Известно, что женщина всегда держит в первом отделении своего кошелька вперемешку и золото и серебро, а в его «тайных» отделениях прячет почтовые марки, счета и пр. Иначе она не может, потому что она — именно женщина, а не мужчина.
Помню негодование одного старого трамвайного кондуктора. В вагоне помещалось девять дам и двое мужчин. Я сидел у самой двери, где стоял кондуктор, поэтому он и обращался со своими замечаниями прямо ко мне.
— Вот, полюбуйтесь, сэр, сколько ей возни, пока она достанет деньги, — кивнул он мне на одну толстую женщину в противоположному углу, достававшую свой кошелек вышеописанным образом. — Они все сидят на своих деньгах, словно надеются высидеть из них новые! — с иронией говорил он.
Женщина долго кряхтела и пыхтела, ворочалась и дергалась, пока не вытащила буквально из-под себя большой, засаленный и туго набитый кошелек в виде табачного кисета.
— Извольте-ка сидеть на такой штуке целую дорогу! — ворчал кондуктор. — Удивляюсь, как они еще выносят? Я бы не мог… Да то ли еще бывает, — разошелся он, видя, что я его слушаю. — Поверите ли, сэр, я недавно видел, как такая же вот лепеха достала из-под себя дверной ключ, жестянку с конфетами, коробку с сардинками, несколько пачек шпилек, складной нож и огромнейший, битком набитый кошелек. Не понимаю, как устроены эти женщины! Совсем по-другому, чем мы. И наказание же с ними! Хоть ангела могут довести до бешенства… Что бы ей заранее приготовить свои два пенса за проезд? Ведь она знает, что ей придется платить, и могла бы вовремя вынуть из кошелька деньги и держать их в руке. Нет, дождется, когда к ней подойдешь с требованием! И начинается удовольствие. Сперва шарит у себя по правому боку, потом по левому. Затем встает, отряхивается, как собака, толкает соседей, заезжает им локтями то в лицо, то по шляпе… Надо будет предложить управлению, чтобы назначили сюда сборщицами денег за проезд женщин же: те, по крайней мере, знают, куда и как надо лезть к пассажиркам в карманы, чтобы без дальних рассуждений и проволочек достать у них кошелек…
Оговорюсь. Все это я пишу вовсе не с целью высмеивать женщин. Избави бог! У меня совсем другая цель. Я убежден, а может быть, и ошибаюсь, но сама жизнь привела меня к этому убежденно, что мы, мужчины, грешим излишней осторожностью и серьезностью. Слишком медленно и тяжеловесно проходим мы свой жизненный путь, постоянно заглядывая себе под ноги. Этим мы, пожалуй, избегаем опасности споткнуться о камень и упасть, зато и лишаемся возможности любоваться синевою неба, сиянием солнца, зеленью деревьев, полетом птиц. Те книги, которые твердят нам, что мы должны тратить свои лучшие годы на погоню исключительно за успехом, то есть за положением и деньгами, чтобы в восемьдесят лет, превратившись уже в развалину, мы могли пользоваться плодами своих трудов, такие книги, говорю я, наводят на меня тоску и грусть. Целые дни мы надрываемся, бьемся, терзаемся, чтобы набрать побольше денег и всунуть их в какой-нибудь мыльный пузырь в виде акций или облигаций. Хотелось бы взглянуть на пышно распустившуюся розу, но некогда, и мы откладываем это до завтра. Завтра же окажется, что роза уже завяла. Ну не беда: ведь роза — не капуста, можно прожить и без нее.
Жизнь — это нечто такое, что должно переживать, а не расточать, с чем должно считаться. Жизнь не подчиняется сухим формулам. Это не шахматная игра, в которой победа достается наиболее сообразительному; ее скорее можно уподобить карточной игре. И действительно, в жизни преуспевает зачастую не тот, кто умен и учен, а просто тот, у которого имеется определенное чутье. Я знал одного очень быстро разбогатевшего подрядчика, который не мог грамотно подписать своего имени и в течение тридцати лет ни одного дня не был трезвым. Следовательно, то, что принято называть успехом, не зависит даже от нравственных качеств. Человек, который столько времени ежедневно допивался к ночи до чертиков, никак не может, по обычной оценке, считаться нравственным, а между тем его «безнравственность» ничуть не мешала ему богатеть и подниматься в гору, как не препятствовала этому и его безграмотность.
Жизнь, в сущности, игра простая, но мы, игроки, имеем о ней неверное понятие. Мы все хотим подвести ее течение под известные правила, как делают те самонадеянные люди, которые садятся за рулетку в Монте-Карло с различными «безошибочными» вычислениями в руках, в полной уверенности, что, следуя этим вычислениям, они непременно сорвут банк. Разумеется, всех их постигает горькое разочарование: не они срывают банк, а зачастую их срывает банк.
Гораздо умнее, когда, пускаясь в азартную игру, мы берем пример с тех спокойных опытных игроков, которые с одинаковым равнодушием встречают удачу и неудачу, со спокойной улыбкой кладут в карман выигрыш и с таким же спокойствием оставляют на столе проигрыш.
Быть может, мы для того и привлечены к игорному столу, чтобы научиться добрым качествам дельных игроков: самообладанию, стойкости в неудачах, скромности при успехах, рассудительности, быстроте действий и равнодушию к переменам судьбы. Если мы усвоим себе хотя частичку этих качеств, то время нашего пребывания на земле не будет потерянным. Если же мы, вставая из-за игорного стола жизни, унесем с собой лишь гневное раздражение на предполагаемую несправедливость судьбы и острую обиду за себя, то, значит, мы только понапрасну потеряли время за этим столом.
Не нужно забывать, что к нам каждую минуту может постучаться неумолимый перевозчик и сказать:
— Номер пятьсот биллионов двадцать восьмой, пожалуйте, ваша лодочка готова.
— Как, уже?! — с ужасом восклицаем мы и начинаем метаться по комнате.
Мы суетливо собираем свои игорные жетоны. Но на что они нам теперь? Ведь по ту сторону Великого Берега они не в ходу. Сообразив это, мы по пути к ожидающей нас лодке бросаем их первому попавшемуся нищему, жаждущему, в свою очередь, занять место за зеленым столом. Пусть его наслаждается, пока не потухнут и в нем неисполнимые надежды…
Держите сухим свой порох и возложите свои упования на Провидение — гласит девиз мудрости. Отсыревший порох никому из нас не может быть полезен, а сухой может помочь исполнению планов Провидения относительно нас.
Большую ошибку делаем мы и тогда, когда чертим план жизни, рассматривая участников этой жизни как существ разумных. В этом случае мы обязательно должны ошибаться. Идеалистически настроенные люди мечтают, что жизнь на земле сразу превратится в настоящий рай, если по громадному большинству голосов во всех местах мира одновременно будет реформирован брак, будет решена социальная проблема, будут уничтожены война и бедность, а грех и все человеческие горести будут признаны несуществующими.
Эх, милостивые государыни и милостивые государи, напрасно вы ждете всего этого, даже в более или менее отдаленном будущем! Поверьте, не нужно никаких социальных переворотов и никаких постепенных подготовок к этому народных масс; рай на земле может быть восстановлен уже завтра, при одном лишь условии: чтобы мы все были одинаково рассудительны.
Представьте себе мир вполне разумных существ. Тогда и десять заповедей будут не нужны, потому что ни одно действительно разумное существо не может предаваться греху и впадать в грубые заблуждения. В этом мире не было бы безумно богатых людей, потому что какой же разумный человек пожелает есть за двоих, в то время как другой, такой же разумный, умирает с голода? Не было бы споров и разногласий, потому что одинаково разумные люди будут на все смотреть с одинаковой точки зрения. Не будет больше сюжетов для драм и трагедий, не будет сумасбродных страстей и поступков, не будет кратковременных бессмысленных радостей, тяжелых горестей и диких мечтаний. Во всем и повсюду будет один спокойный, уравновешенный разум, не способный ни на какие крайности, ни на какие глупые увлечения.
Но пока что мы остаемся неразумными и нерассудительными. Вот, например, я отлично знаю, что если буду есть такой-то майонез и пить такое-то шампанское, то у меня обязательно заболит печень, однако я ем и пью. Джули — очень милая девушка, умная, трудолюбивая, веселая и, кроме того, имеет пай одного крупного пивоваренного общества. Но почему же Джон женится не на ней, а на Анне, которая, как ему хорошо известно, обладает дурным характером, очень требовательна и не имеет ни гроша за душой? Да просто потому, что в подбородке Анны есть что-то чарующее для Джона, а что именно — он и сам не может объяснить. И хотя Джули гораздо красивее Анны, но Джона тянет больше к Анне. Кончается эта история тем, что Джон женится на Анне, а Джули делается женою Тома. Сначала Том счастливее Джона. Вскоре, однако, картина изменяется. Пивоваренное общество, в котором Джули имела пай, лопается, а сама Джули схватывает какую-то болезнь, которая приковывает ее к постели. В то же время Анна получает от какого-то австралийского дядюшки, которого она сроду не видала и даже не слыхала о нем, наследство в десять тысяч фунтов. Характер Анны исправляется, а характер Джули портится, и теперь Джон оказывается счастливее Тома.
