— Ступай в Страну Больших озер и покажи бледнолицым эту трубку, — сказал Чин-гак-хук Пирроге. — Потом приходи назад и приведи с собой кого-нибудь из бледнолицых. Я поговорю с ним в тёмном коридоре, или как я это называю, — Калифорнии.
Пиррога взял трубку мира и пошёл из Ущелья. Выйдя в коридор, он был окружён толпой любопытных мексиканцев.
— Николай Пирогов Поймай воробьев! — кричали ему мексиканцы. Но Пиррога шёл, гордо закинув голову, как и подобало ходить настоящему индейцу.
В Стране Больших озёр было очень шумно. Рослые жители Аляски носились по зале, ловя друг друга. Тут были и мексиканцы, но мексиканцы народ маленький, хоть и очень подвижный.
В углу Пиррога увидел бледнолицых. Они стояли и о чём-то сговаривались. Пиррога подошёл к ним поближе. Бледнолицые замолчали и уставились на Пиррогу. Пиррога протянул им трубку мира и сказал:
— Оах! — что означало — здравствуйте.
Из толпы бледнолицых вышел Гришка Тулонов.
— Тебе чего нужно? — спросил он Пиррогу и прищурил глаза.
— Чин-гак-хук, вождь араукасов, хочет говорить с тобой, — сказал Пиррога.
— Так пусть приходит, — сказал Гришка Тулонов, — а ты это чего в руках держишь?
— Это трубка мира! — пояснил Пиррога.
— Трубка мира? А этого хошь? — и Тулонов показал Пирроге кулак.
— Пусть кто-нибудь из вас пойдёт переговорить с Чин-гак-хуком — сказал Пиррога, пряча трубку в карман.
— Ладно, я пойду, — сказал Свистунов.
Пиррога шёл впереди, а Свистунов шёл сзади, размахивая руками.
— Ты подожди в Калифорнии, — сказал Свистунову Пиррога, — а я сейчас позову Чин-гак-хука.
При входе в Ущелье Никитин остановил Пиррогу:
— Кто идет? — спросил Никитин.
— Я, — сказал Пиррога.
— Пароль? — спросил Никитин.
— Три яблока, — сказал Пиррога.
— Проходи, — сказал Никитин.
Чин-гак-хук уже ждал Пиррогу. Он сейчас же взял трубку мира и побежал в Калифорнию.
В это время раздался звонок. Пришлось идти в класс.
Индейцы расселись по своим местам, но Чин-гак-хука не было. Сейчас должен начаться урок арифметики.
— Где же Чин-гак-хук? — волновался Галлапун.
— Не подрались ли они? — сказал Пиррога.
— Я пойду посмотрю, — сказал Галлапун и пошел к двери.
Но из класса не вышел, так как по коридору шёл уже учитель. Галлапун сел на своё место. Учитель вошёл в класс и сел за столик.
В это время дверь бесшумно приоткрылась и закрылась. Чин-гак-хук на четвереньках юркнул под парту к Никитину. Учитель повернул голову к двери, но там уже никого не было. Галлапун был в восторге от Чин-гак-хука.
«Вот это индеец так индеец!» — думал он.
Вдруг под партой что-то зашуршало и толкнуло колено Галлапуна. Это была коробочка индейского «телеграфа». В коробочке была записка: «Вождь каманчей Галлапун, урони карандаш и начни его искать. Я подползу. Вождь араукасов Чин-гак-хук».
Учитель начал урок. Он каждую минуту мог заметить отсутствие Чин-гак-хука, а потому Галлапун скорей уронил карандаш и наклонился его поднять.
Минуту спустя Чин-гак-хук сидел уже рядом с Галлапуном.
— Свистунов на всё согласен, — сказал он Галлапуну. — Мы можем быть спокойны, что без нас Ущелье они не займут. Теперь надо нашим разослать мои правила войны.
Чин-гак-хук достал большой лист бумаги и написал:
«Индейцы! Мы объявили войну бледнолицым. Но кто останется победителем? Тот, кто завладеет Ущельем и подзорной трубой? Это поведёт к драке и нас выставят из школы. Я предлагаю другое. В зоологическом саду есть клетка с орлом.
У орла другой раз выпадают перья, и сторожа втыкают их в дверцу клетки с внутренней стороны. Если согнуть проволочку, то можно достать одно перо.
Сегодня мы идём после большой перемены на экскурсию в зоологический сад. Так вот я и предлагаю считать победителем того, кто первый достанет перо орла.
Я уже говорил со Свистуновым и он передаст это бледнолицым. Вождь араукасов Чин-гак-хук».
Чин-гак-хук показал проект войны Галлапуну и опустил его в телеграфную коробочку. Вскоре проект, подписанный всеми индейцами, вернулся к Чин-гак-хуку.
— Все согласны, — сказал Чин-гак-хук и стал внимательно слушать учителя.
— Тр-р-р-р-р-р-р! — зазвенел звонок. Индейцы, не торопясь, записали уроки и вышли из класса. Бледнолицые поджидали их уже в коридоре.
— Эй вы! — кричали бледнолицые, — пора воевать, идите в Ущелье, а мы вас оттуда вышибем!
Галлапун вышел вперёд и низко поклонился.
— Бледнолицые! — сказал он, — Ущелье Бобра достаточно велико, чтобы поместить в себе и нас и вас. Стоит ли драться из-за него, когда оно может принадлежать тому, кто первый выскочит из класса. Я предлагаю другое. Пойдёмте все в Ущелье и обсудим моё предложение.
В Ущелье набралось столько народу, сколько могло туда поместиться.
Вторая пол. 1930-х
Перо Золотого Орла[8]
Было решено, что как только кончится немецкий урок, все индейцы должны будут собраться в тёмном коридоре за шкапами с физическими приборами. Из коридора нельзя было видеть, что делается за шкапами, и потому индейцы всегда собирались там для обсуждения своих тайных дел. Это место называлось «Ущельем Бобра».
Бледнолицые не имели такого тайного убежища и собирались, где попало, когда в зале, а когда в классе на задних скамейках. (Но зато у Гришки Тулонова, который был бледнолицым, была настоящая подзорная труба). В эту трубу можно было смотреть и хорошо видеть всё, что творится на большом расстоянии. Индейцы предлагали бледнолицым обменять «Ущелье» на подзорную трубу, но Гришка Тулонов отказался. Тогда индейцы объявили войну бледнолицым, чтобы отнять у них подзорную трубу силой. Как раз после немецкого урока индейцы должны были собраться в Ущелье Бобра для военных обсуждений.
Урок подходил уже к концу и напряжение в классе всё росло и росло. Бледнолицые могли первые занять «Ущелье Бобра»; ввиду военного положения это допускалось.
На второй парте сидел вождь каманчей Галлапун, Звериный Прыжок, или, как его звали в школе, Семен Карпенко, готовый каждую минуту вскочить на ноги. Рядом с Галлапуном сидел тоже индеец, великий вождь араукасов Чин-гак-хук. Он делал вид, что списывает с доски немецкие глаголы, а сам писал индейские слова, чтобы употреблять их во время войны. Чин-гак-хук писал:
Ау — война
Кос — племя
Унем — большое
Инам — маленькое
Амик — бобр
Дэш-кво-нэ-ши — стрекоза
Аратоки — вождь
Тамарака — тоже вождь
Пильгедрау — воинственный клич индейцев
Оах — здравствуйте
Уч — да
Мо — орёл
Капек — перо
Кульмегуинка — бледнолицый
Куру — чёрный
— Сколько минут осталось до звонка? — спросил своего соседа Галлапун.
— Восемь с половиной, — отвечал Чин-гак-хук, едва двигая губами и внимательно глядя на доску.
— Ну, значит, сегодня спрашивать не будет, — сказал Галлапун.
«Надо сказать Никитину, чтобы он минуты за две до звонка попросил бы у учителя разрешения выйти из класса и спрятался бы в Ущелье Бобра», — подумал про себя Галлапун и сейчас же написал на кусочке бумажки распоряжение и послал его Никитину по телеграфу.
«Телеграфом» назывались две катушки, прибитые под партами, одна под партой Галлапуна, а другая под партой Никитина. На катушках была натянута нитка с привязанной к ней спичечной коробочкой. Если потянуть за нитку, то коробочка поползёт от одной катушки к другой.
Галлапун положил в коробочку своё распоряжение и потянул за нитку. Коробочка уплыла под парту и подъехала к Никитину. Никитин достал из неё распоряжение Галлапуна и прочёл: «Галлапун, Звериный Прыжок, вождь каманчей, просит Курумиллу за две минуты до конца немецкого плена бежать в „Ущелье Бобра“ и охранять его от бледнолицых».
Внизу послания была нарисована трубка мира, тайный знак каманчей.
Курумилла, или как его звали бледнолицые учителя — Никитин, прочёл распоряжение Галлапуна и послал ответ: «Курумилла, Чёрное Золото, исполнит просьбу Галлапуна, Звериного Прыжка».
Галлапун прочёл ответ Никитина и успокоился. Теперь Никитин сделает всё, что требуется от индейского воина, и бледнолицым не удастся занять Ущелья.[9]
Но вдруг с задней парты поднялась рука.
— Свистунов, — сказал учитель немецкого языка, — ты зачем руку поднял?
— Позвольте выйти, товарищ учитель, — сказал Свистунов.
— Иди, — сказал с раздражением учитель и, повернувшись к доске, стал пояснять, как образуется прошедшее время глаголов.
Свистунов пошёл к двери, нагло посматривая на Галлапуна. Свистунов был товарищем Гришки Тулонова и самым сильным из бледнолицых. Если он займёт Ущелье до конца урока, то придётся в эту же перемену начинать войну, не обсудив военных действий. Остаться без подзорной трубы и без ущелья, это позор индейцам и торжество бледнолицым. А Свистунов уже вышел из класса.
