда, сука, выпусти меня.
В конце концов, не справившись с пуленепробиваемыми оконными рамами тройной тонировки, он довольно неметко швырнул в них две пустые бутылки из-под виски, многократно проклял Белинду и напоследок сильно порезался, пытаясь нашарить в баре бутылку покрепче. Осознав, что ему нужно оказать себе первую помощь, если он не хочет истечь кровью до смерти, Альберт кое-как перемотал руку носовым платком.
Голова и рука еще ныли, хотя другую свою нужду он утолил, помочившись в горшок с гигантским папоротником, который Белинда установила в углу гостиной, и тут в дверь позвонили. Он с трудом встал на ноги и собрался открыть входную дверь, но вспомнил, что его заперли в гостиной, а ключей у него нет. Альберт глянул на экран домофона — узнать, кто пришел в гости, — но тот не выказывал признаков жизни. Однако и без домофона Альберт услышал, кто там. Вера вопила:
