– Но Анжелика нашла выход. Что за прелесть эта девушка. Всего-навсего дочь священника, а какие организаторские способности – как у выдающегося государственного деятеля. Она не колебалась ни минуты. Лицо просветлело, глаза засияли. И она сказала: «Это дело для Билли Грэхема» [ Грэхем, Билли (р. 1918) – пользующийся мировой известностью американский проповедник и миссионер.].
Я с удивлением посмотрел на тетю Далию. Имя было мне знакомо, но я никогда не соотносил его с успехами в искусстве перемещения кошек, особенно чужих, из точки А в точку Б. По правде говоря, я даже думаю, что мистер Грэхем по роду своих занятий, скорее всего, не одобрил бы такой вид деятельности.
Я выразил недоумение, но тетя объяснила мне мою, вполне естественную, ошибку.
– Его настоящее имя Герберт Грэхем, но все называют его Билли.
– Почему?
– Деревенский юмор. Такого здесь сколько угодно. Здешний Билли Грэхем – король местных браконьеров, у него под ногой тоже не хрустнет ни одна ветка. Все лесники на мили вокруг много лет пытаются поймать его с поличным, но это безнадежно. Подсчитано, что 76,8 процента пива, проданного в «Гусе и кузнечике», приобретено измученными лесниками, заливающими горе пивом после того, как Билли обвел их вокруг пальца. Я все это знаю со слов Анжелики, которая с ним в большой дружбе. Она рассказала ему о наших тревогах, и он выразил готовность немедленно взяться за дело. Он тем более годится для этой операции в Эгсфорд-Корте, что там служит судомойкой его племянница, Марлин. Если его заметят, ни у кого не возникнет никаких подозрений. Он всегда может сказать, что пришел проведать ее. Честно говоря, все складывается так, как будто нам помогает само Провидение.
Я ужаснулся. Меня особенно потрясло ее намерение обратиться к услугам наемного убийцы, который, вполне вероятно, всю последующую жизнь будет ее шантажировать. Что же касается Анжелики Брискоу, то оставалось только диву даваться, до чего докатились дочери священников. Я попробовал урезонить тетушку:
– Вы не сделаете этого, старая прародительница. Это же все равно что испортить лошадь перед скачками.
Если вы думаете, что после моих слов ее щеки покрылись краской стыда, то вы плохо знаете теток.
– Порча лошади считается обычной мерой предосторожности. К ней прибегает всякий, у кого появляется такая возможность,- возразила она.
Вустеры не привыкли сдаваться, и я предпринял новую попытку:
– А как же чистота скаковой дорожки?
– Ерунда. Мне больше нравится, когда там не все чисто. Так интереснее.
– Что сказали бы члены «Куорна» по этому поводу? Или, если на то пошло, «Пайтчли»?
– Они прислали бы мне телеграмму с пожеланиями удачи. Ты не понимаешь, что такое местные деревенские скачки. Это тебе не Эпсом и не Аскот. Здесь само собой разумеется, что вы прибегаете к разным маленьким хитростям. От вас этого просто-напросто ждут. Года два назад лошадь Джимми по кличке Пуна участвовала в скачках в Бридмуте, и накануне соревнований один наймит Кука подстерег жокея, заманил в кабак «Гусь и кузнечик» и напоил так, что на следующий день тот вышел на старт, жестоко страдая от похмелья, и хотел только одного: сидеть и плакать. Он пришел пятым, рыдая, и заснул прямо в седле. Разумеется, Джимми догадался, чьих рук дело, но промолчал. Никаких претензий и обид ни с той, ни с другой стороны. И лишь после того, как Джимми оштрафовал Кука за выпас свиней без разрешения, отношения стали напряженными.
Я выдвинул еще одно деликатное соображение:
– А что, если этого вашего агента поймают? Он сразу же выдаст вас, и ваша репутация в Мейден-Эгсфорде будет испорчена навеки.
– Никогда его не поймают. Он местный неуловимый герой-разбойник. А мою репутацию в Мейден-Эгсфорде ничто не сможет замарать. Я здесь слишком популярная личность с тех пор, как в прошлом году исполнила на деревенском празднике песенку «Все хорошенькие девушки любят моряка». Они у меня в проходах катались. Три раза бисировала, а кланялась столько, что в спину вступило.
– Избавьте меня от рассказов о ваших бесчинствах,- холодно произнес я.
– Я была в матросском костюме.
– Прошу вас,- простонал я в отвращении.
– Ты бы видел, какие отзывы напечатала газета «Бридмутский Аргус», и к ее восторженным оценкам присоединились «Сомерсетский фермер» и «Вестник Южного края». Ну, да у меня нет времени сидеть тут целый день и слушать твою болтовню. Эльза пригласила к чаю каких-то зануд и хочет, чтобы я составила ей компанию. Не давай скучать кошке, когда она появится. Думаю, что у нее вкусы богемные и, скорее всего, она предпочитает виски, но попробуй предложить ей молока.
С этими словами тетя удалилась за кулисы через дверь слева в глубине сцены, кипя энергией, как ни одна тетка на всем свете.
Вошел Дживс. Его руки были заняты.
– У нас теперь есть кошка, сэр,- объявил он. Я поднял на него безнадежно потухший взор.
– Значит, он ее принес.
– Да, сэр. Несколько минут назад.
– К задней двери?
– Да, сэр. Проявил должную сообразительность.
– Он здесь?
– Нет, сэр. Отправился в пивную «Гусь и кузнечик».
Я сразу перешел к делу. Не было времени ходить вокруг да около. Мне нужен был его совет, и притом немедленно.
– Как я понимаю, Дживс,- начал я,- появление кошки по этому адресу позволило вам, как говорится, сложить два и два, и вы поняли, что на большой дороге свершилось черное дело?
– Да, сэр. Я имел честь слышать миссис Траверс. У этой леди весьма зычный голос.
– Очень точно сказано. Думаю, когда она охотилась в юности, ее было слышно в нескольких окрестных графствах.
– Я готов в это поверить, сэр.
– Что ж, если вам все известно, нет нужды объяснять ситуацию. Теперь перед нами стоит проблема, куда податься.
– Сэр?
– Вы знаете, что я имею в виду. Я не могу просто сидеть… как это сказать, Дживс?
– Сложа руки, сэр?
– Вот именно. Я не могу просто сидеть сложа руки и не остановить эту авантюру. На карту поставлена честь Вустеров.
– Вам не в чем винить себя, сэр. Не вы украли кошку.
– Да, но это сделал один из членов моей семьи. Кстати, тетю Далию могут посадить в тюрьму, если ее виновность будет доказана?
– Затрудняюсь ответить, тут требуется консультация компетентного и авторитетного юриста. Но можно не сомневаться, что неприятного скандала не избежать.
– Вы хотите сказать, что ее имя станет притчей во языцех?
– Скорее всего так, сэр.
– С бедственными последствиями для пищеварения дяди Тома. Скверно, Дживс. Этого нельзя допустить. Вам известно, что с ним бывает даже после крохотного кусочка омара. Кошку надо вернуть Куку.
– Весьма благоразумное решение, сэр.
– Вы не взяли бы на себя труд сделать это?
– Нет, сэр.
– Это вполне отвечало бы феодальному духу.
– Несомненно, сэр.
– В средние века вассал поспешил бы исполнить такое поручение.
– Весьма вероятно, сэр.
– Это займет у вас десять минут. Можете поехать на машине.
– Сожалею, но я вынужден заявить nolle prosequi, сэр.
– Тогда я должен подумать, что делать. Оставьте меня, Дживс. Мне надо сосредоточиться.
– Очень хорошо, сэр. Не принести ли вам для бодрости виски с содовой?
– Rem acu tetigisti,- откликнулся я.
Оставшись один, я направил всю мощь вустеровского интеллекта на решение этой проблемы, но тщетно. Несмотря на все мои усилия, я не мог придумать, каким образом вернуть кошку на исходные позиции, избежав при этом встречи с папашей Куком и его арапником. Мне вовсе не хотелось услышать свист хлыста вокруг своих ног. Как ни храбры Вустеры, есть вещи, от которых они стараются держаться подальше.
Я все еще сидел, погруженный в размышления, когда снаружи раздался бодрый клич, и кровь застыла у меня в жилах – в комнату стремительно ворвался Планк.
Вряд ли надо объяснять, почему кровь застыла у меня в жилах. Даже слепому была бы очевидна вся щекотливость ситуации. С кошкой за стеной и лицом к лицу с Планком, я оказался в положении воришки, который стащил рубин магараджи и только-только припрятал краденное среди своих пожитков, как в дверях появляется ответственный сотрудник Скотланд-Ярда. И даже еще того хуже, потому что рубины, в отличие от кошек, не могут издавать звуки. Эта кошка во время нашего короткого знакомства произвела на меня впечатление существа молчаливого, ограничивающегося мурлыканьем, но разве можно поручиться, что в незнакомой обстановке, соскучившись по своему приятелю Потейто Чипу, она не замяукает? Одно-единственное «мяу», и я пропал.
Однажды по требованию тети Агаты мне пришлось повести ее отвратительного сына, юного Тоса, в «Олд-Вик» на пьесу под названием «Макбет». Тос все проспал, а мне понравилось. Особенно одна сцена, когда к Макбету на званый ужин является без приглашения окровавленный призрак одного парня по имени Банко, которого он недавно убил, и Макбет ужасно из-за этого расстроился. Вот и я при виде Планка ощутил такой же ужас, как Макбет в тот вечер. Я вытаращился на Планка, как вытаращился бы и сам Планк, если бы, ложась спать, обнаружил в складках своей пижамы скорпиона, тарантула или кто там еще у них водится в Африке.
