— Вроде того, — говорю. — Не волнуйтесь и скажите, что вы ожидали увидеть?
— Мое дитя! — кричал он. — Мое единственное дитя, моего, ребенка!..
— Вы подразумеваете настоящего ребенка? — допытывался я. — Человеческое дитя? Некоторые так странно выражаются о своих собаках, что сразу и не поймешь.
— Ну конечно, — стонал мистер Милберри. — Самый хорошенький ребенок на свете, в воскресенье ему минуло тринадцать недель. Вчера у него прорезался первый зуб.
Вид собачьей морды приводил его в бешенство. Он ринулся к корзине, и мне с трудом удалось спасти бедное животное от удушения.
— Она не виновата, — доказывал я. — Я убежден, что она огорчена не меньше вашего. Кто-нибудь сыграл с вами шутку — вынул ребенка и посадил собаку, — если вообще тут когда-нибудь был ребенок.
— Что вы хотите сказать?
— А то, — говорю, — что вы уж простите меня, сэр, но, по-моему, люди, которые возят детей в собачьих корзинах, не совсем здоровы. Вы откуда едете?
— Из Бэнбери, — говорит. — Меня хорошо знают в Бэнбери.
— Не сомневаюсь, — говорю. — Вы, видно, из тех молодых людей, которых где угодно будут знать.
— Я — мистер Милберри, бакалейщик с Хай-стрит.
— В таком случае, что вы тут делаете с собакой?
— Не выводите меня из терпения, — закричал он. — Я вам говорю, что я не знаю. Моя жена приехала сюда ухаживать за своей больной матерью, и в каждом письме пишет, что соскучилась о своем Эрике…
— Что ж, понятное материнское чувство, — одобрил я. — Это делает ей честь.
— Поэтому, — продолжал он, — так как я сегодня свободен, я взял ребенка с собой, чтобы доставить ей удовольствие. Моя теща не выносит меня, вот почему я должен был остановиться здесь, а Милли — моя жена — хотела сюда забежать. Я хотел сделать ей сюрприз…
— И вправду, будет сюрприз, — подтвердил я.
— Не шутите, — сказал он. — Я теперь сам не свой, я могу нанести вам оскорбление!
Он был прав. Несмотря на весь комизм положения, смех был неуместен.
— Но зачем же, — допытывался я, — вы положили его в собачью корзину?
— Это не собачья корзина, — оскорбился мистер Милберри. — Это корзина для пикников. Я не решился нести ребенка на руках, боясь, что мальчишки на улице меня засмеют. А спать наш малютка мастер, я и подумал, что если устрою его помягче и поудобнее, то он и проспит спокойно всю дорогу. Я взял его с собой в вагон и ни на минуту не спускал с колен. Тут вмешалась нечистая сила. Я утверждаю, что это дело дьявола!
— Не говорите глупостей, — сказал я. — Объяснение должно быть, но надо его найти. Вы уверены, что это та самая корзина, в которую вы уложили ребенка?
Он стал спокойнее: встал и внимательно осмотрел корзину.
— Она очень похожа, — заявил он. — Но я не могу поклясться, что она моя!
— Вы сказали, — продолжал я, — что не выпускали ее из рук. Подумайте!
— Нет, — подтвердил он. — Она все время была у меня на коленях…
— Но это чепуха, — говорю. — Если только вы сами не сунули в нее собаку вместо ребенка! Ну же, припомните все спокойно, — я не ваша супруга, я хочу вам помочь. Может, вы и взглянули разок в другую сторону. Я же не против.
Он задумался, и вдруг лицо у него просветлело.
— Клянусь, — говорит, — вы правы! Я на одну секунду оставил ее на платформе в Бэнбери, чтобы купить газету!
— Ну вот, — сказал я, — теперь вы говорите, как разумный человек. И… подождите минутку, если я не ошибаюсь, завтра первый день собачьей выставки в Бирмингеме?
— Кажется, так.
— Ну, теперь мы напали на след, — сказал я. — Без сомнения, эта собака, запакованная в корзину, похожую на вашу, ехала в Бирмингем. Теперь щенок оказался у вас, а ваш ребенок у его владельца. И трудно сказать, который из вас сейчас настроен более радостно. Он скорей всего думает, что вы это нарочно подстроили.
Мистер Милберри прислонился головой к спинке кровати и застонал.
— Сейчас придет Милли, — лепетал он. — И мне придется ей сказать, что наш малютка попал по ошибке на собачью выставку. Я не решусь на это, не решусь!
— Поезжайте в Бирмингем и постарайтесь его найти. Вы поспеете на пять сорок пять и вернетесь к восьми!
— Поезжайте со мной! — взмолился он. — Вы — хороший человек, поезжайте со мной. Я не в состоянии ехать один…
Он был прав. Его бы первая же лошадь задавила.
— Хорошо, — сказал я. — Если хозяин ничего не будет иметь против.
— Он не будет… он не может, — ломая руки, вопил мистер Милберри. — Скажите ему, что от этого зависит счастье человеческой жизни. Скажите ему…
— Я ему скажу, что от этого будет зависеть прибыль в полсоверена для его кармана. Это его скорее убедит.
Так и случилось, и через двадцать минут я, мистер Милберри и собака в корзине уже ехали в вагоне первого класса в Бирмингем.
Тут только я сообразил, какая трудная работа нам предстоит. Предположим, что я прав и щенок действительно ехал в Бирмингем на выставку. Предположим даже, что кто-нибудь видел, как мужчина с корзиной, отвечающей нашему описанию, выходил из поезда пять тринадцать. Но дальше-то что? Придется, чего доброго, опрашивать всех извозчиков в городе. А к тому времени, когда мы найдем ребенка, будет ли еще смысл его распаковывать? Но выбалтывать свои сомнения я не стал. Несчастный отец чувствовал себя как нельзя хуже. Я вменил себе в обязанность вселять в него надежду. И когда он в двадцатый раз спросил меня, увидит ли он еще раз своего ребенка, я резко оборвал его:
— Да полно вам валять дурака. Еще наглядитесь на свое сокровище. Дети так легко не теряются. Это только в театре бывает, чтобы людям был нужен чужой ребенок. Я знавал в свое время всяких мерзавцев, но чужих детей любому из них мог бы доверить. Вы не надейтесь, что потеряете его. Поверьте моему слову, к кому бы он ни попал, этот человек не успокоится, пока не вернет его законному владельцу.
Такие речи сильно его подбадривали, и, пока доехали до Бирмингема, он совсем воспрял духом. Мы обратились к начальнику станции, и он опросил всех носильщиков, находившихся на платформе, когда прибыл поезд 5.13. Все единодушно показали, что не видели пассажира с подобной корзиной. Начальник станции — человек семейный, узнав, в чем дело, телеграфировал в Бэнбери. Кассир Бэнбери помнил только трех мужчин, которые брали билеты на этот поезд. Один из них был мистер Джессай, свечной торговец; второй — неизвестный, ехал в Вульверхэмптон; а третий — сам мистер Милберри. Положение уже казалось безнадежным, когда вмешался какой-то мальчишка-газетчик.
— Я видел старую даму, — объявил он. — Она нанимала извозчика, и у нее была точь-в-точь такая корзина.
Мистер Милберри чуть не бросился мальчику на шею. Мы отправились вместе с ним к извозчикам. Старые дамы с собачьими корзинами не теряются, как иголки. Она отправилась во второсортную гостиницу на Астор-роуд. Я узнал все подробности от ее горничной. Старая дама перенесла не менее неприятные минуты, чем мой джентльмен. Прежде всего корзина не влезла в кеб, и пришлось поставить ее на крышу. Старая леди страшно волновалась, так как шел дождь, и заставила извозчика закрыть корзину фартуком. Снимая корзину с кеба, ее уронили на мостовую, ребенок проснулся и дал о себе знать отчаянным криком.
— Боже мой, мэм, что это? — ужаснулась горничная, — бэби?
— Да, голубушка, это мой бэби! — отвечала дама. Она, видно, не прочь была пошутить — до поры до времени. — Бедняжка, надеюсь, не ушибся?
Старуха заняла номер. Корзину внесли и поставили на коврике перед камином. Хозяйка при помощи горничной стала ее развязывать. Ребенок к этому времени уже вопил не переставая, как пароходный свисток.
— Дорогой мой, — говорила леди, возясь с веревкой. — Не плачь, твоя мама сейчас тебя развяжет. Откройте мой сак и достаньте бутылку молока и несколько собачьих сухарей, — обратилась она к горничной.
— Собачьих сухарей? — изумилась та.
— Да, — засмеялась старуха. — Мой бэби любит собачьи сухари.
Горничная отвернулась, чтобы достать требуемое, как вдруг услыхала позади себя глухой стук и, обернувшись, увидела старую леди, распростертую на полу в глубоком обмороке. Ребенок орал во все горло, сидя в корзине. Совершенно растерявшись, девушка сунула ему собачий сухарь, а сама принялась приводить в чувство старуху. Через минуту несчастная открыла глаза и огляделась. Бэби успокоился и, причмокивая, сосал собачий сухарь. Старая дева взглянула на него и порывисто спрятала лицо на груди у горничной.
— Что это? — сдавленным голосом спросила она. — Вот это, в корзине?
— Ребенок, мэм, — ответила горничная.
— Вы уверены, что это не собака? — спрашивает старая леди. — Посмотрите еще раз.
Девушка почувствовала себя не совсем ловко и пожалела, что рядом никого нет.
— Я не могу смешать ребенка с собакой, мэм, — сказала она. — Это ребенок — человеческое дитя!
