И вот стали прикидывать светлые умы города, чем же в современных условиях население славного райцентра и близлежащих окрестностей лучше всего ошеломить.
В ходе обсуждения рождено было немало впечатляющих замыслов, выдвинуты десятки грандиозных проектов. Предлагалось, в частности, закидать всех горожан ондатровыми шапками, воздвигнуть очередной монумент, достигающий главой перистых облаков, вместо устаревающих осетровых начать разведение в реке Обрадовке популярной рыбы минтая, переоборудовать памятник архитектуры двенадцатого века в закрытый теннисный корт, соорудить царь-печку, на которой можно было бы печь блины диаметром в 250 метров. К этой последней заманчивой идее и стали было склоняться, но тут слово попросил крупный мыслитель районного масштаба Василий Суслопаров.
— Прошу слабонервных крепче сжать челюсти! — торжественно изрек он. — Я предлагаю провести в масштабах города и района следующий новаторский эксперимент: впредь не делать ничего нового, а там, где есть возможность, и вообще ничего не делать.
Несмотря на предупреждение, большинство присутствующих от изумления разинуло рты. И раньше В. Суслопаров не раз удивлял неординарностью, парадоксальностью своего мышления, но сейчас его явно занесло. Тут созидать надо, рукава засучивать, благо руки-то развязаны, а он, получается, предлагает их в брюки засунуть или на груди сложить. И потом, какой же может быть эффект, в частности экономический, от ничегонеделания? Все это и было высказано Василию.
— Другой реакции я и не ожидал, — усмехнулся мыслитель, — По-настоящему новаторская идея, она и должна поначалу вызывать оторопь. А теперь разрешите аргументировать. Давайте для ясности посмотрим на конкретном примере, какой экономический эффект может принести внедрение моего предложения. Возьмем самое передовое наше предприятие — обувную фабрику «Сапожок». В прошлом году ее коллектив вышел в лидеры отраслевого соревнования, выполнив план на 104 процента. Это было достигнуто прежде всего унификацией продукции — обувщики стали выпускать лишь женские босоножки 48-го размера, и сошло их с конвейера четыреста тысяч пар. По данным управления торговли, ни одна пара не продана. На текущий год коллектив «Сапожка» взял обязательство выдать на-гора уже полмиллиона пар босоножек. Товарищи, даже очень приблизительные подсчеты показывают, что если наши передовики остановят конвейер и будут в течение года сидеть рядом с ним, сложа руки, то в результате удастся сэкономить порядка десяти тысяч квадратных дециметров высококачественной кожи, пятнадцать погонных километров суровых ниток, на полмиллиона рублей дефицитной фурнитуры. Как видите, экономический эффект выльется не в один миллион рублей. В выигрыше окажутся и сами обувщики. У них значительно вырастут размеры премий за экономию сырья, топлива, электроэнергии. Следует учесть и моральный эффект. Десяткам тысяч горожан и жителей села удастся избежать нервных стрессов, случающихся сейчас с покупателями, когда те видят продукцию фабрики «Сапожок».
— Дело говорит Василий, — подал голос с места народный целитель Степушка Хрумкин, — Опять же, если бы наши повара из кафе «Рододендрон» перестали готовить свои фирменные «котлеты по-обрадовски», то, считай, не одна сотня трудящихся поправила бы свое здоровье. И больницы, понятно, разгрузились бы, и лекарям облегчение…
— Между прочим, — вступил в разговор ведущий аграрий района Софрон Недородов, — я тут прикинул, и выходит, что прекращение выпуска босоножек и фирменных котлет, на которые, сами понимаете, надо расходовать кожу и мясо, — позволит нам увеличить стадо крупного рогатого скота, как минимум, на тысячу голов. И в земледелии предложение В. Суслопарова сулит немалую выгоду. Издревле получали на наших черноземах по тридцать центнеров на круг. У нас промелиорировано пять тысяч гектаров, и с них мы теперь получаем по шесть центнеров. На этот год мелиораторы замахнулись на две тысячи га. Следовательно, если бы мы дали им сейчас по рукам, то засыпали бы в закрома дополнительно 4800 тонн отборного зерна…
— А как вы видите предлагаемый эксперимент в сфере искусства? — с ехидцей спросил непременный лауреат фестиваля «Обрадовская лира» поэт Гермоген Новодевичий.
— Да очень просто, — саркастически усмехнулся В. Суслопаров. — Вот вы, лично, прекращаете с завтрашнего дня сочинять и издавать свои произведения. Что остается делать читателям? Они, естественно, обратятся к бессмертным строкам Пушкина и Лермонтова, Некрасова и Тютчева. А как установили социологи, высокая поэзия улучшает душевный настрой, придает бодрость и, следовательно, в конечном счете повышает производительность труда. Вот вам и экономический эффект.
— На самом деле, заманчиво получается, — раздумчиво произнес председательствующий. — Только объясни-ка нам, Василий, чем в предлагаемой тобой ситуации отцы города должны заниматься?
— А ровным счетом ничем, — бойко ответил автор смелой идеи, — Как говорится, заслуженно отдыхать.
Посуровел председательствующий и легонько кулаком по столу пристукнул:
— Твои демобилизационные настроения, Суслопаров, не отвечают требованиям дня. Отдыхать нам предлагаешь? А кто же, извини, дрова ломать будет?
Переглянулись присутствующие: а и правда, исстари этим делом отцы города занимались. Прекрати они сейчас свое занятие, как бы тогда не замерзнуть. Ведь зимы в Обрадовске, случается, очень суровыми бывают.
В НАЗИДАНИЕ ПОТОМКАМ
Письмо в редакцию
Увы, безжалостное время неумолимо стирает следы предшествующих поколений со ступенек истории. Но не всегда время. Чаще — небрежение и недомыслие отдельных лиц и организаций. Снисходительно посматривают они на доставшееся им наследство в виде материальных и духовных ценностей и, обуреваемые гордыней, кумекают: что бы такое учудить на радость и веселье современникам, какой бы еще град Китеж утопить?
И топят, да не один. А потом приходят потомки и хватаются за голову: эвон сколько памятников зодчества ушло под воду, и все сплошь уникальные, сплошь жемчужины. Повздыхав же, принимают решение: в лепешку расшибиться, но возродить шедевры, вновь явить их миру, потому как созерцание прекрасного вкупе с приобщением к историческому прошлому способствует гармоническому развитию личности и в конечном счете повышению производительности труда. И снаряжаются изыскательские экспедиции, и приглашается для консультаций известный исследователь подводных глубин Жак-Ив Кусто, и для детальной проработки осушения Новокитежского моря создается специальный институт Антиаквапроект, и возводится для него здание в сорок пять этажей, и…
И все это, между прочим, денежек стоит. Притом немалых. Не будем, как говорится, далеко ходить за примерами. Воссоздание первоначального облика расположенной в окрестностях Обрадовска усадьбы помещика-самодура начала XIX века Хрисанфа Оболдуева обошлось в 467 385 рублей 12 копеек. И хотя реставрация этого типичного образца ложнорусского барокко с элементами псевдорусского рококо была завершена еще семь лет назад, сделанная ею брешь в городском бюджете не заштопана и по сей день.
Что из этого следует? А то, что когда-нибудь и мы, ныне живущие, станем далекими предками, и пытливый наш потомок, возжелавший поглядеть, как же существовали обитатели славного райцентра в 1986 году, с огорчением может обнаружить, что ничего подлинного от нашего времени не осталось, — все перекроено, переделано, переиначено на свой лад предыдущим населением. И придется ему, потомку, усугубляя, возможно, нелегкое финансовое положение, выкраивать необходимые средства на проведение реставрационных работ. Между тем эти рубли ой как пригодились бы для сооружения, скажем, детского садика «Постреленок» или компот-бара «Эдельвейс».
Именно горячим желанием хоть в какой-то мере облегчить жизнь грядущим поколениям, избавить их от дополнительных расходов и в то же время удовлетворить их законное любопытство и продиктовано наше письмо. Непосредственным же поводом для его написания послужили просочившиеся из прокуратуры слухи о некоторых намечаемых мероприятиях, которые, будь они осуществлены, могут существенно изменить, а если называть вещи своими именами, даже исказить неповторимое лицо Обрадовска.
Лишь благодаря героическим усилиям широкой общественности удалось спасти ансамбль служебных кабинетов отцов города. Этот выдающийся архитектурно-пространственный памятник недавней эпохи бюрократического ренессанса некоторые горячие головы предлагали переделать в краеведческий музей. Чудовищный дилетантизм, граничащий с невежеством! Ведь изменение функционального назначения любого здания неминуемо ведет к необратимым переменам как его внутреннего содержания, так и внешнего вида. Печально, но эту аксиому, которую надо знать со школьной скамьи, пришлось растолковывать добрых полгода, прежде чем на административных фасадах появились долженствующие таблички: «Памятник казенного зодчества 60 — 70-х годов XX века. Охраняется…»
