— А?
— Мне жаль тебя расстраивать, но ты занимаешься ерундой.
— Почему? — огорчился Шамбамбукли.
— Ну не знаю, почему. Вероятно, по природе своей. Таким уродился. Но вот это всё, — он постучал ногтем по заповедям, — чушь собачья и напрасный перевод камней.
— Но ты же сам говорил!..
— Да, говорил, — согласился Мазукта. — Действительно, я тоже когда-то баловался составлением поведенческих алгоритмов. Потому и могу теперь с полной ответственностью заявить: это была пустая трата времени. Уж поверь моему опыту.
Шамбамбукли с грустью оглядел свою работу.
— А как же тогда надо?
— Надо? Ну, например, как я. — Мазукта сел в кресло и вальяжно закинул ногу на ногу. — Я не размениваюсь на копание в деталях. Я даю сразу общие установки. Ведь люди — они же как? Им можно хоть до посинения что-то втолковывать, всё равно не поверят, пока сами не попробуют. Сущие дети, честное слово. Ребенку, чтобы уяснить, почему нельзя трогать кастрюлю, сначала нужно обжечься. А с чужих слов никто не поймет, что такое «горячо».
— Да, пожалуй, — согласился Шамбамбукли. — А что это за «общие установки», которые ты даешь? Какой-то универсальный свод правил?
— Нет, — замотал головой Мазукта. — Никаких правил вообще. Опыт и только опыт. Что такое хорошо, и что такое плохо, люди узнают сами. И передадут знания дальше, своим детям.
— То есть, ты им всего лишь говоришь «делайте хорошо и не делайте плохо»?!
— Да нет же! — отмахнулся Мазукта с досадой. — Это тоже была бы заповедь. Люди сами должны понять, что поступать плохо — это плохо. Из собственного опыта. Ну, как хвататься за кастрюлю. Один раз ошпарятся, другой раз — глядишь, и уже сообразили.
— Тогда я не понимаю. А что же ты им в таком случае говоришь?
— Да так, всего лишь маленькую подсказку, не оставлять же людей совсем без помощи. Я даю им универсальный критерий, как можно отличить дурное от доброго.
— И как же? — заинтересовался Шамбамбукли. — Совесть, да?
— Шамбамбукли, ты меня разочаровываешь! Совесть — это же понятие субъективное! Как её можно принимать в расчет?
— Нуу… тогда не знаю.
— Очень просто. Если что-то легче получить, чем потом избавиться — значит, оно плохое. Если же приобрести что-то тяжело, а лишиться — просто, значит оно хорошее.
— И всё?
— Да.
— И это правило применимо к чему угодно?
— Абсолютно.
Шамбамбукли задумался. Мазукта сотворил себе чашку кофе, отхлебнул и насмешливо фыркнул.
— О чем думаешь?
— Пытаюсь понять…
— Хочешь пример?
— Хочу.
— Ну смотри сам. В разные времена, у разных народов… да что там, даже для разных людей — понятия добра и зла постоянно меняются. Взять даже обычный лишний вес — вот скажи мне, быть толстым — это хорошо или плохо?
— Ну, смотря где и когда.
— Правильно. Когда растолстеть легко, а сбросить вес — трудно, модно быть стройным. Зато когда возникают проблемы с питанием — сразу решающим критерием красоты становится полнота.
— Да, понимаю, — Шамбамбукли задумчиво кивнул. — Кажется, это правило почти не имеет исключений.
— Практически не имеет, — подтвердил Мазукта.
— За редким исключением, — уточнил Шамбамбукли. — Вот, например, любовь с первого взгляда…
— Нет, — решительно возразил Мазукта. — Уж что-что, а она совершенно точно не является исключением.
* * *
— Послушай, Мазукта, — сказал демиург Шамбамбукли и неловко кашлянул. — Я тут проверил — знаешь, по-моему, ты не прав!
— Я?! — изумился демиург Мазукта.
— Да, — кивнул Шамбамбукли. — У меня с самого начала вызывали сомнение некоторые твои высказывания — ну там, например, про принцип меньшего зла или большего добра — и ты знаешь, что-то не сходится.
Демиург Мазукта на секунду задумался.
— Я так понимаю, ты проводил исследования на одном из своих миров? Не моих?
— Разумеется! — подтвердил Шамбамбукли.
— А скажи, когда ты создавал этот мир, ты встраивал в его основу такой закон, как «Мазукта всегда и во всём прав»?
— Нет, — растерянно захлопал глазами Шамбамбукли.
— Тогда нечему удивляться, — пожал плечами Мазукта.
* * *
Демиург Мазукта подозрительно понюхал чашку и нахмурился.
— Это что?
— Чай, — ответил демиург Шамбамбукли.
— Как-то он странно выглядит, — проворчал Мазукта и брезгливо выловил ногтем чаинку. — Непривычно.
— Потому что сегодня я его заварил как надо! — с гордостью заявил Шамбамбукли. — Прочитал инструкцию на упаковке — и представляешь себе, оказалось, что до сих пор я неправильно заваривал чай. Там написано «сыпать заварку в чайник из расчета 1 чайная ложка на стакан воды». А я-то всегда лил стакан воды на чайную ложку заварки!
— Чего? — не понял Мазукта.
— Порядок такой, — объяснил Шамбамбукли. — Сначала наливаешь воду, потом сыпешь чай. А я делал наоборот.
— А теперь, значит, по науке?
— Ага! — радостно кивнул Шамбамбукли.
— Хм… — Мазукта отхлебнул из чашки и задумчиво поднял взгляд к потолку. — Хм… Не пойми меня превратно, но ведь у тебя раньше получался вполне вкусный чай?
— Зато неправильный! — капризно возразил Шамбамбукли.
— Но вкусный.
— Да. Но неправильный.
Мазукта вздохнул и отставил чашку в сторону.
— Тогда мне кофе, пожалуйста.
— Нет проблем!
Шамбамбукли поставил турку на плиту и пока она не закипела, достал сахар и сливки.
— Мазукта?..
— Что?
— Я вот тут подумал… Чай — это ерунда, мелкая житейская проблема. А если взять что-то глобальное?
— В смысле?
— Ну, я хотел сказать, а вдруг мы еще что-то делаем неправильно? Во вселенском масштабе?
— Например?
— Ну вот, скажи мне хотя бы: что, по-твоему, первично, материя или сознание?
Мазукта фыркнул и рассмеялся.
— Ну ты и вопросы задаешь! Как будто сам не знаешь!
— Знать-то я, конечно, знаю, — сдержанно кивнул Шамбамбукли. — Но мои знания носят чисто прикладной характер. То есть, я в курсе, что надо делать и как, чтобы всё заработало. На практике. А вдруг я, как с тем чаем, всё делаю наоборот? И надо совсем иначе? Вот мне и интересно: что по этому поводу говорит теория?
Мазукта растерянно почесал в затылке.
— Теория?.. Да черт её знает!
— Тогда, может, его и спросим? — предложил Шамбамбукли.
— Кого, черта? — Мазукта скептически поджал губы. — Не думаю, что это хорошая идея. Чертей много. И укаждого своя теория.
Танцы с бубном— Привет, — сказал демиург Шамбамбукли демиургу Мазукте, который ожесточенно ковырялся отверткой в мироздании. — Чем занимаешься?
— Сам не видишь? — ответил Мазукта. — Работаю.
— А-а, понимаю, — Шамбамбукли подошел поближе и с интересом стал наблюдать за работой. — А что ты тут творишь?
— Я ничего не творю, — огрызнулся Мазукта. — Я вообще уже давно ничего не творил, у меня творческий кризис.
— Как такое может быть? — удивился Шамбамбукли. — У творца не бывает кризиса!
— Вот именно у творцов и бывает творческий кризис. По определению. На то они и творцы.
— А что же ты, в таком случае, делаешь?
— Исправляю ошибки.
— Ошибки?!
— Ну да. Баги, лаги, называй как хочешь.
Шамбамбукли удивленно потряс головой.
— А я не знал, что у тебя бывают ошибки.
— Я тоже не знал, — проворчал Мазукта.
Он ковырнул отверткой последний раз, отложил её в сторонку и приладил крышку мироздания на место.
— Ну вот, вроде готово, — произнес он немного неуверенно. — Думаю, что исправил всё, что было.
— А что было? — поинтересовался Шамбамбукли.
— Ерунда всякая, — вздохнул Мазукта. — Понимаешь, есть у людей такое неприятное свойство: они вечно ищут, как бы обойти законы природы или, на худой конец, использовать их не по назначению. Да и не только законы! Решительно всё, только дай людям волю, они непременно придумают для чего угодно новое применение! Вот, например… — он задумался, вспоминая, — дал я людям такой полезный злак, как ячмень. И даже лично научил варить из него барбат. И что же? Почти сразу нашелся какой-то экспериментатор, напутал что-то в рецепте, и вышло у него вместо чудесного барбата гнусное пойло, только цвет и похож. И вот прошло всего каких-то двести лет, никто уже и названия такого — «барбат» — не помнит, зато пиво продолжают производить, пить, и оно даже распространилось по другим мирам!
— Зря ты так. Пиво — штука хорошая…
— Лучше, чем мой барбат?!
— Ну-у… — замялся Шамбамбукли.
— Или вот, — продолжил Мазукта. — Скажи-ка мне, отчего бывает дождь?
— Ну, это просто! — фыркнул Шамбамбукли. — Когда насыщенные массы воздуха поднимаются в верхние холодные слои атмосферы, в них конденсируются…
