– Вы согласны, что сборная света – фаворит, ведь у нее в составе Пеле?
– Да, конечно, – не возражал Кайлин, вернув себе микрофон. – Но нас бы никто не понял, если бы мы не дали дополнительного шанса добру, которым наполнено и учение New wave. К тому же здесь не произошло никакой подтасовки – Пеле изменил мир в лучшую сторону, пропагандируя футбол. Он вместе со сборной Бразилии совершил революцию, трижды завоевав Кубок мира, поэтому рядом с ним в атаке будет другой революционер – Че Гевара. Он опередил всех по голосам, поэтому автоматически стал капитаном.
– Кстати, – перебил Волк, – у тьмы капитанствует по той же самой причине Гитлер. Любопытно получается – капитаны сыграют друг против друга персонально. Мы вообще в построении команд соблюдали принцип общности интересов. – Еще не протрезвевший Волк совсем забыл про то, что отобрал у Ангелиссимуса инициативу, и продолжал болтовню: – Вратарь и оборона – религиозные деятели. Будда несколько тяжеловат, у него есть проблемы с лишним весом, поэтому он играет центрального – на этой позиции все-таки не надо много бегать. Про опорников уже говорилось. Моцарт – плеймейкер. Идеальная позиция для него. Чаплин – правый вингер. Выдающиеся скоростные данные! Леонардо да Винчи слева. Амбидекстер. Обеими ногами играет идеально, так что они с Чарли могут меняться флангами. С запасными все просто. Вратарь Ньютон удивительным образом прочитывает траекторию полета, действует на интуиции и отличном знании законов падения мяча. Шекспир способен сыграть на любой позиции, но мы видим его ближе к атаке. Он станет джокером в этой встрече. Франклин – диспетчер, организатор, игрок середины поля. Сервантес абсолютно чужд какого-либо эгоизма, всего себя отдает команде, альтруист, поэтому сыграет в обороне. Дэн – вингер. Работа, работа, работа – это его…
– Странноватая у вас какая-то судейская бригада… – слабым, изнеженным голосом выступил блондин с сережками в обоих ушах.
– Я по этому поводу говорить желаю, – решил поучаствовать в мероприятии Сохаев. – Переведи им, только давай дословно, не привирай, а то начнешь, то-се, пятое-десятое, – обратился он к Волку, который сильно пожалел, что расшифровал Сохе реплику репортера. – Ничего странного в судейской бригаде нет. Странно, что в свободном обществе задаются вопросики такие. Я понимаю, если бы спросили в России. Там цензура, блин, и гонения на инакомыслящих… и на людей с нетрадиционными взглядами… нетрадиционной ориентации… – Соха специально делал большие паузы, чтобы, во-первых, самому не сморозить чушь, а во-вторых, чтобы Волк имел возможность слово в слово передать его ценные мысли. – Мэр Москвы Лужков еще и не такое про странности ляпнет. Он такое ляпнет… – Волк перестал переводить, и Соха понял, что его куда-то не туда выносит язык, поэтому он кратко подытожил: – Мы считаем, что такие люди имеют право заниматься чем угодно. И они имеют право судить других людей. MAGIC FOOTBALL – это самое демократичное… – Соха не мог придумать подходящее слово, – демократичное, то-се, пятое-десятое. Ура, товарищи!
Волк умаялся все это доводить до сведения западной общественности. Да еще и так, чтобы ни разу не сказать слова «гей», «голубой» или еще чего похуже. В конце концов, присутствующие даже помолчали секунд десять, чтобы осознать – завуалированная речь русского была в защиту секс-меньшинств.
– Вот вы и о геях подумали… – раздался писклявый дамский голос. – А почему в Матче эры не участвуют женщины? Это похоже на дискриминацию!
– Да, почему?! Позор! Ущемление прав! – Голоса единомышленниц писклявой окрепли, слышались и влюбленные в справедливость мужские басы. Волк услужливо подсунул микрофон Ангелиссимусу. Ангелиссимус растерялся и, кажется, с ностальгией вспоминал раковину в самолете, под которой он укрывался во время ссоры Волка и Сохи.
– Да зачем женщинам этот футбол… – некстати брякнул Волк, но хорошо, что не в микрофон и его не расслышали. Не расслышали, потому что властно заговорила Фама:
– Дело в том, что женщина – венец творения, она не может быть вставлена в парадигму свет – тьма. Женщина по определению конструктивное начало. Есть, конечно, исключения, – Фама расслышала возражения в зале, – но это как раз исключения, подтверждающие правило. Можно составить команду из женщин, уклонившихся от своего высокого предназначения, то есть попавших в сети тьмы. Таких немного. Но в сборную света достойны попасть все остальные. Все! Миллионы и миллиарды. Их гораздо больше, чем достойных мужчин, ибо весь мир держится на честных матерях, воспитывающих детей, в том числе и в одиночку. Как заметил однажды Руссо: «Жена угольщика почтеннее любовницы короля»… – Тут Фама поняла, что в Германии уместнее приплести местного классика и добавила: – А Лессинг сказал еще лучше: «Женщина – образцовое произведение вселенной».
Зал пребывал в тишине, пока Фама говорила. Даже фотокорреспонденты утихомирились. Конечно, совсем не щелкать они не могли, но делали это стыдливо и не столь обильно, как раньше. Фаму тишина подстегивала говорить еще громче. Она почти скандировала:
– Чтобы Матч эры смог достойным образом показать историческое место женщины в эпоху Рыб, мы создадим VIP-ложу… – Тут вся мужская часть президиума испуганно посмотрела на нее, потому что ни о какой такой ложе речи не заводилось – это у Фамы случилась чистая импровизация. – Мы создадим VIP-ложу, в которой будут сидеть великие женщины и комментировать игру. Женщины должны оценивать мужчин, а мужчины должны играть для них. Прежде всего – для них. Мэрилин Монро, Грета Гарбо, Одри Хепберн – список можно продолжить.
Под аплодисменты Волк наклонился к Фаме и сдавленно прошептал:
– Но у Греты Гарбо и Мэрилин Монро не было детей. А ты тут про материнство…
Если Фама и растерялась на секунду, то об этом станет известно только на Страшном суде. Она выдержала паузу, чтобы аудитория пришла в чувство, чтобы многотысячное эхо восторга отгремело в коридорах «Альянц-арены» и не мешало продолжению ее речи:
– Даже если радость материнства не посетила женщину, то она сама, своим совершенством, своей красотой, преображает этот мир. Женщина примиряет, восхищает, заставляет мужчин совершать возвышенные поступки, создавать выдающиеся произведения искусства. Заставляет строить и укреплять, трудиться и изобретать… Заставляет жить!
Волк, не в силах сдерживаться, вскочил, опрокинув бутылку с минеральной водой на Сохатого, и обнял Фаму. Соха разозлился, заревновал и пихнул Волка под коленку, так что тот шмякнулся на диван. Соха попытался использовать всю выгоду своего положения и навалился на него сверху. Кайлин понял, что скандал не самое лучшее средство для раскрутки Матча эры. Незаметный жест Ангелиссимуса – и свет погас. Видимо, так и планировалось изначально, но, конечно, попозже – драка не должна была служить отправной точкой.
В кромешной тьме раздались испуганные голоса. Слышались легкие шлепки, производимые Волком и Сохой. Легкие, потому что их растаскивали благоразумные секьюрити. Всеобщую тревогу унял Кайлин:
– Не бойтесь! Вы с New wave. Нет ничего, чего бы стоило бояться, если вы с нами.
И тут в огромной зале то там, то сям стали загораться маленькие свечки, которыми заранее были оснащены волонтеры и переодетые ангелами девушки.
– Этот свет даем вам мы – New wave! Если вы пойдете за нами, то вам уже никогда не станет тоскливо, одиноко, и жизнь не покажется бессмыслицей.
Действительно, вокруг уже не было так страшно, как в первые секунды после того, как погас свет. Уже различались контуры людей, из первых рядов особо наблюдательные даже видели копошение около дивана, потом две фигуры разделили, но одна из них успела лягнуть другую ногой.
– Идите за светом! – крикнул Кайлин. – Сейчас начнется самое интересное. Идите на поле этого замечательного стадиона, и вы почувствуете вибрации новой эры.
И журналисты пошли… Потому что для всех остальных двадцати трех тысяч смертных, приобретших право на приобщение к вибрациям, билет стоил 99 евро, а для представителей СМИ проход к полю был бесплатным – по аккредитации. За бесплатно в рай – кто же откажется?
Глава двадцать третья
Пророк не может жить без рифм,
Не только истиной, но и стихами одарив
В коридорах поводырями тоже выступали утонченные девушки, переодетые ангелами. Толпа двигалась туда, где мерцали свечи. Впрочем, на выходе к полю необходимость в них уже отпала – сумерки еще не наступили. Хотя для торжественности атмосферы по периметру крыши были включены лампы. Пусть и не на полную мощность, но довольно ярко. Потихоньку все расселись, расположились, предварительно пошумев и потолкавшись. На все про все ушло минут двадцать.
Толпа стала выказывать нетерпение. Все ждали пламенных слов Кайлина, но он куда-то запропастился. При выходе из пресс-центра он еще подавал голос и направлял людские потоки, а потом исчез. Были ангелы, были волонтеры, были секьюрити вполне дружелюбного вида – не было только главного действующего лица. Пронесся ропот. И примерно через минуту-другую после того как в толпе стали уже раздаваться крики об обмане, откуда-то из скопления человеческих тел выдернулся Ангелиссимус.
