Ознакомительная версия.
— Николай Авдеевич, прошу взнос в кассу Красного креста — голосисто потребовала она.
— По рубчику, на именины, не забудьте! Третьякова очередь! — ораторски объявила Федулькина.
Рубчик дал и Шапкин. Куда же денешься от коллективного мероприятия.
— В кассу взаимопомощи, товарищ Шапкин, — сверкнул очками техник Клязьмин с буйным, хохолком на голове.
— Не жмитесь, делайте взносы на подарок роженице! — кричала уже третий раз краснолицая Кошкина.
— Ну что же вы, все взносы, взносы, а в Осаавиахим как же? Проверка будет, товарищ Шапкин, имею точные сведения, — зашептал над ухом уполномоченный по содействию общества защиты Родины.
Шапкин платил, платил, получал сдачу, менял деньги, чтобы разойтись с сборщиками взносов, подсчитывал поминутно остаток получки, исправлял цифру своего таящего бюджета и снова платил ничего уже не соображая в своей бухгалтерии. Последнюю мелочь он заплатил уже из денег, предназначенных для покупок. Передохнул, вытер пот со лба, откинулся на спинку своего конторского стула.
Но тут к столу Шапкина подплыл сухонький старичок с ученическим портфелем. Улыбаясь, он пропел:
— Я борюсь за стопроцентный охват. Вы обещали застраховаться в эту получку. Я и полис уже выписал…
Шапкин как-то неестественно хихикнул, закрыл лицо руками и забился в конвульсиях смеха. Затем вскочил и прокричал:
— Ну какие еще общества есть!? Охватывайте меня, ну! Всем плачу взносы, всем, всем! — и с громким хохотом выбежал из комнаты.
А когда пришел приказ о сокращении штата в этой конторе, то в списке сокращаемых первым числился Шапкин.
Жена у Шапкина была не чета другим женам. Милая, обходительная, по-настоящему уважала его и даже любила. Выслушав его горестный рассказ о сокращении, сказала:
— Ничего, Коля, было бы здоровье, работа найдется. Хотя бы в том же страховом обществе, из которого страхагент тебя тогда доконал, довел до исступления. Отец моей сослуживицы, я с ней дружу, да ты помнишь, была у нас в гостях на чашку чая, Сима. Так её отец служит в том самом обществе не то агентом, не то инспектором, я завтра же с ней и поговорю, Коленька. Не переживай. А выходного пособия твоего, да моей получки на первое время нам и хватит. Смотри на жизнь оптимистично, дорогой, — подошла жена к Шапкину, прижалась и поцеловала. — Обойдусь я пока без нового платья, а ты без косовороточки, милый…
Влада, так звали жену Шапкина, как и говорила, через свою подругу Симу свела с инспектором страхобщества своего Шапкина.
Звали этого инспектора страховых дел Соломоном Абрамовичем. Был он очень опытным в этих делах. Служил в частных страховых обществах до революции, а когда эти частные были ликвидированы в восемнадцатом году, то начал служить уже в советском государственном страховом обществе. Он был высок, говорил убедительно, без акцента присущего его национальности, но речь его всё же была характерна фразами, какими обычно выражаются евреи.
— Главное в работе страхагента, дорогой товарищ Шапкин, я вам скажу, — говорил он. — Это заиметь как можно больше клиентов в нашем деле. Вы спросите почему? Отвечу: потому, что ваш заработок будет полностью зависеть от застрахованных и от суммы страховки. Чем всего этого больше, тем и получка ваша будет больше, молодой человек. Когда я служил в страховом обществе, то страховались купцы всех гильдий, заводы, фабрики, дома… Были такие знаменитые и крупнейшие страховые общества «Россия», «Саламандра» и другие более двух десятков обществ, как я помню. А сейчас всё государственное…
И Соломон Абрамович прочел целую лекцию о страховании, из которой Шапкин узнал, что есть страхование обязательное, как например страхование имущества колхозов, совхозов, пассажиров. И есть страхование добровольное, по желанию.
— Вот это добровольное, молодой человек, и надлежит вам организовывать, находить клиентов, собирать страховые взносы, — наставительно говорил Соломон Абрамович.
И вот случилось так, что первым клиентом у молодого страх агента стал Остап Бендер. Был час перерыва в конторе. Но новопринятый на службу Шапкин усердствовал с самого начала своей службы. На обед он не пошел и, оставшись в комнате один, занимался изучением инструкций, трактующих как правильно и законно оформлять страховые полисы.
— Я вам не помешал? — учтиво спросил Остап улыбаясь.
Николай Авдеевич живо вскочил, поправил галстук и с ответной улыбкой вопрошающе посмотрел на вошедшего «капитана».
— Нет, нет, слушаю вас, товарищ?
А может быть, я вас всё-таки отвлекаю в обеденный перерыв?
— Нет, нет, пожалуйте ко мне, — указал Шапкин на стул у стола.
— Нет? Ну, хорошо, — уселся Оетап. — Так это у вас можно застраховать недвижимость?
— У нас, у нас, — поспешил заверить Николай Авдеевич и уточнил: — В частности у меня. И не только недвижимость, но и вашу драгоценную жизнь, товарищ.
— Да она действительно драгоценная, смею вас заверить, — кивнул своей капитанской головой Бендер. — Но о жизни моей драгоценной после. Начнем с дома, товарищ…
— Шапкин, страховый агент Шапкин Николай Авдеевич.
— Так вот, Николай Авдеевич, мы люди морские… — кивнул он на уже стоящего в дверях комнаты Балаганова. — Всё, знаете в плаваньи, да в плаваньи, а дом… Вот недавно случай был, чуть не сгорел было от искр, когда на мангале, знаете, хозяйка обед готовила….
— Понимаю, понимаю, вот для этого и существует наше страховое общество, товарищи. До революции были страховые компании частные… «Россия», «Саламандра», так они, знаете, не могли гарантировать убытки, частные, одним словом… А мы организация… государство гарантирует, если, значит, что…
— Вот нам и надо, чтобы ваш страховый полис нам гарантировал. Приглашаем вас проехать к нам и застраховать наш дом, товарищ Шапкин. Прошу вас, — встал великолепный Бендер.
— Ах, как кстати вы пожаловали, товарищи, как кстати…
Не будем описывать, как компаньоны повезли страхагента Шапкина к себе, как демонстрировали свой дом, свои удобства, а когда старательный Адам Казимирович отвез Николая Авдеевича к месту его службы, то великий предприниматель, глава компаньонов Остап Бендер держал в руках документ — страховый полис, гарантировавший владельцу в случае утраты его дома выплату страховки в размере тридцати тысяч рублей.
— Заплатили семь, получим тридцать, командор! — восхищался Балаганов.
— Золотое время, Шура. Всё дорожает, а когда все-таки затеят строительство, то и выплата последует, детушки, — похаживал как обычно Остап. — Зри в корень, камрадики, говаривал Козьма Прутков.
— Ох, Остап Ибрагимович, ох, голова! — восторгался Адам Казимирович.
— Бриан тоже голова, но ближе к делу. Теперь нас ничто, не задерживает в Мариуполе и мы можем вернуться в Крым и продолжить наш поиск сокровищ великолепной графини Воронцовой-Дашковой.
Глава 16. Так было на катере золото или нет?
Остап сказал «ничто не задерживает», нет, великий предприниматель ошибся. Если катер и дом компаньоны обезопасили от посягательств, то даже великий предусмотрительный психоаналитик Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей, не смог предвидеть то, что произошло.
Всё началось с дружбы Елены Викторовны Ступи-ной, бывшей квартиросдатчицы Остапа, и Миры Власовны, бывшей первой жены Мурмураки. Подружились они еще раньше, до этого всего. Когда Миру с убийственным скандалом выставил из своей квартиры её второй муж Фуртунатов, а от великовозрастной дочки капитана Ступина стремительно сбежал Бендер. И вот эти женщины время от времени встречались и изливали друг дружке душу о неустроенности их женской безрадостной доли.
На квартире Елены Викторовны проживал после Бендера новый квартирант. Это был человек средних лет, высокий, видный. Одевался интеллигентно и, как потом хозяйка узнала, являлся сотрудником городской прокуратуры. Звали его Валентином Даниловичем, а фамилию он имел — Кнопов. Он закончил юридический факультет и был направлен работать в мариупольскую горпрокуратуру. Но так как жить в общежитии ему не понравилось, то он и поселился у Ступиных. Подружился с капитаном-хозяином, который нашел в нем внимательного слушателя своих рассказов из времен морской войны за светлое будущее и настоящее. А когда Елена Викторовна начала подъезжать к нему со своими женскими ухаживаниями, стараясь завоевать его симпатию, то он ей строго сказал:
— Вы это, Елена Викторовна, оставьте. У меня есть невеста, которая заканчивает последний курс факультета, и вы можете считать, что я холостяк временный.
— Ну как вы могли подумать, — зарделась Ступина, — что я посягаю на вашу свободу, как выразился один мой знакомый. — Что вы, что вы… — и махнув полами своего непревзойденного халата, уплыла в свою комнату.
Ознакомительная версия.
