Герман Дробиз - Вот в чем фокус

Подняли тост за именинницу. Вдруг кто-то говорит:

—   А ведь нас пятнадцать стало. Тринадцати-то и не было. Именинница самою себя забыла сосчитать.

Тьфу! Незачем было и соседа приводить! Но не выго­нять же человека. Так и остался. Больше того, последним ушел — ему не на транспорт.

Вот они, суеверия.

Сергей Иваныч как-то вышел из дому, на лестнице опомнился: перчатки забыл. Вернулся — не тут-то было.

—   Нельзя,— говорит она.— Дороги не будет.

Он говорит:

—   Ну, так ты мне их подай.

—   Через порог не подают. Плохая примета.

—   Тогда выйди с ними сюда, на площадку, тут пере­дашь.

—   А как я обратно вернусь? Тогда и мне на весь день дороги не будет.

Так и ушел без перчаток. А мороз был под тридцать. Мило!

А однажды возвращается он с работы, а жена во дворе стоит и плачет.

—   Что случилось?

—   Домой не могу попасть...

—   Ключ потеряла?

—   Нет... Меня черная кошка вокруг обежала!

—   Давно стоишь?

—   Давно.

—   Ну, хватит,— говорит Сергей Иваныч.— Что за глупости. Идем.

—   Нельзя! Что-нибудь случится.

—   Ничего с тобой не случится.

—   Не со мной, так с тобой. Ты же мне не чужой человек. Что же, я тебе зла желаю?

—   Что же будем делать? — спрашивает Сергей Иваныч.

—   Не знаю. Вынеси мне поесть.

Пошел Сергей Иваныч домой, бутерброд изготавли­вать, а пока шел, прикидывал, во что ему суеверие жены обойдется. Палатку придется купить, раскладушку да три раза в день ходить кормить ее там, во дворе. Да по ночам охранять. Ужас!

И вдруг придумал простой выход.

Вернулся во двор, несет бутерброд, а сам хромает.

—   Все! — издали еще кричит.— Можешь идти! Уже все равно случилось: я ногу подвернул.

Жена бутерброд схватила.

—   Ой! — говорит.— Большое тебе спасибо.

Так и не понял, за что спасибо, за ногу или за бутерброд.

А ногу эту, будто бы подвернутую, дома позволил жене забинтовать крепко-накрепко. И весь вечер при­храмывал и стонал. И на всякий случай даже назавтра иногда хромал. Прямо артист!

Хорошая у Сергея Иваныча жена, но немножко строгая. Болтовни не любит.

Допустим, сидят они на кухне, обедают. Сергей Иваныч говорит:

—   Холодно сегодня.

Жена говорит:

—   Я понимаю, если бы лето было. А то ведь январь. Это же очевидно — что холодно. Терпеть не могу, когда говорят очевидные вещи. Нечего сказать — молчи.

И постепенно отучила Сергея Иваныча очевидные вещи говорить. Так что он иной раз весь вечер молчит: одно очевидное в голову приходит.

Недавно жена белье гладила, а Сергей Иваныч газету читал. Вдруг телефон. Жена с подружкой раз­болталась, а про утюг забыла. Опомнилась, когда уж паленым по всей квартире понесло.

—   Ты что, не мог мне крикнуть, что я про утюг забыла? Если уж самому лень встать! Из-за тебя наволочку сожгла.

—   Прости, дорогая,— говорит Сергей Иваныч.— Но я подумал: если забыть включенный утюг, от него обязательно что-нибудь загорится. Это же очевидно. А очевидные вещи ты мне запретила говорить.

Хорошая у Сергея Иваныча жена, но немножко кап­ризная. Он, еще когда ухаживал, это заметил. Задумался. С чего бы ей быть капризной? И как это в дальнейшем скажется? Но потом решил: это у нее по молодости.

А на свадьбу кто-то книжку подарил. «Сказки» Андерсена. Для будущих, мол, детей. Но где еще эти дети — решил пока сам прочесть. Он не любит, когда вещь без употребления валяется. Тем более в детстве этих сказок не читал. Как-то прошел мимо.

И вот прочел он «Принцессу на горошине» и вдруг подумал: а не с того ли жена капризная, что она из принцесс?! Вот это тогда, значит, вляпался. Это тогда, значит, не случайно в ней, а ввиду происхождения. И не только не ослабнет с возрастом, а непременно укрепится. Вот, значит, глупость, что он женился на ней!

Но что же теперь делать? Единственное — проверить, как в сказке. Но он научно подошел. Сначала для сравнения себя проверил. Закатил горошину под про­стыню. Лег — ничего не чувствует. Что значит — простой человек.

Ну, затем осуществил основной опыт. А надо сказать, они как только поженились, заказали на местной фабрике тахту. Пока еще на спальный гарнитур скопят, а семей­ная жизнь не ждет. Замечательную им сделали тахту, широкую. И недорого взяли.

И вот положил Сергей Иваныч горошину под про­стыню — с той стороны, где жена изволит почивать.

Утром только проснулись, еще не поднялись, а он уж спрашивает:

—   Как спала?

—   Нормально.

Отлегло от сердца: простой человек. Пройдут капризы. Но для полной точности спрашивает:

—   Ничего тебе не мешало?

Жена подумала.

—   А вообще-то, что-то немного мешало. Но не так чтобы очень. А не поймешь что.

Расстроился Сергей Иваныч: хоть и не такая сильная чувствительность, как у той принцессы, но все же выше, чем у простого человека. Принцесса не принцесса, но дворянское происхождение не исключено. Не пройдут у нее капризы, ох, не пройдут!

Встали меж тем. Жена постель собирает и вдруг говорит:

—   Ой, что это?

Сергею Иванычу неудобно стало:

—   Извини. Это я пошутил.

Он думал — она горошину увидала.

А она говорит:

—   Ничего себе шутки!

И тут он видит, что их тахты, посередке, где супруга изволила почивать, пружина торчит, отчасти даже ткань продравши. Вот оно, качество местного производства. Только что недорого.

—   Ну! — говорит жена.— А я думаю: что это мне немножко мешало?

А Сергей Иваныч на радостях кофе ей сварил и бутерброды намазал: абсолютно точно, что не принцесса! Пройдут капризы! Еще год-два — и пройдут.

Хорошая у Сергея Иваныча жена, но немножко ревнивая.

Приходит он однажды поздно вечером.

—   Где был?

—   Задержался на работе.

А сам глаза отводит.

—   Врешь!

—   Почему вру?

—   Сам знаешь почему. Говори правду. Где был?

Подумал Сергей Иваныч.

—  Ладно. Скажу. На овощебазе.

—   На овощебазе? А почему сразу не сказал?

—   Стыдно, что меня туда, как мальчишку, гоняют.

—   Логично... А эту твою «овощебазу» случайно не Алевтина Григорьевна зовут?

—   Какая Алевтина Григорьевна?

—   А такая. Которая у вас в отделе у дверей сидит, и каждый день в новой кофточке.

—   Если хочешь знать, ее как раз третий день нету. У нее бюллетень.

—   Знаем мы, какие теперь бюллетени.

—   Послушай,— говорит Сергей Иваныч,— ну, честное слово, на овощебазе был. Картофель перебирал. Гнилья — ужас. Гляди, что под ногтями творится.

—   Все продумал. Молодец! Одного не учел: что у французских духов запах стойкий. Ну, если на овощебазе был почему от тебя французскими духами пахнет?!

Которых у меня, кстати, нет и никогда не было. И ви­димо, никогда не будет

Опешил Сергей Иваныч. Обнюхал себя... Действи­тельно — этакое амбре...

—   Так почему?

—   Дай подумать,— просит.

Думал, думал... И догадался. А вы догадались? Конечно! Картофель, когда гниет, столь приятный и тонкий запах рождает, что в точности похоже на французские духи. А кто не верит — пусть на овощебазу сходит, пора­ботает. Если не боится ревнивой жены.

Собрались мужчины в курилке, и зашел разговор о тех, кто живет не по средствам. Выяснилось: каждый хоть одного такого, да знает. Кто приемщика макулатуры, кто торгового деятеля, кто заправщика с бензоколонки. И каждый рассказал, какие у этих, не по средствам живущих, квартиры, какие дачи, какие машины. И что они пьют, и что едят.