— Джаксонъ, — закричала жена его снизу, — Я ухожу. Если хочешь обѣдать, можешь добывать себѣ обѣдъ, гдѣ знаешь. А не желаешь, — и такъ обойдешься!
Наружная дверь съ шумомъ захлопнулась, и Джаксонъ, прокравшись осторожно къ окну, увидалъ высокую фигуру своей супруги, торжественно шествовавшей по переулку. Затѣмъ онъ снова сѣлъ на кровать и опять погрузился въ свои размышленія.
— Если бы не приходилось оставлять все мое добро, право, я бы уѣхалъ, — проговорилъ онъ мрачно. — Дома нѣтъ ни минуты спокойной. Крикъ, брань, ругань съ утра до ночи! Ахъ, капитанъ Буддъ, хорошо вы меня поддѣли, когда отправились къ рыбамъ съ этимъ своимъ бригомъ! Вернитесь-ка, право, да надѣньте опять свои сапоги; мнѣ они не по ногѣ!
Онъ вдругъ вскочилъ и сталъ посреди комнаты разиня ротъ, между тѣмъ какъ безумная, неясная еще мысль зарождалась у него въ мозгу. Онъ даже заморгалъ глазами и весь поблѣднѣлъ отъ волненія. Открывъ маленькое, рѣшетчатое окошко, онъ долго сидѣлъ въ раздумьи, безсознательно глядя вдаль, на переулокъ и на портъ, виднѣвшійся въ концѣ его. Затѣмъ надѣлъ шляпу и вышелъ на улицу, все еще погруженный въ глубокую думу.
Онъ еще продолжалъ раздумывать, когда садился на слѣдующее утро на Лондонскій поѣздъ и смотрѣлъ изъ окна вагона на Сонсетъ-Портъ, пока тотъ не исчезъ изъ виду за поворотомъ. Выраженіе лица его при этомъ мѣнялось такъ часто и быстро, что одна старушка, мѣсто которой онъ машинально занялъ, отложила свое намѣреніе извѣстить его объ этомъ фактѣ съ подобающей строгостью и только завела вполголоса съ своей дочерью разговоръ, гдѣ выражала должное порицаніе невѣжливости разсѣяннаго м. Пеппера.
Все съ тѣмъ же сосредоточеннымъ видомъ онъ сѣлъ въ омнибусъ, при чемъ даже ошибся направленіемъ и только часа черезъ два добрался до небольшого домика, пестро окрашеннаго въ разные цвѣта. Позвонивъ, онъ освѣдомился о капитанѣ Криппенѣ.
Въ отвѣтъ на его вопросъ появился высокій мужчина, съ свѣтлыми, голубыми глазами и длинной, сѣдой бородой, и, узнавъ своего посѣтителя, съ какимъ-то мычаніемъ радостнаго удивленія втащилъ его въ переднюю, потомъ втолкнулъ въ пріемную и только тогда энергично пожалъ ему руку и хлопнулъ его по плечу. Затѣмъ онъ громко кликнулъ мальчика, отворявшаго дверь.
— Крѣпкаго пива, бутылку водки и двѣ длинныхъ трубки! — скомандовалъ онъ, когда мальчикъ появился въ дверяхъ и уставился съ любопытствомъ на бывшаго лоцмана.
При этомъ дружескомъ и гостепріимномъ пріемѣ сердце Джаксона немного сжалось.
— Ну, вотъ это хорошо, что собрался навѣстить меня въ такую даль, — сказалъ капитанъ, когда мальчикъ исчезъ, — но ты всегда былъ добрымъ малымъ, Пепперъ. А что хозяйка?
— Ужасно! — проговорилъ Пепперъ со стономъ.
— Больна? — спросилъ капитанъ.
— Зла! — сказалъ Пепперъ. — Дѣло въ томъ, капитанъ, — я ужъ признаюсь вамъ откровенно — она убиваетъ меня, медленно убиваетъ!
— Футы! — сказалъ капитанъ. — Глупости! Просто ты не умѣешь съ ней справиться.
— Я думалъ, что можетъ быть вы посовѣтуете мнѣ, что дѣлать, — сказалъ Пепперъ. — Вчера я сказалъ самъ себѣ: Пепперъ, ступай и повидай капитана Криппена. Если онъ чего не знаетъ насчетъ женщинъ и какъ съ ними справляться, значитъ этого и знать не стоитъ! Если кто-нибудь можетъ вытащить тебя изъ ямы, то именно онъ. Онъ и можетъ и, главное, захочетъ.
— Какая же причина ея дурного расположенія духа? — спросилъ капитанъ съ самымъ глубокомысленнымъ видомъ, принимая въ то же время бутылки изъ рукъ своего посланнаго и бережно наполняя два стакана.
— Оно у нея природное, — отвѣчалъ его пріятель плачевно. — Сама она говорить, что у нея очень сильный характеръ, энергіи много. И вдобавокъ еще, она такъ щедра! У нея есть замужняя племяница, живетъ недалеко отъ насъ, и каждый разъ, какъ эта потаскушка приходитъ къ намъ и начинаетъ хвалить вещи — мои вещи — она сейчасъ же отдаетъ ихъ ей. На дняхъ еще она подарила ей диванъ, да еще хуже того, заставила меня тащить его къ ней на квартиру!
— А пробовалъ ты насмѣшку, да поязвительнѣе? — задумчиво освѣдомился капитанъ.
— Пробовалъ, — отвѣчалъ Пепперъ, содрогаясь. — Именно на дняхъ я сказалъ — да еще какъ сказалъ, совсѣмъ грубо: — „Не понравится ли тебѣ еще что-нибудь, моя милая?" — Но она этого не поняла!
— Нѣтъ? — промолвилъ капитанъ.
— Нѣтъ, — продолжалъ Пепперъ. — Она сказала, что я очень добръ, и что ей нравятся часы. И вѣдь получила-таки ихъ, что бы вы думали! Рыжая вѣдьма!
Капитанъ налилъ себѣ водки и медленно выпилъ ее. Видно было, что онъ глубоко задумался, и что горести пріятеля не на шутку его озабочиваютъ.
— Для меня одно спасеніе, — сказалъ Пепперъ, оканчивая свой трепетный разсказъ о претерпѣваемыхъ имъ невзгодахъ. — Это найти капитана Будда, ея перваго мужа.
— Да вѣдь онъ умеръ? — проговорилъ Криппенъ, вытаращивъ глаза. — Не теряй понапрасну времени отыскивать его, дружище.
— Я и не буду, — сказалъ Пепперъ, — но вотъ его примѣты. Онъ былъ высокъ ростомъ, какъ вы, съ такими же голубыми глазами и прямымъ, красивымъ носомъ, какъ у васъ. Будь онъ живъ, онъ былъ бы почти однихъ лѣтъ съ вами, и, вѣроятно, сталъ бы еще больше походить на васъ. Онъ былъ морякъ; вы также были морякомъ.
Капитанъ вытаращилъ глаза еще болѣе и съ изумленіемъ глядѣлъ на своего собесѣдника.
— Онъ удивительно умѣлъ управляться съ женщинами, — продолжалъ Джаксонъ поспѣшно, — и вы также на это мастеръ. А главное, вы такъ изумительно хорошо умѣете представлять, какъ я никогда и никого еще не видалъ. Съ тѣхъ поръ какъ я посмотрѣлъ на вашу игру въ сараѣ тамъ, въ Бристолѣ, честное слово, мнѣ ни одинъ актеръ не могъ угодить, какъ есть ни одинъ! Подумать только, какъ вы умѣете изображать кошекъ — лучше самого Генри Ирвинга!
— Я рѣдко имѣлъ случай, морская служба все мѣшала, — скромно проговорилъ Криппенъ.
— У васъ талантъ, — внушительно повторилъ Пепперъ. — Онъ у васъ прирожденный, и вы никогда не перестанете представлять, до самой смерти. Вы не могли бы перестать, даже если бъ старались — сами знаете, что не могли бы!
Капитанъ улыбнулся нѣсколько смущенно.
— Ну, и мнѣ бы хотѣлось, чтобы вы устроили маленькое представленіе въ мой бенефисъ, — продолжалъ Пепперъ. — Я хочу, чтобы вы изобразили капитана Будда, который утонулъ на „Дельфинѣ" тридцать лѣтъ тому назадъ! Во всей Англіи я одному только человѣку довѣрилъ бы эту роль — именно вамъ!
— Изобразить капитана Вудда! — проговорилъ изумленный Криппенъ, опуская стаканъ на столъ и уставясь на своего пріятеля.
— Вся роль написана вотъ здѣсь, — сказалъ бывшій лоцманъ, вынимая изъ бокового кармана записную книжку и раскрывая ее передъ капитаномъ. — Я отмѣчалъ день за днемъ все, что она говорила про него, надѣясь уличить ее во лжи, но нѣтъ, ни разу не удалось! Вотъ тутъ сказано все, про его семью, про его корабли, и куча глупостей, которыя онъ говорилъ, и которыя она считаетъ очень остроумными.
— Нѣтъ, я этого не могу, — серьезно сказалъ капитанъ, перелистывая книжку.
— Могли бы, если бы захотѣли, — сказалъ Пепперъ, — да и кромѣ того подумайте, какая эта будетъ забавная штука для васъ. Выучите все это наизусть, потомъ пріѣзжайте и потребуйте ее. Ее зовутъ Марта.
— Да тебѣ-то какая будетъ изъ этого польза? — спросилъ капитанъ. — Навѣрно, она скоро догадается, въ чемъ дѣло.
— Вы пріѣзжаете въ Сонсетъ-Портъ, — продолжалъ Пепперъ, подчеркивая каждую свою фразу ударомъ указательнаго пальца по столу, — вы требуете свою жену, тщательно упоминая о всемъ томъ, что записано здѣсь, въ этой книжкѣ; я отдаю вамъ Марту и благословляю васъ обоихъ. А затѣмъ…
— Ну, и что же затѣмъ? — тревожно освѣдомился Криппенъ.
— Вы исчезаете! — торжественно заключилъ Пепперъ. — А она, конечно, думая, что первый ея мужъ еще живъ, должна будетъ меня оставить. Она очень щепетильная женщина, да и кромѣ того я постараюсь, чтобы сосѣди узнали обо всемъ. Я счастливъ, вы счастливы, ну а она… если и не будетъ счастлива, такъ она этого и заслуживаетъ.
— Я обдумаю хорошенько, — сказалъ Криппенъ, — и тогда напишу, извѣщу тебя.
— Рѣшайтесь сейчасъ, — сказалъ Пепперъ, нагибаясь къ нему и похлопывая его ободрительно по плечу. — Если только вы обѣщаете, то дѣло все равно, что сдѣлано. Господи, я кажется сейчасъ васъ вижу, какъ вы входите въ дверь и удивляете ее. Говорите послѣ того, что не талантъ!
— А что она, какъ ты скажешь, не дурна собой? — освѣдомился Криппенъ.
