Позавтракав пресловутыми сырниками (и кто это только что говорил, что не голоден?), мы начали готовиться к вылазке. Первым делом экипировали меня в горожанина (моя некогда новая, а теперь порядком поношенная одежда, в которой я приехал, идеально для этого подошла), затем подготовили мне рюкзак ходока: две бутылки водки, шпроты, помидоры и хлебушек. Во избежание неприятных эксцессов я решил взять с собой пистолет, но не знал, куда его спрятать. На пояс — заметно, в карман куртки — неудобно. В итоге не придумал ничего умнее, как засунуть в носок, закрепив для надежности изолентой. Авось не потеряется. Все, теперь утепляемся старой дядиной курткой и в путь!
Ехали долго: мы решили дать большой круг, но подобраться к Толосцам со стороны трассы, а не по зуевской дороге. Якобы я приехал на автобусе. Аня высадила меня на остановке и, предупредив, что будет неподалеку, уехала.
— Запомни, я смогу ждать тебя до шести часов. Если выйдешь после, домой пойдешь на своих двоих, — напутствовала меня моя юная подельница, после чего дала по газам и скрылась за ближайшим поворотом.
Сразу накатил совершенно ненужный мандраж. Ну какого лешего я это все затеял? Как будто у меня не хватает проблем и без этих дурацких тайн? Тоже мне, шпион нашелся. Рихард Зорге недоделанный. В меня уже стреляли один раз, неужели мало? Или так скучно просто сидеть в деревне, общаться с милой девочкой и ждать, когда пройдут оставшиеся полтора месяца заточения? А потом вернуться домой к жене, познакомить ее с Агатом и всем вместе встретить новый год. Помыться в душе, в конце концов! Сходить в кино!
Хотя, с другой стороны, будь моя воля, я бы скорее предпочел, чтобы Вера приехала сюда. Несмотря на всю дикость здешних мест, тут здорово. И тихо. Нет никаких начальников, пробок, малолетних уродов, по ночам скручивающих номера и дворники у машин (хотя, эти есть, вон двое навстречу идут), метробабок, депутатов, телевизоров и прочей ерунды. Отвыкнув от всего этого, уже не хочется привыкать обратно. Решено: как вернусь в Москву, переедем за город, обменяем квартиру на участок с коттеджем. Надо будет тогда вторую машину купить, для Веры, чтоб ей в электричках не трястись.
Интересно, а если Вера и вправду приедет сюда, как я познакомлю ее с Аней? Кем представлю? Вопросик, что надо. Благоразумие подсказывает, что лучше этих двух дам наедине друг с другом не оставлять. Иначе меня… Ой, чуть нужный дом не прошел. Додумаю потом.
Жилище Павла Смирнова ничем не выделялось среди соседних построек: обычный такой домик, одноэтажный, крыша на два ската, сбоку небольшая веранда. Все это окружено невысокой, по грудь, дощатой оградой. Собаки, вроде бы, нет. На стук в калитку отозвалась только тишина. Постучал еще: с тем же результатом. Может, его нет дома? Тогда придется ждать. Будет обидно вернуться назад несолоно хлебавши, не дойдя даже до порога.
Наконец, на третий стук дверь дома приоткрылась, и оттуда выглянуло заспанное лицо хозяина:
— Тебе чего?
— Добрый день! — начал я заготовленный заранее текст. — Мне друг посоветовал к вам обратиться, сказал, у вас есть травы от камней в почках.
— От камней в почках в больнице лечиться надо, — буркнул Павел. — И чего всем так приспичило не пойми чем себя пичкать.
Подобной антирекламы собственного бизнеса я как-то не ожидал. Несколько драгоценных секунд ушли на то, чтобы сообразить, как вести беседу дальше. Тем временем голова исчезла.
— Эй! — только и успел я крикнуть вдогонку закрывающейся двери. — Так есть трава-то?
— Да есть, есть, — дверь распахнулась на всю ширину (цепочка у него там, что ли?), и Павел вышел на крыльцо. — Только с ней аккуратно нужно, а то вместе с камнями и сами почки вылезут. Проходи, я тебе инструкцию дам, да.
На этом и строился весь расчет. От мамы, которая как-то пробовала лечить камни в почках какой-то чудо-травой, я помнил, что самое тонкое в этом деле — рецептура. Потому человек, продающий лекарство, просто не мог отпустить меня без подробной инструкции. Обрадованный первоначальным успехом, я проследовал в дом.
Внутри было темно и как-то тухловато. В смысле, не очень приятно пахло. Внешний вид единственный комнаты я оценил как нечто среднее между любительской лабораторией и свинарником. С одной стороны, на полу валяются колбасные шкурки, коробки из-под чипсов и пустые бутылки, дырявый палас давно уже не общался с пылесосом, а диван выглядит так, словно на нем оттачивал свои когти амурский тигр. А с другой… Вдоль стен аккуратные стеллажи, на которых сушатся собранные в пучки травы, а на столе в углу — я даже не поверил сначала, — мощный электронный микроскоп и еще какие-то умные штуки, названия и назначения которых я не знал. Одна из них, кажется, нужна для работы с небольшими деталями, например, при изготовлении миниатюр.
— Короче, вот травка, — передо мной внезапно возник хозяин.
— А курить ее можно? — осведомился я, с нескрываемым интересом разглядывая обстановку. Пошутил типа.
— Если жить надоело — хоть здесь приступай, — любезно ответил Пашка.
— Нет, я лучше в другой раз, — оторвав взгляд от микроскопа, я повернулся к нему и решил, на всякий случай, уточнить по легенде. — Мне вас друг мой посоветовал, из Себежа. Вы его другу здорово помогли как-то.
За прошедшие пятнадцать лет Паша совсем не изменился: среднего роста, худой, волосы соломой, деревянный крест на груди. И все то же простоватое выражение лица. Вот только к волосам добавилась борода, да голос стал намного ниже, грубее. Едва ли теперь он смог бы изобразить, как звенят комарики.
— Друг друга посоветовал, значит, — усмехнулся в бороду Пашка. — Видимо, так себе друг, раз траву советует пить, а не врача хорошего искать.
— Да там… сложный случай… бабушка… — начал было объяснять я, но увидев, что ему это не интересно, предпочел заткнуться. В конце концов, зачем врать, если можно не врать?
— Короче, вот, — повторил он, протягивая мне полиэтиленовый пакет с какими-то ветками внутри. — Заваривать и пить. Сколько заваривать, как и когда пить, я тебе сейчас напишу.
Пока Павел расписывал рецепт, я лихорадочно соображал, как бы перевести беседу в сидячую стадию. По всему выходило, что моему визиту он не очень рад и постарается поскорее меня сплавить, что будет означать провал операции, ибо его травка мне нафиг не сдалась.
— Держи, не потеряй, — так я стал обладателем подробной инструкции, как выводить камни из почек. Ценная штука, авось, пригодится лет через двадцать. — Еще чего-нибудь?
— Нуу… Спасибо, — я сунул бумажку в карман. — Сколько с меня?
— Да нисколько, пятьдесят рублей. И бабушке поправляться чтоб, да.
Пятидесяти рублей у меня с собой не было, я дал сто, после чего начал запихивать пакет с лекарством в рюкзак. Звякнули бутылки. Я тут же поднял глаза и успел поймать заинтересованный взгляд врачевателя. Похоже, с наживкой мы не прогадали.
— Тут еще бабушка передала, вот… — я извлек на свет божий сосуды с живительной влагой и протянул их Павлу. — Это вам.
— Спасибо, — он принял подарки от несуществующей бабушки и отнес на кухню (небольшое помещение, отделенное от комнаты массивом печки). — Это уже что-то… Я же деньги неохотно беру, брать деньги за помощь — грех. А тут другое дело, да.
Я стоял у двери, переминаясь с ноги на ногу. Через десять секунд меня попросят на выход. Нужно любым способом отсрочить этот момент.
— Павел, — наконец придумал я. — А где тут пересидеть можно? До автобуса еще три часа, не на остановке же ждать… Может, есть тут какие… заведения, куда можно наведаться, скоротать время?
Павел окинул меня хмурым взглядом, в котором читалось плохо скрываемое недовольство.
— А ты кем работаешь, любезный? — внезапно спросил он.
— Я? — вопрос застал врасплох. — Я охранником сейчас работаю, в охранной конторе.
— Хорошо, что не в тюрьме, — хмыкнул Павел в ответ. — А что ты разговариваешь, как адвокат или учитель какой-то?
Меня прошиб холодный пот. Дубина! Тупица! Сосредоточившись на внешней неприметности, я совершенно не следил за речью, и упустил из виду, что она может выдать меня со всеми потрохами. Если в начале беседы я еще пытался быть убедительным в плане говора и лексикона, то потом, забывшись, совершенно спустил данный элемент с тормозов и говорил практически так же, как всегда говорю с малознакомыми людьми. Получился жуткий диссонанс: парень с внешностью пригородного нищеброда и речью сорокалетнего интеллигента.
— Да я и работал раньше учителем, — ух, если врать, то до конца. Вспомним школу, какие у нас там были предметы? — Историю преподавал, да вот выгнали за драку, пришлось охранником идти.
— Историю, говоришь? — внезапно заинтересовался хозяин. — История — это хорошо. А вот скажи тогда: как ты смотришь на нашу Великую Октябрьскую?
