Мы тихонечко ковырялись у себя в комнате, рисовали цветными карандашами. Потом вытащили альбом творческого наследия эпохи Возрождения и стали его пролистывать. Особенно пристально, пока мама гремела посудой на кухне, рассматривали мужское достоинство Давида.
— Ерунда какая-то, — фыркнула Каринка.
— Ага, — согласилась я, — что ни говори, дурацки у них все устроено!
Маня задумчиво рассматривала профиль Давида.
— Я придумала, как мне можно сделать горбинку, — протянула она.
— Ты снова за свое?
— А что, — Маня набычилась, — я, может, об этом всю свою жизнь мечтаю! И точно знаю, как надо себе сделать горбинку на носу.
— Как? — Мы с Каринкой с трудом оторвались от причиндалов Давида.
— Нужно сильно удариться переносицей обо что-то твердое. Нос припухнет, и образуется горбинка.
Мы испугались.
— Но это же больно, Мань, ты хоть соображаешь, как это больно?
— Ради красоты можно разочек и перетерпеть боль, — сказала Манька, — пойдем!
— Куда?
— К двери в ванную комнату. Она как раз нам очень подойдет!
Мы с Каринкой переглянулись. Перечить Мане, когда та собрала губы в куриную жопку и насупила бровки домиком, не имело смысла — в такие минуты Маня сильно напоминала Ба. Поэтому мы молча поплелись за ней.
Маня долго приглядывалась к двери, потом потянула за ручку, наклонилась и уперлась переносицей в острый угол.
— Подержи дверь, чтобы она не моталась, — пропыхтела.
Я подержала.
— Вот! — торжественно сказала она. — Вот куда надо бить! Теперь смотрите, что надо делать: ты, Каринка, держи мою голову, чтобы я не СБИЛАСЬ С ПРИЦЕЛА, а ты, Нарка, как только скажу «давай», со всей силы шандарахнешь дверью мне по носу.
— Не буду я этого делать, — испугалась я.
Маня выпрямилась. Боевой чубчик торчал над ней, как хохолок птицы-секретаря.
— Ты мне друг? — спросила она.
— Друг, — стушевалась я.
— Вот и делай что велят!
— Тогда пусть я тебя за голову подержу, а Каринка хрястнет тебя по носу!
— Ладно, тем более что Каринке не впервой кому-то калечить нос.
Манька снова примерилась к двери, я вцепилась ей в голову, Каринка взялась за дверную ручку.
— Давай, — заорала Манька,
Каринка сильно дернула дверью и заехала Манечке по носу.
— Ооооооооо, аааааааааааа! — заорала Маня и, схватившись за нос, упала на пол. — УУУУУУУУУУУУУУУУУУ!!!!!!!
Мама выскочила из кухни и кинулась к нам.
— Это не мы, — зачастили мы с Каринкой, — это Маня.
— Чего Маня? — Мама испуганно наклонилась к Мане. — Покажи лицо, Манечка, что с тобой случилось?
Маня отняла руки с лица. Нос у нее на месте удара посинел, по лицу струились слезы.
— Нужно лед приложить. — Метнулась мама к холодильнику. — Как это ты умудрилась так сильно удариться носом? А если ты его сломала? Будет горбинка…
Мама осеклась. Выглянула из кухни, зловеще выпучилась.
— Вы это специально, что ли?
— Специально, — завыла Маня, — я тоже хочу нос как у Нарки!
— Мало с нас одного шнобеля? — рассердилась мама. Она приложила к Маниному носу пакет с замороженным мясом, потом всплеснула руками, кинулась за чистым кухонным полотенцем и, завернув в него пакет, снова приложила его к переносице Мани. — Второго нам только не хватало!
— А чего сразу шнобель, — разревелась я, — говорила, что римский профиль!!!
— Римский, римский, — спохватилась мама, — конечно, римский, но ты высокая, тебе такой профиль идет, а Маня маленькая, ну зачем ей горбинка на носу?
— Больно, — выла Маня, — Тетьнадь, не давите так сильно!
— Убить вас всех мало, — прошипела мама, — на минуту отвлеклась — и вот на тебе. Маня, ты хоть подумала, как Ба на это отреагирует?
— Да мне уже без разницы, что она скажет, — заревела Маня, — она меня все равно сегодня убьет!
— Это почему же?
— Я плафон бра сломала. Мухобойкой.
— Ой, — испугалась мама, — бра, которые Ба привезла из Ленинграда?
— Угум. — Маня скосила глаза на сверток с мороженым мясом. — Тетьнадь, может, достаточно мне нос морозить, а то мне совсем холодно, так ведь и заболеть можно!
— Да-да, деточка, — мама убрала пакет, — бог с ним, с носом, а вот плафон!!! Не двигайся, сейчас смажем ушиб мазью.
Она метнулась к домашней аптечке.
— Ну, — протянула мама задумчиво, нанося Мане на переносицу мазь, — если ты с таким ушибом на носу придешь домой, может, Ба и не станет тебя сильно ругать!
— Да?
— Вполне возможно, — задумчиво протянула мама, — вполне возможно.
Мы поплелись обратно в детскую. На Маню жалко было смотреть — нос у нее покраснел и сильно распух, а на переносице отливал баклажанной синевой. Манька осторожно шмыгала и о чем-то усиленно думала.
— Вот, — наконец торжественно изрекла она.
— Чего вот?
— Я про то, что можно ударом в голову заработать косоглазие. Одно дело явиться домой с ушибом на носу, а другое — с ушибом на носу и с косоглазием. Тут уж у Ба точно пропадет желание меня наказывать!
Мы с Каринкой переглянулись. Было ясно — удар по носу не прошел для Манечки даром.
— Мань, — как можно спокойнее сказала я, — ты чего добиваешься, тебе в больницу захотелось?
— Нарка, не мешай мне думать! — рассердилась Маня. — И вообще я тебя сегодня не узнаю, ты постоянно мне перечишь.
— Так ты ведешь себя сегодня странно!
— Посмотрела бы я на тебя, если бы ты плафон сломала!
Крыть было нечем. Если бы я сломала плафон, я бы просто тихо легла умирать в уголочке.
Пока мы с Маней препирались, Каринка притащила толстый том советской энциклопедии.
— Вот чем можно тебя ударить, — пропыхтела она.
Мы взвесили книгу в руках. Книга была действительно тяжелой, удержать одной рукой ее было невозможно.
Далее под руководством Мани Каринка притащила стул, взобралась на него и подняла над головой энциклопедию. Маня скосила глаза к переносице. Когда ее глазные яблоки практически исчезли из виду, она подала рукой знак Каринке — давай! И Каринка со всей дури заехала книгой Мане по голове.
Маня постояла какое-то время в оцепенении, потом молча сползла на пол.
— Мы ее убили? — испугалась Каринка и спрыгнула со стула.
— Ыыыыыыыыы, — промычала Маня, одно веко у нее дергалось, но в целом она смотрелась вполне нормально и совершенно не косила.
— Не получилось, — разочарованно протянула Каришка, — надо еще раз попробовать.
— Вы обе с ума сошли, — заплакала я, — я больше не играю с вами!
— Дура, ты чего орешь? — взъерепенилась Маня.
— Сами вы дуры, — меня уже невозможно было остановить, — хоть поубивайте тут друг друга, а я в этом не хочу принимать никакого участия! Я маме расскажу всеоооо!
— Предательница, не смей! — завопила Манька, но было уже поздно, мама сама прибежала на шум.
— Теперь чего? — испугалась она.
— Маааа, — разревелась я, — Манька хочет стать косой, чтобы Ба ее не побилаааа!
— В смысле — хочет стать косой?
— Ну, Маринка из тридцать восьмой сказала, что если скосить глаза и сильно ударить по голове…
— Вы чего? — не дала мне договорить мама. — Ставили эксперимент на Мане?
— Дааааа, — зашлась я в плаче.
— Предательницаааа, — заплакала Манька, — не хочу больше дружить с тобоооой!
— Вот дуры! — скривилась Каринка.
Ну потом все шло по накатанной. Мама снова подцепила Каринку за лопатку и поволокла ее наказывать.
— Не надо меня по новой наказывать, — орала сестра, — все равно я сегодня чуть не выбила глаз Рубику из сорок восьмой квартиры, вечером придет его мама, вот тогда меня и накажешь!
— Сколько можно, — причитала мама, — сколько можно!
Естественно, досталось и мне.
Потом мама прочла нам лекции о членовредительстве и о косоглазии. Напугала до смерти.
А вечером мы с мамой пошли провожать Маню до ее дома. Повели ее буквально под белы рученьки. Маня постоянно норовила вырваться и убежать в неизвестном направлении.
— Я все улажу, не бойся, — увещевала ее мама, но, судя по ее бледному лицу и блуждающему взгляду, сама побаивалась реакции Ба.
В Манин двор мы заползали как на минное поле.
— Посидите пока здесь, — прошептала мама нам и вошла в дом.
Все видели мультик «Рикки-Тикки-Тави»? Помните, как Рикки-Тикки-Тави бился в гнезде с Нагайной? Вот приблизительно так все и выглядело. Мы с Маней сидели на скамеечке под тутовым деревом и дрожали как листья на ветру, а в доме происходили какие-то тектонические процессы, извергались вулканы и образовывались новые материки.
Потом на веранду выползла мама. Волосы ее были маленько всклокочены, под глазами пролегли темные круги.
— Все! — вытерла она пот со лба. — Ба уже не сердится.
