Ознакомительная версия.
– Помоги, пожалуйста, Агафону с посудой, хорошо?
– Будет исполнено, Иван, – умрун воткнул в бревно топор, вытер о штаны руки и встал у окна. – Пусть подает.
Специалист по волшебным наукам хотел было взять со стола первую партию уже составленных друг на друга дедом Зимарем тарелок, но перехватил насмешливо-снисходительный взгляд убыр и взвился.
Ах, так!.. Ах, так!.. Ах, вот как!.. Иван, значит, у нас герой, хоть и однорукий, старик – больной, а Агафон – просто убогий, которого можно и шилом на расстоянии?! Ну, я ей покажу, что умеет почти выпускник ВыШиМыШи! Шепталка! Деревенщина! Невежда! Смотри на настоящего мага и учись!..
Ни слова больше не говоря, чародей принял стойку номер два, с презрением отвергнув мысль заглянуть хоть одним глазком в шпаргалку, словно горевшую огнем в потайном месте в рукаве, и гордо, отрывисто, будто отшвыривая от себя, выкрикнул слова заклинания и повел руками, собирая своей волшебной силой все миски, кружки, ложки, ножи, бутыли, чугунки и блюда со стола и отправляя их в окно, прямо в руки терпеливо поджидавшему Терентию.
В кои-то веки, заклинание удалось блестяще.
И даже слишком.
Блестяще – потому что вся утварь снялась со столешницы, как стая вспугнутых уток, и дружно ринулась в окно.
Слишком – потому что, сбив умруна с ног, со скоростью курьерского поезда промчалась к забору, проломила в нем передним чугунком дыру и понеслась дальше, в лес, не иначе, как с серьезным намерением сделать в нем сегодня новую просеку имени себя. Вслед за нею, жалобно треща и скрипя, в окно пытался и не мог пролезть стол.
За его спиной, обнимая на верящего своему счастью деда Зимаря, согнулась пополам и задыхалась от хохота Макмыр.
Иванушка отвернулся к стене и внимательнейшим образом принялся изучать какую-то трещину в бревне. Плечи его неровно дрожали. От сдерживаемых рыданий, не иначе.
– Стой!.. – выкрикнула бабка резким, срывающимся от смеха голосом и чиркнула перед собой непослушной дрожащей рукой. – Стойте все!..
С первыми звуками ее голоса стол мгновенно опомнился, поспешно встал на пол всеми четырьмя ногами, устыдился своего легкомысленного поведения и покаянно застыл, словно удивляясь, какая нелегкая в него вселилась. Издалека, почти из леса, донесся звон падающего железа и стекла.[32]
– Ох, насмешил!.. Ох, уморил!.. Ох, распотешил!.. – кряхтя, охая и утирая слезы, убыр оттолкнулась от деда, словно лодка от причала, и подошла к магу, отчаянно в этот момент жалевшему, что он сам не поддался действию своего заклинания, не вылетел в окно и не врезался головой в самое толстое дерево вокруг этой поляны…
– Ну, помог, ну, пособил, мил человек волшебник, нечего сказать!..
…или хотя бы не провалился сквозь пол, желательно к центру Земли…
– Ох, так в моем воздрасте хохотать – и концы отдать недолго!.. Ну, чудо-чаровник!..
…просто отдать концы на месте – тоже неплохой вариант, по крайней мере, гораздо лучше этого, когда приходится стоять перед радующейся непонятно чему старой перечницей и выслушивать то, что и сам давно подозревал… чтобы не сказать, думал… а если еще точнее, знал… причем, совершенно точно…
– Ну, чудодейник… Ну, лиходей… И где вас только такому учат… Ступай теперь, принеси хоть то, чё осталось – мыть-то всё равно надо… И осколки все собрать не забудь: лес загаживать – последнее дело.
– Он не виноват, – выступил на его защиту лукоморец, среагировав на «лиходея» и на всякий случай испугавшись за друга. – Он старался, он хотел, как лучше… Только у него иногда… время от времени… почти всегда… так получается… Но он не со зла, бабушка убыр, вы не подумайте!..
– Да уж, со зла такое и не сотворить, – хмыкнула старуха, вспомнив что-то, коротко хохотнула, мотнула снова головой, будто отгоняя назойливую мысленную картину и, помимо воли не переставая ухмыляться, окинула смешливым взглядом мага. – Силушка-то у тебя прет, как квашня из-под крышки, вьюноша, да только …
– С-сила есть – ума не надо, вы это хотели сказать?.. – выдавил убитый результатами демонстрации оной специалист по волшебным наукам.
– Понимаешь, – одобрительно усмехнулась убыр. – Сила – это еще не всё. Даже с такой, как у тебя, без умения ей управлять далеко не уйдешь, хоть все заклинания в мире наизусть выучи. Магия – это тебе не книжки листать, чаровник. Это суть твоя. В крови и в костях. И бросить ты ее не бросишь, и не надейся – точно прочитав тайные мысли студента, покачала головой старуха. – От нее уйти только ногами вперед можно.
– Д-да я знаю… Костями… чувствую…
Агафон взглянул на Макмыр как побитая собака, ссутулился, и сделал шаг к двери.
– Извините, бабушка… дурака… Пошел я собирать… что еще можно…
– Я тебе помогу! – присоединился к нему царевич.
– Да ладно, не стоит…
Убыр снова прищурилась, поджала губы, склонила голову набок, оглядела и так, и сяк, и эдак подавленного и пристыженного мага и вздохнула:
– Ох, мужики… Ох, никому не говорите – не поверят… Такая я сегодня добрая, что самой противно. Уговорили. С банькой и с больными вашими управлюсь, и тебе, чаровник, несколько слов найдется. Это тебе не школа твоя с книжками да бумажками, я за тебя возьмусь, как следует.
– Воля ваша, – буркнул Агафон, пожал опущенными ниже некуда плечами и пошел, волоча ноги, к двери. – Учите, коль уж так хочется … Да только не вы первая, не вы последняя.
Через два дня отдохнувшие, откормленные и излеченные от всех болячек, реальных и воображенных убыр,[33] путешественники стали собираться в путь.
Блаженствующий Масдай был развешен на заборе, чтобы остыл и проветрился перед дальней дорогой, мешок до отказа наполнен продуктовым набором путешественника, умруны в последний раз обрызганы составом, навсегда отбившим запах, доводящий деда Зимаря до озверения,[34] и честная компания присела на свежесколоченном крылечке[35] на дорожку.
– Ну и куда вы теперь? – неожиданно погрустневшая Макмыр задала вопрос о месте назначения, словно чтобы отвлечься от других, беспокоящих мыслей.
– Домой, в Лукоморье, – посерьезнел Иванушка.
– В Лукоморье?!.. Так вы из Лукоморья будете? – охнула и всплеснула руками старушка. – Что ж ты раньше-то не сказал, мил человек?
– Да как-то не к слову пришлось, – недоумевая не меньше нее, пожал плечами царевич.
– Вы там, наверное, всех знаете? – продолжала расспрашивать убыр.
– Н-ну… – озадаченно задумался над вопросом царевич, вспоминая результаты последней переписи населения в ста семидесяти томах.
– А что? – перехватил инициативу маг.
– Да у меня тут надысь за несколько дней до вас девица одна гостила, тоже, говорит, если не врет, из Лукоморья вашего.
– Девица?! – взвился Иван.
– Ну да, – рассеянно кивнула Макмыр, не замечая волнения царевича. – Я с ней ученицу мою отпустила, Находку, чтоб приглядывала. Так что, ежели вы ее встретите…
– Девицу? – уточнил дед.
– Находку! – ворчливо фыркнула старушка.
– Как ее звали? – Иванушка схватил убыр за плечи и впился в ее лицо отчаянным взглядом, словно от ее ответа зависела его жизнь. – Как звали?..
– Да говорю же я – Находка ее зовут! – как на слабоумного поглядела Макмыр. – Ладная такая девка, рыжая, с веснуш…
– Да нет же, как девицу ту звали, с которой…
– Девицу?.. – удивленно нахмурилась Макмыр, откровенно не понимая, как такая мелочь может оказаться важнее того, как выглядит ее единственная и неповторимая ученица, которую лукоморцу предстоит узнать за тридевять земель. – Девицу… Имя у её иноземное… Се… Си… Син… Сер… Ах, да!.. Чё это я… Серафима, конечно. Серафима ее звали. Ну и девка, я вам скажу – та еще штучка. Оторви да брось. На колу дыру вертит. С мечом да в штанах как парень бегала. И мальчонка при них еще – охламон еще тот…
– Серафима!!!.. – если бы Иванушка почувствовал еще большее облегчение, он бы взлетел. – Серафима!.. Ну, наконец-то!.. Сенька!..
– Нет, его не Сенька, его Саёк кликали, – гордая тем, что слету вспомнила еще одно иностранное имя, уверенно проговорила Макмыр, но Иван ее не слышал.
– Сенька, Сенька, Серафима, это же супружница моя нашлась!..
– ЧТО-О-О?!..
– Это она, я душой чувствую: она! Больше некому! – Иванушка от счастья разве что не целовал ошарашенную старуху. – Скажите, бабушка убыр, куда они пошли? Они сказали? Сказали?..
– Чудны дела твои, батюшка Октябрь, – благоговейно покачала головой Макмыр и зацокала языком.
Вчера весь вечер был посвящен путниками рассказам о своих приключениях и злоключениях (последних большинство), но как заговоренный, лукоморец не упомянул ни имени разыскиваемой царевны, говоря о ней исключительно «моя жена», ни откуда она.
А Макмыр тем временем не уставала причитать:
– …Вот ить, надо же… как оно на Белом Свете-то случается… Кто б сказал – так сама первая не поверила бы… Как в сказке ить…[36]
Ознакомительная версия.
