– А что ты хотел? Вода-то с газом. И с лимоном. И никто не заставлял тебя ее покупать.
– Нам стаканы нужны.
Никита залпом выпил сто двадцать рублей, положив лимончик на салфетку. Вытащил из бушлата Вадика «Суперлегкую» и плеснул в бокал водки на пару пальцев.
– Давай, освобождай тару.
Вадик тоже опорожнил бокал. Но произнести тост они не успели, тут же появилась улыбчивая «школьница».
– Господа, в нашем заведении приносить и распивать собственное спиртное запрещено.
Она показала на настенный плакат, выполненный в стиле окон «РОСТа». Румяный красноармеец держал за шиворот мужичка ханыжеского вида, сжимавшего в одной руке откупоренную бутылку водки с надписью «Своя» на этикетке. Второй красноармеец подставлял мужичку под задницу штык.
«НЕ БУДЬ ЖЛОБОМ, ДАЖЕ ЕСЛИ ПЕДЕРАС, ПРИШЕЛ В КЛУБ – ЗАКАЖИ У НАС!»
Оценив шедевр, Никита перевел взгляд на «школьницу», выдержал классическую паузу и с неприкрытым трагизмом поинтересовался:
– Девочка… А ты знаешь, что такое война?
Девочка, может, и знала, но на всякий случай повернулась к стоящему неподалеку вышибале и сделала условный знак. Вышибала оценил обстановку и снисходительно махнул рукой. Этим можно.
– Извините… Пожалуйста, отдыхайте.
И она снова ушла к доске.
– Я хочу поднять этот бокал за мир во всем мире, – Никита чокнулся с Вадиком, – и чтоб в ближайшие два часа ты вспомнил наконец пин-код. Иначе нас, возможно, будут бить.
Выпив, закусил предусмотрительно отложенным лимончиком. Вадик тоже. Спирт приятно пощекотал десантные пищеводы, а лица сразу посвежели. И тут же, словно по заказу, перед столиком возникли две явно не мужские фигурки.
– Ребята, у вас свободно?
Все-таки водка творит чудеса.
Им было в районе восемнадцати. Беленькая и черненькая. Худенькая и толстенькая. Страшненькая и еще страшнее. Без повязок. Но было и общее. Видимое невооруженным взглядом отсутствие наличных. Можно даже в сумочки не заглядывать. Тем более что сумочек тоже не было.
– Присаживайтесь, девчонки! – широким жестом указал Никита на два свободных табурета. – Закуривайте наших фронтовых!
Он бросил на стол купленную вскладчину пачку сигарет и коробок спичек. Девчонки не отказались.
– Выпьете с нами?
– С удовольствием!
Никита махнул «школьнице»:
– Еще два стакана!
«Школьница» сделала недовольную мину, читаемую даже через марлю, но просьбу выполнила.
– Вот ведь как в жизни бывает, – брокер, прикладывая к бокалам два пальца, разлил водку, – сегодня ты сидишь за столиком с прекрасными девушками, а завтра лежишь на горном перевале с простреленным навылет сердцем.
Вадик представил Никиту, лежащего на горном перевале, и чуть не поперхнулся. Да, живот одноклассника был бы виден издалека.
– А зачем лежать? – удивилась черненькая. – Я слышала, шарик не больно бьет.
– Какой шарик?
– Ну, с краской… И потом, можно играть в специальных доспехах. Мы как-то раз играли, нам выдали…
– Дорогая моя… Мы не играем в шарики. И от снайперской пули, выпущенной из «драгунова», никакой доспех не спасет. Если ты, конечно, не в танке и не бухой в жопу. Вы знаете, что такое винтовка Драгунова?
– Ой, так вы настоящие?!
– А какие же еще?! Не резиновые же! Шестая воздушно-десантная дивизия. Вчера из Дуба-Юрта.
Никите было лень каждый раз придумывать новую легенду. Девчонки чуть разочарованно переглянулись. Видимо, их интересовали именно резиновые. Но водка уже ждала в бокалах, и уйти они не решились. Все дружно выпили. Никита тут же, по-военному быстро, подлил еще. Теперь, правда, пальцами дозу не мерил.
– Помню, случай был, – брокер походил на ветерана, встречающегося с благодарной молодежью, – в прошлом году, в ноябре. Двигались мы из Дуба-Юрта. Колонну сопровождали с гуманитаркой. Погода дрянь, да еще туман в горах. Тут по головному бэтээру выстрел из подствольника. Витек на кабине сидел, так его в клочья… А потом как поперли, как поперли… С гор. Мне пуля в броник попала, хорошо, на излете была, не пробила. Но мужики не дрогнули. Приняли бой. Я за колесом укрылся, рожок выпустил, второй вставляю, а калибр не тот! Прикиньте, попросил накануне у старшины рожок, а он мне и подсунул семь шестьдесят две! Урод, крыса тыловая!
Никита гнал так убедительно, так правдиво, что даже Вадик, знавший об истинных заслугах одноклассника на фронтах, слушал внимательно и с неподдельным интересом.
– А духи ползут! Все ближе! И снайпера работают не по-детски. Я гранаты отметал и сижу на жопе ровно! А куда без патронов? Не с ножом же. Не, пришлось бы – и с ножом бы пошел. Врукопашку. В общем, попрощался мысленно со всеми, прощения попросил за грехи. Да вот, братан меня спас, – ветеран кивнул на Вадика, – кинул коробку с патронами. А мужики прикрывали, пока я автомат заряжал… Отбился кое-как… А мужики…
Никита посмотрел на зажатый в руке бокал, как чекист на интеллигента, из которого только что выбил показания о шпионаже в пользу Америки.
– Мужики, – еще раз повторил он, после чего резко поднялся и по-армейски гаркнул на весь зал, словно выстрелил из башенного орудия танка: – Прошу минуту молчания!
Диджей тут же приглушил музыку, пионерки на шестах замерли, словно на стоп-кадре. Гости замолкли и повернули головы в сторону слегка качающегося капитана Российской Армии в камуфляжной форме и кроссовках, стоявшего с бокалом в руке.
– За Шестую гвардейскую воздушно-десантную дивизию! За погибших мужиков! Мужчины пьют стоя, женщины до дна!
Капитан обвел взглядом зал. Возражений не поступило. Все патриотически настроенные мужчины, в том числе и находящиеся в сильном наркотическом опьянении, молча поднялись и, не чокаясь, выпили, у кого что было. Одна из дам хотела было возмутиться, но кавалер осадил ее гламурным «Заткнись, дура».
Вадик тоже поднялся и тоже выпил. Хотя он и не находился в состоянии наркотического опьянения, но вдруг увидел себя лежащим за камнем с автоматом в руках. Услышал крики Никиты: «Братишка, патроны!» Представил, как кидает коробку, как прикрывает друга огнем… И почувствовал себя настоящим героем. И если бы сейчас в ночной клуб ворвались басмачи, он, не задумываясь, принял бы неравный бой.
Вот она – волшебная сила алкоголя! Особенно натощак и без закуски.
Басмачи не ворвались.
– А вы и людей убивали? – спросила белая, когда друзья опустились на табуреты.
– Ну вы даете! А как же? – ответил за двоих Никита. – Только разве ж это люди? Помню, приказали нам деревню зачистить. Мы пошли, вежливо так, без претензий, без понтов. Стучимся, извиняемся, спрашиваем у хозяев документы, нет ли посторонних в хате? Нет ли вообще каких пожеланий к властям? «Мир вашему дому» говорим обязательно. А они в спину огонь из подвала. Раз, другой… Надоело это нам. Обидно. Вернулись на базу да из минометов за полчаса всех и зачистили. Качественно и быстро. И после только так и зачищали. Вон братуха деревень пять обработал.
Никита похлопал Вадика по плечу. Тот стукнул его по ноге, мол, кончай гнать. Действительно, кто знает, что это за подруги? Завтра донесут, и приедут за друзьями из военной прокуратуры. Полковнику Буданову девять лет за одну чеченку дали, а тут пять деревень…
Ой, это ж лажа все… Но как живая. Аж сам поверил!
– Девчонки, а звать-то вас как? – задал вопрос Никита, хотя это не имело никакого значения.
Они представились. Именами, которые Вадик забыл ровно через секунду. Он вообще плохо запоминал имена.
– А я Евпатий, – гордо распрямил плечи Никитушка, – забытое такое русское имя. Но вы можете звать меня просто Евпатий Эммануилович, ха-ха-ха…
– А тебя как зовут? – Беленькая положила руку на капитанский погон Вадика.
– Я… Вадим…
– Какое сексуальное имя.
Ничего сексуального в своем имени Вадик не находил, но возражать не стал. Чтобы поддержать разговор, спросил, чем девушки занимаются. Беленькая что-то начала рассказывать про Мариинский театр, но ему захотелось в туалет, и он не дослушал, без сомнения, интересный рассказ.
В туалете, когда он мыл руки, к нему пристал сильно поддатый трудящийся сорока с небольшим лет. С сероватым лицом и коротким седым «ежиком» на голове. Не очень подходящий возраст для похода в подобные заведения. Основная масса отдыхающих была до тридцати. Он назвался Пашей и заявил, что тоже проливал кровь на чеченских фронтах. После чего принялся задавать не очень удобные вопросы о буднях Российской Армии. Типа, где базировались, кто командир полка, в каких операциях бились?
Вадик добрым словом помянул капитана Евпатия Эммануиловича. Но отступать было некуда. Приходилось выкручиваться, дабы не заработать в морду. У этой публики от любви до ненависти четверть пьяного шага.
– В Дуба-Юрте базировались. Петров у нас командир полка. Полковник Петров.
– Блин, не Андрюха, часом?!
– Да, Андрей.
Лучше б он этого не говорил. Паша со словами «братуха, бля» бросился обнимать Вадика, словно человека, подарившего ему яхту или загородный дом.
