– Я собиралась разузнать, как идут дела у беби-бумеров, но, поскольку вы здесь один, мне, наверное, лучше зайти попозже, а может, просто вечером написать всем по электронной почте.
– Незачем, голубушка. Мы более-менее со всем уже разобрались, а если у тебя есть для нас что-то новенькое, то я всем передам. Скоро подойдут остальные. Если хочешь, можешь почитать «Миррор», пока не подошел Кен. Не надо? Ну, как хочешь. Послушай, прости меня, если я сейчас высказался слишком откровенно. Наверно, вот поэтому я так никогда и не женился. Некоторым дамам не особенно нравится, когда вещи называют своими именами. Они любят, когда им льстят, – даже если на них смотреть страшно, пойми меня правильно... – Он глянул на нее, сияя улыбкой. – Что же, зато новая прическа у тебя просто славная, голубушка. Ты стриглась у Полин, по скидке для пенсионеров, да?
– Пенсионеркой я стану еще нескоро, и... о боже! – Митци увидела в оконном стекле свое отражение. Она напоминала Дона Кинга[28], подкрашенного в малиновый цвет.
– Незачем пытаться все это пригладить, – утешающим тоном сказал Фетровая Шляпа. – Получится настоящее воронье гнездо, еще хуже, чем сейчас. Дома приведешь себя в порядок, голубушка. В конце концов, тебя же никто не станет разглядывать, да?
Подавив в себе порыв как следует дать ему по зубам, Митци признала, что он, возможно, и прав. Когда по улице шла Лулу, прохожие оборачивались. На Долл смотрели с восторгом. А для нее это уже позади. Давным-давно позади. Никто и не посмотрит на женщину из племени могикан, шагающую на ветру с пурпурным гнездом на голове, правда? Все, наверное, подумают, что на ней шляпа. Красная шляпа. Красная шляпа из стихотворения Дженни Джозеф[29]. Господи, да неужто она уже такая старая? И быстро превращается в каргу в фиолетовом прикиде и красной шляпке, мечтающую научиться плевать?
Она свирепо глянула на Фетровую Шляпу.
– Нет, я не стану садиться, спасибо. Не могу задерживаться. Я тороплюсь на бесплатный ланч для пенсионеров, который организован в нашей ратуше. Да что вы, конечно нет, это была просто шутка. Ирония, а может, и сарказм. Да не обращайте внимания... Я только хотела поинтересоваться, получили ли вы мою последнюю рассылку с новостями беби-бумеровского клуба.
– Джун и Салли получили. Остальные наши электронной почтой не пользуются. Конечно, удобно, что в библиотеке устроили этот самый выход в Интернет. Хотя я этим не увлекаюсь. Это неестественно. Но ты у нас настоящий серебряный пользователь Интернета[30], так ведь, голубушка?
– Хочу заметить, что серебряными пользователями называют семидесяти- и восьмидесятилетних.
– Может, это и так, – сказал Фетровая Шляпа с видом почти насмешливым, – но, как я уже говорил, называть вещи своими именами – мое, так сказать, призвание, а под краской для волос ты, могу поспорить, седа, как горностай.
Изо всех сил сжав кулаки и сосчитав до десяти, Митци заставила себя не наброситься на него с воплем, достойным Тарзана.
Фетровая Шляпа все так же лучезарно улыбался.
– Ну так вот, благодаря тому, что ты умеешь обращаться с ноутбуком, все мы знаем, что миссис Снеппс согласилась предоставить в наше распоряжение зал в ратуше, и знаем, какие нам отвели дни, за что мы тебе благодарны, голубушка. Мы уже начали те занятия в помещениях, о которых говорили на собрании. Хочешь посмотреть, что мы уже сделали?
Поскольку более всего ей хотелось врезать ему посильнее, Митци ответила весьма коротким кивком и улыбкой, напоминающей оскал. Фетровая Шляпа, похоже, совершенно ничего не заметил. Список, однако, произвел на нее большое впечатление: клуб знатоков, кружки ценителей музыки и любителей чтения, литературный клуб, любительская театральная студия, уроки танцев, школа бриджа и виста, а также кулинарная школа, и каждая группа была переполнена. В теплое время года, как сообщалось в этой бумаге, клуб беби-бумеров будет проводить разного рода спортивные мероприятия, а также, возможно, будут организованы пешие походы.
Митци с некоторым содроганием отметила, что Лав и Лоб, несмотря на все их заверения о том, что они не станут ни в чем принимать участия, записались во все группы сразу.
– Это замечательно. – Она отдала листок Фетровой Шляпе. – И на следующей неделе, как я вижу, уже начнутся занятия. Ну, я вам явно больше не нужна, поэтому...
– Нужна, конечно, нужна, – уверил ее Фетровая Шляпа. – Ты наш координатор, без тебя мы не сдвинулись бы с мертвой точки, кроме того ты, честно говоря, у нас единственная, кто в состоянии о чем-то договориться с леди Тарнией, чтоб ей пусто было. Мы тебя ждем на нашем первом собрании, ладно? Да, если ты позволишь мне сделать небольшое замечание, касающееся тебя лично, голубушка, – тебе не кажется, что джинсы и эта кожаная куртка тебе уже чуточку не по возрасту? Старая овца, нарядившаяся барашком? В твои годы лучше надеть удобный теплый анорак и...
Тихо взвыв от ярости, Митци подхватила тыквы и побежала прочь из библиотеки, так и не дослушав до конца неблагоразумное выступление Фетровой Шляпы, возомнившего себя Тринни и Сюзанной[31].
– Чтоб мне провалиться, – прорычала она, так как, с трудом неся тыквы, она ухитрилась зацепиться ремешком сумки о круто загнутые, как рога, ручки детской сидячей коляски, которая как раз оказалась в самой гуще толпы, направлявшейся к выходу.
Чем сильнее она дергала за ремешок, тем больше раскачивалась коляска и тем громче вопил ребенок.
– Эй! – мать малыша шагнула к Митци и чуть было не ткнулась в нее украшенным сережкой носом. – Думать надо, что делаешь! Мой маленький Парис, слава богу, очень чуткий. Хватит дергать! Коляска же перевернется!
– Черт бы побрал этого Париса! – пробормотала Митци, продолжая дергать сумку. –Черт бы побрал Гэвина, Герби, да, и в первую очередь Фетровую Шляпу! Ой!
Ремень сумки внезапно соскочил с ручек коляски и сработал в качестве реактивного двигателя.
Вместе с тыквами и сумкой Митци с головокружительной скоростью вылетела на улицу.
– Вот сумасшедшая старуха! – прокричала у нее за спиной мамаша Париса. – Таким место в доме престарелых!
Настроение у Митци было хуже некуда, то есть, хуже и не было с тех пор, как ей довелось в день серебряной свадьбы узнать всю правду о Лансе и Дженнифер; взяв себя в руки, она шатающейся походкой побрела в сторону парковки супермаркета «Биг Сава». Все так же яростно завывал ледяной ветер, но не от него навернулись слезы, щипавшие ей глаза и неприятной струйкой стекавшие по носу, – плакала она от жалости к себе.
Низко наклонив голову, зажав под мышками две тыквы, торопливо зашагала она мимо Кондитерской Пэтси.
– Что за проклятье, а – ой, черт возьми! – Она налетела на что-то большое и твердое, и тыквы весело покатились на проезжую часть.
– У меня сейчас почти такое же настроение, – удивленно произнес чей-то голос. – С вами все в порядке?
– Со мной – да, только вот у меня укатились мои несчастные тыквы. – Митци подняла голову. Прическа у нее свалялась еще больше, превратившись почти в афро, и мешала смотреть. Ей казалось, что стоявший перед ней человек был пятиметрового роста. – Простите... Не смотрела, куда иду...
– Да я тоже не смотрел. Постойте, я принесу ваши тыквы.
Митци, чувствуя и огромную благодарность, и сильное смущение, наблюдала, как этот высокий мужчина в темном пальто ловко проскочил между машинами, подхватил беглые овощи и побежал обратно, с ликующим видом неся по тыкве в каждой руке, как Мартин Оффайа с двумя мячами[32].
Он отдал ей тыквы.
– Они совершенно не пострадали. Моя мама тоже всегда покупала тыквы на Хэллоуин. Потом вырезала из них мякоть и зажигала внутри свечки. И мы считали их волшебными фонарями.
Неужели она по возрасту годится ему в матери? Может ли такое быть? Да, наверное, так она и выглядит, с этой размазанной косметикой в морщинках, которые так и не удалось разгладить с помощью «Ойл оф юлэй», с волосами, всклокоченными, как у сумасшедшей.
Она улыбнулась.
– Большое спасибо. У меня сегодня целый день все идет наперекосяк.
– А у меня целый год, – улыбнулся он ей в ответ. – Случись у меня один-единственный неудачный день, я бы только радовался. Надеюсь, с вами все в порядке.
– Все отлично, – снова успокоила она его. – Спасибо вам. Надеюсь, что оставшаяся часть года сложится для вас получше.
– Я тоже надеюсь, – улыбнулся он.
Зубы у него были белые-белые, заметила Митци, а сложен он просто великолепно. В одном ухе у него была сережка с камнем. Лулу была бы от него в полном восторге.
Все так же улыбаясь, он развернулся и зашагал по улице. Митци смотрела ему вслед и чувствовала пронзительную грусть. Впервые с тех пор, как она узнала об измене Ланса, испытала она этот внутренний трепет. Да, настоящий трепет. Который вызвал у нее мужчина много моложе ее, явно относившийся к ней, как к ровеснице своей матери. Для него она была престарелой дамой. Выжившей из ума. Растяпой. Теряющей не только тыквы, но и последние умственные способности. О-ох!
