ГАЙДАР (в одеждах Офелии).
Принц, были ль вы здоровы это время?
ЕЛЬЦИН.
Благодарю: вполне, вполне, вполне.
ГАЙДАР.
Вы поменялись. Я когда-то вас
Совсем другим знавала; той зимою,
Когда меня позвали вы к себе,
То — помните! — клялись в любви к реформам,
Сулили близость… Помните, мой друг?
Ах, это было время золотое!
Народ, как Пугачеву, вас любил…
К восторгу демократии российской,
На «Москвиче» вы ездили тогда
А Коржаков ваще ходил пешком,
И мы его фамилии не знали!
И не было такого аппарата,
Который гнал бы…
ЕЛЬЦИН.
ГАЙДАР.
…который гнал в три шеи демократов,
А на места пропихивал своих!
ЕЛЬЦИН.
ГАЙДАР.
Подарки заберите!
Я вам давно хотела их вернуть.
Возьмите их.
ЕЛЬЦИН.
Да полно, вы ошиблись,
Я не дарил вам в жизни ничего!
ГАЙДАР.
Ах, не дарили? Вот же вам назад:
Указ о назначении премьером
И обещанье к «Выбору» примкнуть…
Порядочные девушки не ценят,
Когда им дарят, а потом изменят!
(Уходит).
ЕЛЬЦИН.
Вот это да! Вот это, понимаешь…
Но чу! Сюда опять идут… Ты кто?
Появляется Зюганов.
ЗЮГАНОВ.
ЕЛЬЦИН.
ЗЮГАНОВ.
Призрак коммунизма,
Придавленный берлинскою стеной.
Я не брожу, как прежде, по Европе:
Себе дороже. Но в России я
По-прежнему материализуюсь.
ЕЛЬЦИН.
ЗЮГАНОВ.
Отомсти
За подлое мое убийство!
ЕЛЬЦИН.
Я?
Мстить за тебя? К Лукьянову ступай!
Пускай тебя накормит Стародубцев,
И ядовитым зонтиком Крючков
Пускай уколет ночью Аллу Гербер!
А я причем тут?
ЗЮГАНОВ.
ЕЛЬЦИН.
ЗЮГАНОВ.
А в Свердловске?
В обкоме, помнишь?
ЕЛЬЦИН.
ЗЮГАНОВ.
А Старенькая площадь, а ЦК?
Политбюро?
ЕЛЬЦИН.
А я, как птица Феникс,
Сгорел и обновился! Все, папаша.
Оставь навеки хлопоты свои.
Не будем возвращаться в эту реку:
Я трижды вышел из КПСС,
Когда еще меня с моста бросали…
ЗЮГАНОВ.
Однако, если не удержишь власть,
Вниз головой лететь еще придется!
Но чу! — пропел петух. Я ухожу.
Прощай же, сын.
ЕЛЬЦИН.
Прощай, несчастный призрак!
Иди, пока не клюнул твой петух.
(Зюганов уходит).
Однако ж ночка! Это кто еще?
(Появляется Явлинский с книжкой).
Ага! Ученый рыночник! Быть может,
И вправду отомстить за коммунизм?
Позвать сюда Анпилова с друзьями —
И отойти в сторонку погулять…
Что он читает? Хайека?
ЯВЛИНСКИЙ (в раздумьи).
ЕЛЬЦИН.
А хоть бы Фридман — не один ли черт,
Когда вокруг на сотни верст — Россия?
Убить его! А то, наоборот,
Позвать сюда и Фридмана, и Сакса,
И посмотреть, что будет? Вот беда!
Четвертый год все не могу решиться.
Вот, понимаешь, русский гамлетизм! —
Сомненья непосредственно на троне…
ЯВЛИНСКИЙ.
Чей трон — еще посмотрим через год,
Когда придет на выборы народ!
(Уходит).
ЕЛЬЦИН.
Кругом враги! Все мне желают ада!
Тут, понимаешь, будь настороже…
Кто за ковром? Ага! Попался, крыса!
(Удар. Из-за ковра падает Костиков).
Ну надо же — писатель! Я его
Пожалуй, закопаю в Ватикане…
Что? Снова шорох? На же, получай!
(Из-за ковра падает еще одно тело).
Геращенко? Нежданная отставка.
Отдам Борису Федорову, пусть
Порадуется, как банкир банкиру…
Однако же с таким теченьем дел
(С азартом тычет шпагой).
Я скоро! Весь! Ковер! Себе! Испорчу!
Кругом враги… Один подлец Грачев
Мне верный друг, ермолов наш убогий…
ЕРИН.
Спасайтесь, государь! Морской прилив
Размыв плотины, заливает берег
Не шибче, чем крушит тут все вокруг
Юристов сын, Владимир Жириновский!
ЖИРИНОВСКИЙ (врываясь).
Где он? А ну, подать его сюда!
Я растерзаю всех, кто помешает!
И заявляю вам как либерал,
Что скоро здесь не будет демократов!
ЕЛЬЦИН.
ЖИРИНОВСКИЙ.
Будет хорошо!
А если уцелеем, станет лучше.
За танки нефти нам Хуссейн продаст,
Откупится алмазами Карачи,
Финляндия на брюхе приползет
И будет в Вологодчину проситься!
Всем бабам по бюстгальтеру дадим,
Всем мужикам, мерзавцам, по бутылке,
Заводам — шайбы, по аптекам — яд,
Крестьянам — хрен, а лошадей — казакам!
Всех юмористов сплавим в Израиль,
Всех журналистов — на лесоповалы,
И заживет Россия, как никто —
Уж это я вам лично обещаю!
А вечером все смотрят на меня
И всей семьей культурно отдыхают:
Невзоров по экрану пустит кровь —
А уж мочу удержит Кашпировский!
ЕЛЬЦИН.
Простите, россияне, я сейчас
Его убью, причем в прямом эфире!
(Выхватывает шпагу).
ЖИРИНОВСКИЙ.
Ага! Дуэль! За дело! Что ж, давай,
Посмотрим, чей клинок сильней отравлен!
(Бьются. Одновременнно зарезают друг друга).
ЖИРИНОВСКИЙ.
Простим друг другу прегрешенья, брат.
ЕЛЬЦИН.
За кем теперь пойдет электорат?
(Оба падают).
Появляется Черномырдин.
ЧЕРНОРМЫРДИН.
ЕРИН.
Какого? Потехи всенародной? Это здесь…
ЧЕРНОМЫРДИН.
ЕРИН.
ЧЕРНОМЫРДИН.
Да, кстати, части надо привести
В связи вот с этим всем в боеготовность,
А я покамест буду здесь «и.о.»
ЕРИН.
ЧЕРНОМЫРДИН.
ЕРИН.
ЧЕРНОМЫРДИН.
Надеюсь, в общем, в целом — тишина!
ОНА. Что вы тут делаете?
ОН. Я профорг.
ОНА. Не прикасайтесь ко мне.
ОН. Я по поручению.
ОНА. Что вы делаете?
ОН. Тс-с-с…
ОНА. Перестаньте сейчас же.
ОН. Тщ-щ-щ…
ОНА. Я закричу.
ОН. Уже поздно.
ОНА. В каком смысле?
ОН. В смысле — ночь.
ОНА. Что вы делаете?
ОН. Так надо. Я профорг.
ОНА. Ох… Но я же не член профсоюза!
ОН. Что ж ты раньше-то молчала, дурёха?
Занавес
«Повышению размеров минимальной пенсии до 54 тыс. 400 руб. 00 копеек в месяц посвящается…»
Сцена первая
Захламленный чердак. Железная кровать без сетки, гнилые доски, тусклая лампочка, расписанные стены, загаженные углы. Коржаков играет на баяне, Ельцин запевает…
ЕЛЬЦИН
По приютам я с детства скитался,
Не имея родного угла…
Ах, зачем я на свет появился,
Ах, зачем меня мать родила…
На последней строке камера отъезжает, обнаруживая на том же чердаке Черномырдина, Грачева, Ерина и Козырева, подхватывающих тоскливую песню…
